Ала ад-Дин и повелитель джиннов

– Поставь, говорю! – настойчиво повторила Будур, сведя брови на переносице и ткнув изящным тонким пальчиком в пол. – Слышишь?

– Постой, я сейчас! – сорвалась с места старушка и понеслась к сундуку. Со стуком распахнув крышку сундука, она с головой залезла в него, и оттуда в разные стороны полетели тряпки. – Не то, не то, опять не то. Да где же оно? Ага, вот!

Довольная собой мать Ала ад-Дина выпрямилась, с гордостью держа в руках посеревшие, разношенные туфли и платье, изъеденное молью.

– Мой подвенечный наряд. А-апчхи!

Пара потревоженных, оторванных от еды насекомых взвились в воздух и недовольно затрепыхали крылышками.

– Вы шутите? – Принцесса широко распахнула глаза. – Да чтобы я его надела!

– Ну, если тебе лучше с подушкой… – протянул Ала ад-Дин.

– Нет, нет, хорошее платье, даже очень! – поспешно согласилась Будур. – Если хорошенько приглядеться, конечно. Очень хорошенько.

Она поморщилась, когда ее нежных ступней коснулись разношенные грязные туфли, но все-таки промолчала, плотно сжав губы, – тут уж не до изысков.

– А теперь поставь ее, хватит с тебя! – прикрикнула мать на сына. – Вцепился тоже.

– То держи, то поставь! – недовольно проворчал Ала ад-Дин, нежно опустив свою ношу на пол. – Вы уж определитесь, мама.

– Молчи, негодный! И отвернись! А ты, козлиная твоя морда, разрушитель домов и бесстыжий похититель принцесс, чего зенки выпучил?

– Я… э-э… – смешался Абаназар и поспешно уткнулся носом в угол комнаты.

– Вот так, вот. – Старушка помогла принцессе надеть мешковатое платье и всплеснула руками. – Какая прелесть!

– Да уж, – буркнула Будур и капризно выпятила нижнюю губу.

– А теперь вы, двое, быстро признавайтесь: кому пришло в голову сотворить такое с нашей славной принцессой?!

– А я чего? Я ничего. – Ала ад-Дин бросил осторожный взгляд на стоявшую посреди комнаты девушку. Сейчас в ней не были ровным счетом ничего от знатной особы – обычная городская девушка. – Я только взглянуть на нее хотел, одним глазком.

– Уй-юй, гнусный развратник! – всплеснула руками мать. – Да как у тебя только язык повернулся ляпнуть такое! Ты хоть думай, чего мелешь. – Женщина выразительно постучала костяшками пальцев по лбу.

– Ну что вы, мама! Да как вы могли подумать такое! Я хотел взглянуть вообще, – неопределенно повертел руками Ала ад-Дин, зардевшись. – В смысле, на одетую.

– Ах, на одетую! тогда другое дело. – У старушки несколько отлегло от сердца.

– А дядюшка предложил свою помощь.

– Я это… вот, – промямлил Абаназар, развел руками и выдавил на лицо подобие улыбки.

– Нашел кого просить! Да у него мозгов меньше, чем волос в бороде. Посмотри, во что наш дом превратил, негодный старик!

– Я бы попросил!.. – возмущенно подпрыгнул колдун, потрясая над головой пальцем. – Это все планиды, будь они неладны!

– О-хо-хо, – вздохнула старушка, покачав головой. – Пойдемте, о принцесса, поедим плова, а потом я отведу вас во дворец.

– Но мама! – в сердцах воскликнул Ала ад-Дин.

– Помолчи! Принцессе не место в развалинах. Вот когда починишь дом, тогда и приводи девушек в гости.

– Она не девушка – она принцесса!

– Тем более, – бросила мать через плечо, протискиваясь в перекошенную дверь.

Ала ад-Дин сокрушенно повесил нос и поплелся вслед за матерью.

– А знаете, очень даже необычно: дом без крыши! – покрутив головой, весело заметила Будур. – Я велю себе такие же покои сделать. Птички, свежий ветерок!

– Ураган, пыльная буря, дождь, снег, – проворчала старушка. – Пошлите уже есть, а то все давно простыло.

– А я? А мне плов? – всполошился Абаназар.

– А вы, дядюшка, лучше займитесь починкой дома! – зло бросил Ала ад-Дин. – Все из-за вас!

– Ах, вот как? Так, значит! Я для него, а он… Да я сейчас, сейчас… – Колдун завертелся на месте, словно что-то разыскивал, потом закрыл глаза и щелкнул пальцами. – Вот вам потолок!

Хлоп!

Принцессы в комнате больше не было, а на том месте, где еще мгновение назад стояла девушка, лежала атласная подушечка, как напоминание о том, что все это был не сон. Комната же выглядела так, будто в ней только что произвели ремонт, даже потолок был тщательно выровнен и выбелен – ни одной мусоринки на полу, ни малейшего обломка. И все на своих местах – дверь, сундук, полочки. И еще легкая занавесь колышется на распахнутом окошке. У сундука стопкой лежали новенькие курпачи, а начищенную до блеска лампу кто-то зажег, и она тихонько коптила, весело подергивая робким огоньком, примостившемся на кончике фитиля.

Абаназар долго и очень тупо взирал на все это великолепие – неужели он сотворил? Вроде бы нацеливался на потолок, а оно вон как вышло. Потом перевел удивленный взгляд на собственные пальцы и прищелкнул языком.

– Ну и кто здесь шарлатан? – наконец произнес колдун, приняв весьма горделивый вид.

– А-а… где принцесса? – растерянно пробормотал Ала ад-Дин, подняв подушечку с пола и вертя ее в руках.

– Кхм-м… Я того… – Вопрос застиг колдуна врасплох.

– Я знаю, дядя. Но на этот раз вы хотя бы додумались отправить ее одетой.

Ала ад-Дин повесил голову, опустился на корточки и спрятал лицо в подушку, вбирая в себя аромат принцессы. Это было все, что у него осталось.

Когда грохот падающих камней стих, и пыль в покоях принцессы несколько развеялась, прислуга и вбежавшая в комнату на шум стража осторожно приблизились к вороху драных курпачей, под которыми кто-то возился в безуспешной попытке выбраться.

– О солнцеподобный султан! – возопил круживший вокруг курпачей евнух. – Вы живы?

– Мы живы, – донеслось приглушенное из-под вороха одеял. – Только нам плохо. Вытащите нас отсюда.

– Чего вы стоите, ослы? – набросился евнух на стражу. – Вы слышали, что сказал повелитель правоверных? Немедленно вытаскивайте его, да поаккуратнее! Если хоть одна царапина… – жестко предупредил он.

Стража побросала копья и поспешила на помощь своему повелителю. Глиняное крошево и солома взвились в воздух, ветхие курпачи трещали по швам, теряя куски свалявшейся, потемневшей ваты. Вновь поднялась пылища.

– Да тащите же его, тащите! – гундосил евнух, зажимая пальцами нос и морщась. – Чего вы копаетесь, остолопы? Он же там задохнется.

– Да-да, обязательно задохнемся, – донеслось из-под курпачей. – Так и знайте! А потом мы всех казним.