Кеаль

Слава очнулся от ощущения присутствия. Всё было похоже на детский кошмар, когда в темноте мерещится сидящая на стуле фигура, а оказывается ворохом одежды, только кошмар теперь сбылся. Демоница сидела на краю кровати и молча смотрела на него.

– Кея, – выдохнул Слава, – напугала ты меня!

– Ты забыл закрыть форточку на кухне, – проговорила она чужим голосом, – и зря рассыпал соль. Она не помогает. Иконы и кресты тоже. Круги мелом. Травы, огонь и железо. Я же не злой дух. Я значительно сильнее.

«Вот и сказке конец!» – в ужасе подумал Слава.

Он вскочил с кровати и демоница встала рядом с ним. Она была выше него на две головы и похожа на статую Артемиды, которая вот-вот схватит за горло холодной бронзовой рукой и раздавит все вены на шее.

– Достаточно было просто сказать, что ты больше не хочешь видеть меня, а не пытаться навредить.

– Дело не в тебе! Здесь вчера…

Договорить Слава не успел. Его прошило несколькими десятками щупов. Он не мог вырвать их из себя, потому что не осязал. Воображение нарисовало ему чудовищную боль и приближающуюся смерть. Со сдавленным стоном: «Мама!» он упал на колени.

– Знаешь, чем страх отличается от ужаса? Ужас куда приятнее на вкус. Много чего можно было с тобой сделать, но мне даже не приходило в голову. Раньше не приходило.

IX

Умей ценить того, кто без тебя не может, и не гонись за тем, кто счастлив без тебя!

Габриэль Гарсия Маркес

Далестора искренне хотел найти слова поддержки, но не мог. Сентиментальность его слегка заржавела в военных походах, так что он больше слушал. Кея обладала безграничной наивностью, и вместе с тем, была ранима как ребёнок.

– Но ведь ты знаешь правила даже лучше меня. – покосился он на неё, наклоняя чайник над сливником, – Нельзя привязываться к людям. Они слишком мало живут. Нельзя вторгаться в их повседневность со своей моралью. Для них свободомыслие губительно. Ну что за радость – жить с пониманием того, что ты безвинный узник в маленьком и слабом теле, да ещё в бесперспективном мире? Боюсь, ты первая разбила сердце этому юноше.

Чай приветливо задымился в маленькой пиале, облитой голубой глазурью. Кея покачала головой и вздохнула, ничего не ответив.

К легату она пришла за душевным равновесием, в котором тот разбирался лучше других. Его дом хранил покой как скала в любой шторм. Да и хозяин обладал редкой невозмутимостью. С ним рядом можно было часами молчать или читать, не теряя нити общения.

Он был доволен приходом Кеи, хоть и не надеялся ни на что. Торопить её было бы кощунством. Они знали друг друга давно, но слишком долго играли неудобные роли.

– О, ну только не плачь!

– Я не плачу. – сказала демоница и моргнула, – Просто такое ощущение, что весь Срединный меня гонит.

– И правильно делает. Чего тебе здесь не хватает? Ты очень нужна в Чертоге. Недавно обрушился один из древних закатных балконов, комендант с ног сбивается, разыскивая реставраторов, зодчих и прочий персонал. Проекта по-прежнему нет.

– Мне кажется, я только испорчу бумагу в таком состоянии.

Инкуб раздосадованно рыкнул и растёкся в кресле.

– Работа – лучший способ отвлечься от…

Дей прикусил язык, чуть не сказав «глупостей» или «сердечных неудач». Он так и не понял, что связывало Кею с художником, но очень надеялся на невинный интерес.

– Можно я буду иногда оставаться здесь? Из Чертога до лаза далеко. Я всё-таки хочу закончить начатое и воплотиться.

Он помолчал, криво улыбаясь.

Приказывать получалось лучше, чем уговаривать, но как приказывать этой нимфе, забравшейся с ногами в его кресло и бесшумно потягивающей чай, обнажив острые локотки из-под широких рукавов?

– Оставайся, когда захочешь. Ты неизлечима.

Хрестоматийная охотница. Как ей удалось? Ходит с мыска на пятку, сидит скорчившись, умеет сливаться со стенами и мебелью, ещё и обоняние наверняка феноменальное. Астерот, конечно, заметил её, когда встречал выпускников после гонки. Не подал виду, не приблизился, а будь она доледе, то обязательно сказал бы пару тёплых слов. Природа подарила ей цвет волос полководца, свидетельствовавший о частице его крови. В придачу наградила безумным упорством, таким знакомым для Далесторы, чьим воспитателем Астерот и был когда-то.

«Интересно, умеет ли она резко становиться хладнокровной под стать своему предку?».

– У тебя примерно два часа.

Кея удивлённо посмотрела на легата.

– До того как ты потеряешь сознание от голода.

– Ах, это да…

– Почему инкубы тебе противны?

– Мне они не противны! Я люблю братьев! – нахмурилась демоница.

Дей хлопнул себя по лбу. Когда их общение затрагивало определённые темы, Кея проявляла поразительную недогадливость и вызывала смесь мучительной неловкости с умилением.

Она поставила пиалу на столик и вздрогнула, словно укушенная насекомым. Дей осторожно вытягивал из неё щупы, обвив своими.

– Могу обеспечить один глоточек ликвора. Или два. Или три.

***

Слава каждый вечер выглядывал на улицу. По крышам и стенам иногда гуляли тени, но все они были чужими. С одной стороны, ждать Кею было абсурдно. Своё обещание она давно выполнила, шанс на объяснения вряд ли даст. С другой, он не верил, что потерял её навсегда и каждый вечер зажигал свечи на подоконнике. Хотя бы просто для былой атмосферы.

Прошло всего несколько недель, и он услышал болтовню за окном. Не со двора, а совсем рядом, как будто жил на первом этаже, а не на десятом.

– Тут есть чем поживиться, чувствуешь?

– Да-а-а, определённо.

– Идём?

Сразу двое демониц, держась за шторы, спрыгнули на пол.

– Надо запомнить эту комнату. Как уютно!

Рано или поздно должно было случиться что-то подобное.

– Я тебя вижу, рыжая. И тебя, красотка. – усмехнулся Слава.

Фера и Лестра потрясённо переглянулись.