Космические вампиры

– На данный момент нет. Завтра полнолуние, поэтому его перевели в отдельную камеру.

– Вы хотите видеть его прямо нынче, ночью? – спросил Хезлтайн у Карлсена.

– Подождем до завтра, пока в нем поубавится активности, – покачал тот в ответ головой.

– Хотите, пошлю за Лэмсоном, главным санитаром? – оживился Армстронг. – Он, может, подметил, проявились ли у Ривса черты этого… вампиризма. – В голосе его чуть заметно сквозила ирония.

– Нет необходимости, – отвечал Карлсен. – Он ничего не заметит – единственно разве, что у этого Ривса чуть прибавилось ума в сравнении с обычным.

– Тогда позвать надо обязательно, – зажегся Армстронг. – Я просто изнываю от любопытства.

Карлсен пожал плечами. Армстронг, истолковав это как разрешение, незамедлительно нажал кнопку переговорного устройства.

– Лэмсон, – позвал он, – подойдите-ка сюда.

Минуту посидели молча.

– Я так и не возьму в толк, – утомленно пробормотал Хезлтайн, – почему тот пришелец должен выбрать себе именно маньяка. Для него что, есть какая-то разница? Ведь можно вселиться в любого.

– Не совсем, – пояснил Карлсен. – Выбрать преступника – особенно с отклонениями, психопата – почти то же самое, что вселиться в пустующий дом. А этот человек, ко всему, еще и сам уверен, что одержим бесом. Поэтому не удивится, если окажется одержим вампиром.

– А что тогда с этой медсестрой, Дональдсон? Она же, я так понимаю, не преступница?

– Здесь дело, скорее, не в преступлении, а в раздвоении личности.

Фаллада кивнул.

– Аксиома психологии. Любой человек, подверженный мощным позывам подсознания, таит в своей оболочке как бы двоих людей.

– Если вы полагаете, что Эллен Дональдсон страдает от раздвоения личности, – вставил Армстронг, – я единственно могу сказать, что никогда за ней такого не замечал.

Фаллада хотел было ответить, но Карлсен опередил:

– Здесь речь не о какой-то психической болезни. У нее проблема по женской части: сильное сексуальное влечение, и нет мужа. И привлекательность, она чувствует, уходит. А коль скоро это существо подспудно утоляет ее сексуальный голод, она безотказна…

Раздался стук в дверь. Армстронг открыл. На пороге стоял высоченный верзила с телосложением штангиста. При виде Фаллады с Карлсеном глаза у него зажглись дружелюбным интересом.

Армстронг опустил на плечо вошедшему руку.

– Это, – отечески провозгласил он, – мой неоценимый помощник и правая рука, Фред Лэмсон. Фред, эти господа интересуются Ривсом.

Лэмсон кивнул – он, очевидно, надеялся, что его познакомят с присутствующими, но Армстронг не намеревался затягивать вступительную часть. Карлсен со скрытой усмешкой отметил про себя, как Армстронг на нет сводит дух показного товарищества своей нетерпеливой заносчивостью.

– Фред, а скажи-ка, ты замечал в Ривсе какие-то перемены за прошедшие недели?

– Нет… – Лэмсон медленно покачал головой.

– Совсем никаких? – Армстронг улыбнулся. – Спасибо, Фред.

– Я говорил о неделях, – все так же неспешно уточнил Фред. – А вот последнюю пару дней он что-то не очень на себя похож.

– Это как? – нетерпеливо спросил Армстронг.

– Ну, прямо так, навскидку, не скажешь…

– Он показался вам более чутким? – подсказал Карлсен.

Лэмсон запустил пятерню в коротко стриженные волосы.

– Думаю, так оно и есть… Скажу вот что. Когда тихий, сокамерники его обычно слегка шугают. А вот последние пару дней, я обратил внимание, они предпочитают к нему не соваться.

– Так ведь полнолуние же! – напомнил Армстронг.

– Ну и что, что полнолуние, – упрямо возразил Лэмсон. – А то я его раньше не видел! Да, он обычно становится в это время напряженным, нервным. Но нынче с ним что-то не то. Правильно говорит этот господин: он как будто бы стал более чутким…

– Вы когда-нибудь прежде такое замечали? – спросил Фаллада.

– Да пожалуй, нет. Он обычно ведет себя по-иному…

– Но он сейчас в одиночке? – вмешался Армстронг.

– Ну да, мы на это время всегда его изолируем. Только сейчас, мне кажется, оно ему особо и не надо. Он не показался мне… этим, как его…

Пока он подыскивал слова, Армстронг с показной строгостью бросил:

– Ладно, Фред, спасибо. Мы только это и хотели узнать. Можешь теперь идти. Видя мелькнувшее на лице здоровяка раздражение.

Карлсен сказал как можно теплее:

– В самом деле, огромное спасибо. Вы очень нам помогли.

– Да что вы, сэр, не за что, – улыбнулся гостям Лэмсон и вышел.

– Кстати, наводит на, мысль, – заметил Карлсен. – Пришелец не желает привлекать внимания. Но не сознает, что личность психопата в период полнолуния меняется, и это, в конце концов, само по себе привлекает внимание…

– Ну что, легче становится уверовать в вампиров? – посмотрел на Армстронга Фаллада.

– Странно… Очень странно, – ответил тот уклончиво.

Карлсен, зевнув, поднялся.

– Пойду-ка я, наверное, спать.

При обычных обстоятельствах работа и положение Армстронга внушали бы Карлсену благоговейный ужас; теперь же, напрямую воспринимая узость и убожество надзирателя – тщеславие вкупе с неуемной жаждой обожания – он не ощущал ничего, кроме неприязни.

– По одной, на сон грядущий?

Хезлтайн последовал примеру Карлсена.