Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

А спереди вдруг долетел какой-то громогласный звук, мгновенно заполнивший всё пространство тоннеля.

А потом ещё и ещё один.

Последний же сопроводился оглушительным лязгом и треском ломающегося дерева.

И сразу стало немного светлей.

Огура прополз вперёд, освободив проход Олегу.

Препятствия, похоже, больше не было.

Всё-таки хорошо, что первым сюда полез Кремень!

Следом за своими гриднями, через выломанную дверцу с напрочь свороченным косяком, княжич вывалился в какое-то помещение, освещаемое двумя узкими щелями в потолке. В другой раз такой свет показался бы тусклым, но после тёмного лаза он даже ударил по глазам.

Уняв мелькание ярких пятен, княжич огляделся по сторонам. И понял – боги всё ещё на их стороне! Волею случая, а точнее – мужа, по чьему приказу проложили этот проход, они оказались в комнате, где хозяин цитадели хранил награбленные богатства. Солнечные блики скользили по бокам кожаных тюков, туго набитых монетой, гривнами, стеклянными глазками и серебряной посудой.

Но это было не главным. Здесь были их оружие и доспехи! Лежат себе, сваленные кучей в углу, ожидая своего часа. Видимо, Можай не рискнул раздать их собственным людям или продавать, вещи то – довольно приметные, поэтому попросту припрятал их до поры до времени.

Тем лучше для них! И хуже для него!

– Ого, Святославич! Да тебе, наверное, сам Велес ворожит! – обрадовано протянул вывалившийся следом за Олегом Полкабана.

– Не мели ерунды! – не преминул осадить извечного оппонента Огура – Какой ещё Велес?! Он же вой, а не купец! Только Перун!

Княжич же, не теряя времени даром, принялся ворошить кучу, отыскивая свои вещи.

Ох, как приятно было после многодневного хождения в случайном тряпье снова надеть своё!

Мягкие вязаные подследники. Червлёные сафьяновые сапоги. Удобные шерстяные порты. Адамашковую срачицу. Короткую ферязь из паволоки. Походный доспех с набитыми на кожу коровьими копытами. Хотя нет – пожалуй, тут больше подойдёт кольчуга. И сверху – алый плащ-мятель с готовым к прыжку пардусом на застёжке. Ну и, конечно – короткий меч на пояс и клевец в десницу.

Наконец-то они снова станут похожи на гридней, а не на случайную банду бойников, пережившую ограбление своих более удачливых товарищей! Интересно, а их кони тоже – так и стоят в конюшне?

– Вот это чудеса-а! – никак не мог нарадоваться увиденному Полкабана – Это, какие же богатства здесь?! Эх-х-х Жадоок не видит!

Да уж – можно было себе представить.

Впрочем, даже выживи тот после беровых клыков, вряд ли бы он тут оказался – его проступок заслуживал суровой кары. Так что тот зверь, можно сказать, послужил орудием божьего промысла.

Дверь из кладовой выглядела куда внушительнее, чем та, которую своротил Кремень. Но и она под совместным натиском продержалась только считанные мгновения, вылетев наружу с громким треском.

За ней открылся широкий коридор с несколькими дверями по обеим сторонам.

Никакой команды не требовалось – вои и так прекрасно знали, что им делать – быстро, но в то же время сторожко, двинулись вперёд, заглядывая в каждую.

И за двумя из них гридней поджидали неожиданности.

К счастью, не опасные. В одном из помещений оказались заперты те самые три десятка угринок, выставленных на торг на лесном подворье. Они сидели в углу, тесно сгрудившись и как-то по-птичьи нахохлившись. Видимо, настолько уже пали духом, что даже не переговаривались между собой. Возможно поэтому и нпочти е обратили на своих спасителей внимания. Их пока оставили как есть – всё равно не сбегут, а потом Борис разберётся.

Вячеславич настаивал на том, что они отправятся с ним в Смолянск, на княжий суд, к которому олегов братанич собирался привлечь набольшего боярина Мутилу. За работорговлю и пособничество убийствам – его подручный Шишко, как выяснилось, задёшево покупал девок у родителей, и задорого перепродавал Можаю. Который, в свою очередь, приносил их в жертву своим богам. Свидетелем на том суде должен был стать Бажен, который, чтобы вывести его на чистую воду, специально нанялся к людям Мутилы толмачом. Именно по этой причине знаток всех языков мира во второй раз отклонил предложение Олега пойти к нему на службу. И в этот раз княжич даже не подумал на него обижаться.

За другой дверью нашлись их отроки. О судьбе которых княжич со спутниками гадали с самого капища. Эти вели себя побойчее девок. Сразу не разглядев, кто к ним пришёл, попытались даже напасть. В себя их привела трёхэтажная тирада, которую выдал Шебарша.

– А ну, байбаки, взяли оружие, какое есть! – закончил воевода свою мысль – И все за нами – в бою свой позор искупать! А то ишь – сдались в полон, аки девки, и сидят тут, что твои сычи – знай себе, в корыто гадят!

Последнее он подметил верно. Поганая лохань в углу, отведённая им под отхожее место, неимоверно воняла, и, похоже, наполнявшая её жижа должна было вот-вот перелиться через край.

И чем только их тут кормили?

Отроки поспешили исполнить приказ. Вот только оружия им никакого не достало. Ну, ничего – в бою добудут.

Закончился коридор, упёршись ещё в одну дверь.

К счастью, открытую.

За ней было полутёмное помещение, в котором княжич мгновенно узнал людскую, виденную им, когда он, по наущению Жадоока, искал подвал с пленными девками.

В этот раз здесь было куда более людно, и пахло квасными парами. Вот только груды верёвок на полу больше не было. Теперь-то понятно, для кого они были нужны.

Находившиеся там дворовые были вдрызг пьяны, и по очереди приходовали какую-то толстую бабищу, стоявшую на карачках на одном из топчанов. Вот почему они не услышали шума.

Памятуя, как здесь с ними обошлись в прошлый раз, вои в мгновение ока прикончили всех стоявших вертикально. Уцелела только баба да последний из её пихарей, который так увлёкшийся соитием, что даже не заметил гибели своих товарищей. В себя его привёл только приставленный к горлу клинок.

Бабу же попотчевали сапогом по необъятной заднице. После чего та неловко хрястнулась с топчана на пол. Но, то ли привыкшая к такому обращению, то ли быстро сообразившая, что её жизнь сейчас висит на волоске, даже не попыталась поднять шум.

Ого! Да это, похоже, та самая баба, с которой Олег развлекался последнюю ночь перед пиром.

– Эй, ты… – юноша напряг память, пытаясь вспомнить, как её зовут. Но не смог. – Отведёшь нас в покои своего князя! Самым коротким путём! Приведёшь – пощадим! Пикнешь – убьём на месте! Поняла?

Та кивнула.

Вот и славно.

– А ты – Шебарша пнул коленом под зад дворовому, которому сам же приставил клинок к вые – Проведёшь нас к воротам! Да так – чтобы никто не заметил! Уразумел?

Тот послушно закивал. Когда же его отпустили, поспешно натянул на обмякший уд порты и засеменил к выходу, испуганно оглядываясь на своих пленителей.

Пустельга со своей половиной отряда последовал за ним.

Олег повелительно глянул на бабу.

Та одеваться не стала. Как была, голая, так их и повела.

Их с Шебаршей пути сразу разминулись – воеводу проводник увёл вверх по всходу, толстуха же пошлёпала какими-то тёмными переходами.

Людей на пути почти не попадалось. Тех же, кому не повезло это сделать, вои безжалостно приканчивали.

Сначала это была молодая служанка. Потом пожилой челядинец. Да ещё один отрок зим десяти. На кону сейчас стояло многое, и было не до сантиментов. К тому же Олег искренне считал, что беззаконная голядь заслужила за свои деяния самую суровую кару.