Кеаль

– Без подруги? – удивился Слава.

– Готовится к балу. Да и сытая она. Послушай, мы немного перестарались в прошлый раз. Извини. Чёрт, я уже устала извиняться, но уж таков мой нрав, не умею себя сдерживать. До сих пор на кончиках пальцев прогоревшие следы. Я клала их тебе на виски, пока ты спал.

– Ерунда. – махнул рукой Слава и вздрогнул, вспомнив несколько секунд той ночи.

– Кея не делала с тобой такого?

– Нет, она всего один раз воткнула в меня эти чёрные штуки. Только когда я с ней накосячил.

– Вот дура. Полная дура! – оскалилась демоница и тряхнула головой.

– У меня тут есть одно предложение… Мне нужны фигуры для картины. Вы подходите. Если сможете позвать ещё кого-нибудь человекоподобного, будет здорово. За это я готов платить чем скажете.

Лестра хмыкнула, перекинула на плечо свои чёрные волосы, окутывавшие её как плащ и деловито уселась в кресло.

– Интересно. А ты не можешь устроить вечеринку? Для нас так удобнее всего.

– Мне некого позвать. Есть одна девушка, но она не должна пострадать.

– Не пострадает. Кошмары это наш максимум. – беспечно пожала плечами демоница.

Славе не понравилось то, как она погасила взгляд. Евой он рисковать не мог. Представил вцепившихся в неё инкубов и сразу отринул мысль о вечеринке.

– Согласен на кошмары и что-нибудь ещё из провизии. А вы сможете прийти ночью в другое место?

– Нужны координаты.

Сделка была заключена, хоть Слава и не верил Лестре. Она пугала как удар ножом в кишки, заставляла вздрагивать от любого своего движения. Кея выглядела почти доброй феей по сравнению с этим дьяволом. Долгие тяжёлые взгляды, раздвоенный язык, останавливающийся в уголке рта, когда она внимательно слушала, злые и презрительные улыбки невпопад – всё заставляло сжиматься в комок перед ней.

По ночам в мастерской происходило то, о чём никто больше не знал и не мог знать. Слава крутил и так и этак, менял свет, поругивал нетерпеливых демонов, бегал в круглосуточный за блистерами кофейных сливок. Глаза приходилось срисовывать всякий раз из пособия. Мало того что у демонов были горизонтальные козьи зрачки, от сливок они ещё и асимметрично смещались. Ближе к рассвету модели расходились и Слава валился спать, завернувшись в пыльную драпировку и перевязав себе рот захваченной из дома наволочкой. Дело шло неплохо, но совсем не так, как он хотел. Всё машинально, академично. На виски ложились прохладные пальцы и несколько часов мучительного сна он орал до хрипоты. Странным и неуместным был слабый женский голос, иногда звучавший прямо над ухом. «Хватит, пожалуйста! Не надо! Отпусти меня, я не могу так! Никому ничего не скажу!» – слова вызывали жалость, но он никогда не видел произносившую их.

***

Кея нашла заброшенную пятиэтажку под снос, годившуюся для эксперимента как нельзя лучше. Ей нужно было полное одиночество. Трактат о воплощениях советовал проявлять всю возможную осторожность. Длинные обгорелые коридоры бывшей коммуналки были усыпаны битым стеклом, и Кея заметила как оно похрустывало под ногами. Она набирала вес.

В одной из тесных комнат она остановилась. С потолка свисал провод от вырванного светильника, норовил тронуть за плечо оголёнными жилами. Пришлось завязать его в узел, похожий больше на петлю. Кея собралась с духом и стала потихоньку вытягивать себя в посещаемый мир. Сначала на стене напротив окна появилась её тень. Затем, она увидела на просвет свои руки: кровеносные и ликворные сосуды, мышцы, кости и связки. Она смогла довести процесс до впивающихся в стопы осколков бетона, холодка на тонкой коже, её стеклянное тело стало мутнеть, но на этом пока стоило закончить. Кея остановила воплощение. Новое тело всё чесалось и ныло. Она вышла из разбитого подъезда на улицу, под мокрый снег, который стал скапливаться на плечах и тут же таять, даря прохладу. Всё-таки Срединный любил её и принимал, хоть и медленно. Вскоре волшебство закончилось, исчезли тени и пора было возвращаться.

На верхних этажах Чертога всегда селилась молодёжь. Потом жильцы перебирались в отдельные дома, крайне редко кто-либо решал остаться. Кея забралась в одну из самых дальних комнат, привлечённая полуовальной формой помещения и громадным окном. Она отыскала это убежище на третий день после выпускного. Кровати тогда не было, зато между модулями книжного шкафа висел гамак, выглядевший очень привлекательно. В комнате царил мёртвый запах камня и пыли. Видимо, предыдущий хозяин покинул её очень давно. Пришлось прибраться и разжиться столом для черчения. Гильдия зодчих стала заваливать её работой с первых же дней, но задания были однотипными, простыми и Кея быстро заскучала. Охота и прогулки были для неё на первом месте.

Далестора иногда находил повод зайти. В Тарто он приезжал из дома, всегда в светском, а в остальное время носил военный кафтан и был при оружии. Кея даже не сразу узнала его, когда он в первый раз появился на пороге. Легат ей не надоедал, быстро рассказывал какую-нибудь новость и уходил. Это действовало лучше, чем навязчивое присутствие и демоница не заметила как он занял львиную долю её мыслей. Когда сама Кея забиралась к нему в дом, до или после охоты, они не сталкивались.

Так проходила неделя за неделей, пока не разразился гром.

Однажды она открыла дверь гвардейцам. У демонов был приказ привести её в тронный зал, что они и сделали. К тому моменту на месте уже были знакомые лица. Двое неразлучных охотниц переминались с ноги на ногу, ещё несколько суккубов и инкубов мрачно переглядывались. Под потолком, намотав своё тело на балки и свесив к полу кончик хвоста, дремал чудовищно огромный белый змей.

Все ждали, что приведут кого-то ещё, но он никак не появлялся.

– Начнём без Лектана, – послышался голос из ниши в стене.

Оказалось, там с самого начала сидел никем не замеченный Белиал. Его побаивались. Никто не знал доподлинно, сколько у него осведомителей и кто они, но ему было известно всё и обо всех. Древний доледе был полноправным светским судьёй.

Две меры пресечения существовали для обитателей Тартара: внушение и смерть. Внушение действовало всегда, но если в сознании существа был неисправимый и глубокий дефект, следовала смерть. Передача порочного опыта могла отравить не одно поколение, такую возможность искореняли самым радикальным методом.

Кея оглянулась на гвардейцев, стоявших на дверях. Прежним этот зал не покинет уже никто… На неё обрушилось чувство горькой вины. Князь обращался змеем только когда нервничал. Иначе сходили с ума магнитные поля, сыпались искры из оплавляющегося тут и там металла, бились током серьги в ушах и пряжки ремней. Обратной стороной гнева была досада, гнездившаяся под каждой чешуйкой. Он страдал не душой, а всем своим существом сразу.

Кея разменивала тщательно созданный для таких как она мир на спонтанно менявшийся и враждебный. Мир без справедливой логики, дикий и безумный. Она никогда не стремилась стать частью Срединного, принять его правила и отбросить свою природу, наоборот. Оставаться собой среди его страстей, безмолвным зрителем ей было приятнее всего. Однако, она слишком долго дарила заботу человеку вместо собрата. Тартар не желал ею ни с кем делиться. То же относилось и к прочим ходокам.

Белиал неспеша вышел в центр круга, образованного теми, кого привели в зал.

– Ситуация следующая: в Срединном обнаружено пятно кошмаров необыкновенного размера. Оно заняло почти половину немаленького здания. Вы ведь прекрасно знаете, что ваши забавы оставляют очень яркие следы, так? В том числе, на вас самих. В этом месте вчера умер человек. Правила вам известны: убивать запрещено, в том числе, без умысла. Здесь присутствуют те, кто к этому может быть причастен. Охотники, облюбовавшие район.

Земля ушла у Кеи из-под ног.

– Место, где произошла смерть – нечто вроде высшего учебного заведения, связанного с живописью. Сейчас прошу всех показать руки.

Нескольких тут же отпустили, не найдя отметин. У Лестры и Феры на дрожащих пальцах проступали яркие точки. Кея пользовалась снами редко, но совсем недавно она пускала в ход этот приём.

– Продолжаем. На теле нет следов насильственной смерти. Покойный – не старик. Вероятно, он знал или догадывался о существовании суккубов. Кто из вас был знаком с людьми?

– Я. – тихо сказала Кея, – Но никогда не испытывала на нём кошмары. Ими сейчас владеют единицы. Найти виновного будет нетрудно.

Белиал повернул голову в её сторону.

– Кажется, я знала погибшего. Вряд ли это совпадение.

Змей проснулся и медленно заскользил по балкам, словно затягивающийся в узлы канат.

– Хочешь сказать, ты непричастна к его смерти?

– Не знаю. Мы были близки, расстались на плохой ноте. Но кошмары – не моих рук дело. Создавать их могут только те, кто хорошо изучил вопрос.

Она старалась не смотреть на Феру и Лестру. Суккубы молчали.

– Ты была ему ближе всех из нас, – наконец сказала Лестра, – Да, мы тоже с ним общались. Но мельком. Это твой подопечный. Твой ручной человечек. Как же так, Кеаль?

Гвардейцы впустили едва держащегося на ногах инкуба. Он был таким потрёпанным и измождённым, что ему сразу дали стул. Белиал кратко пересказал суть дознания.

– Я убил его. – сразу сказал Лектан, – Извёл кошмарами. Наверное, лопнул сосуд в голове. Я знаю как его звали, как он выглядел, что рисовал. Девчонки не виноваты. Кончики пальцев у меня прогорели, как видишь, напрочь. Угощал их и перестарался, парень умер.

– Вообще-то ты врёшь. Забыл, кто перед тобой?

– Известное дело. Ты у нас всевидящий. Да только смотри внимательнее: я уже мертвец. Во мне эфиры гуляют как хотят. Меня спасёт лишь трибунал. Точнее, прикончит.

Змей свесил голову, изогнулся над полом и посмотрел Лектану прямо в глаза. Тот затрясся и стал хватать ртом воздух, но всё же прошептал одними губами:

– Прости меня!

XI