Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Чтожъ, если не см?етесь. Отчего же. Мн? говорили, тутъ одна обв?нчалась. А не знаете, когда отправка наша будетъ?

– Такъ ты пойдешь?

– Удивительный вы, – сказала она, покачавъ головой. – Чтожъ вамъ такъ понадобилась такая, какъ я. – И она опять улыбнулась. – <Какъ же в?дь я въ Сибирь пойду.

– И я пойду съ тобой.

Все ея существо было поглощено желанiемъ куренья и вина. Все, что онъ говорилъ ей, она понимала, но не связывала это съ своимъ и его положенiемъ, не связывала этого съ прошедшимъ.

– Чудно это что то, – сказала она.>

Она была безобразна въ своемъ халат?, съ этимъ желтымъ цв?томъ лица и синевой подъ глазами, главное же, она отталкивала своей душевной мертвенностью, отсутствiемъ всякой духовной жизни. Она казалась полуидiоткой. Но, удивительное д?ло, Нехлюдова это нетолько не отталкивало, но еще больше, какой то особенной новой силой притягивало къ ней. Онъ чувствовалъ, что ему должно разбудить, зажечь, хотя бы согр?ть ее своей любовью. Если даже не согр?ть, то сд?лать все что можно, чтобы согр?ть и воскресить ее. И любовь его къ ней росла, именно потому, что онъ ничего не желалъ себ? отъ нея, а желалъ только для нея, желалъ всего себя отдать для нея.

– Я знаю, какая ты, помню тебя, помню твое сердце тогда, когда мы въ первый разъ вид?лись у тетушки.

– Что вспоминать, – сказала она, и на щек? ее дрогнуло что то.

– И мн? лучше тебя не надо жены, – продолжалъ Нехлюдовъ, – не то что лучше не надо, а я не стою тебя.

– Ну, это ваше д?ло, – сказала она, опять овлад?въ собой, т?мъ же ровнымъ, почти идiотскимъ голосомъ. – Давайте теперь, – быстро оглянувшись, проговорила она, зам?тивъ, что смотритель отошелъ на другой конецъ комнаты.

Нехлюдовъ досталъ дв? 3-хъ рублевыя бумажки и положилъ ей въ руку.

– Вотъ это хорошо, – сказала она, робкимъ воровскимъ жестомъ пряча бумажки въ рукавъ. – Приходите опять въ четвергъ. Поскор?й бы сослали. А то вахтеры зд?сь такiе – пристаютъ.

Скоро посл? этого къ нимъ подошелъ смотритель и потребовалъ Катюшу за р?шетку. Нехлюдовъ былъ минуту въ сомн?нiи, какъ проститься съ ней: поц?ловаться или пожать только руку. Она стояла передъ нимъ сложивъ руки и ожидая. Онъ вспыхнулъ, она тоже покрасн?ла, также, какъ 14 л?тъ тому назадъ за кустомъ сирени, но стыдъ этотъ былъ совс?мъ другой, ч?мъ тотъ. Думалось и то, что надо поц?ловать, чтобъ она не думала, что я не хочу, и ставлю ей въ вину ея позоръ. И она думала тоже. Думалось и то, что поц?луй можетъ навести на мысль о т?хъ отношенiяхъ, которыя, несмотря на женитьбу, не должны быть, думалось и то, что сов?стно при вс?хъ этихъ людяхъ. И онъ р?шилъ, что не надо, и пожалъ ее руку. Рука была таже твердая и прiятная.

– Прощай, Катюша, скоро буду.

Скоро зашум?ли арестанты, съ звономъ ц?пей выходя изъ за р?шетки, и пос?тители стали выходить, и опять вахтера, выпуская, въ дв? руки считали ихъ, чтобы не вышелъ лишнiй и не остался въ тюрьм?.

Прежде ч?мъ ?хать домой, Нехлюдовъ пошелъ къ смотрителю и распросилъ о вс?хъ т?хъ формальностяхъ, которые нужно исполнить для того, чтобы жениться на приговоренной. Формальностей оказалось очень много. Нехлюдовъ записалъ ихъ вс? и въ тотъ же день принялся за исполненiе ихъ.

–

Изъ Москвы уже вс? у?хали, у?хали и Кармалины, очень недовольные Нехлюдовымъ, и Нехлюдовъ оставался одинъ съ нянюшкой въ своей большой квартир?, ожидая окончанiя формальностей для вступленiя въ бракъ и отправленiя вм?ст? съ партiей въ Сибирь. В?нчанье было назначено на 6 Іюня, а на 9 Іюня отправка партiи.

Ч?мъ больше проходило времени со времени р?шенiя Нехлюдова, т?мъ больше онъ утверждался въ немъ и не только не раскаивался, но испытывалъ новое чувство радости и энергiи. Катюша была все также мертва и непривлекательна, но именно эта непривлекательность, отвратительность ея только увеличивала въ немъ его чистую любовь къ ней, не ждущую ни отъ нея, ни отъ кого бы то ни было какой нибудь награды, любовь, ищущую радости и блага не себ?, а другимъ. Онъ испытывалъ чувство подобное тому, которое бы испытывалъ челов?къ, отогр?вая замерзшаго друга. Съ каждымъ днемъ и часомъ онъ чувствовалъ, какъ разгорается все больше и больше тепло въ его душ?, и это увеличенiе тепла, т. е. любви, не то чтобы радовало его – радости тутъ не было, напротивъ, тяжелое, напряженное чувство, – но удовлетворяло его, давало ему сознанiе того, что онъ д?лаетъ то, что нужно д?лать и лучше чего онъ ничего не можетъ д?лать. Удастся ему пробудить въ ней жизнь,[159 - Зачеркнуто: отъучить ее отъ вина и папиросъ,] вызвать въ ней вс? лучшiя воспоминанiя ея чистой жизни, вызвать въ ней хоть не любовь, но сочувствiе къ себ?, это будетъ огромное, сверхъ должное счастье, не удастся, и она останется такою и его женою, онъ все также будетъ окружать ее заботой и любовью, и ему будетъ также хорошо. Кром? приготовленiя къ женитьб?, это посл?днее время Нехлюдова занимали и его проэкты освобожденiя себя отъ земельнаго рабовлад?льчества.

Проэктъ его былъ готовъ, и въ ближнюю Рязанскую деревню, въ то самое, унасл?дованное ему отъ тетушекъ им?нiе онъ съ?здилъ самъ, чтобы написать съ крестьянами условiе, въ дальнiя деревни Нижегородскiя и Самарскiя онъ писалъ,[160 - Зачеркнуто: приглашая прi?хать къ себ? уполномоченныхъ отъ общества.] что прi?детъ тогда, когда будетъ отправлена партiя, т. е. въ Іюл?. Въ Рязанской губернiи у него было 800 десятинъ прекрасной черноземной земли. Едва ли гд? въ Россiи была лучшая земля и едва ли тоже гд? въ Россiи народъ находился въ худшей нищет?, б?дности и униженiи. Рабство земельное, и ужасное, жестокое рабство, было зд?сь совершенно очевидно.

Тогда, 14 л?тъ тому назадъ, когда онъ гостилъ у тетушекъ, онъ ничего не видалъ этаго. Земли были вс? захвачены дворянами,[161 - Зач.: и частью перепроданы или отданы въ аренду купцамъ,] и крестьянамъ отдана только самая малая и худшая часть, такъ что теперь, 30 л?тъ посл? освобожденiя, при кое гд? удвоившемся населении, крестьянамъ кормиться съ своихъ над?ловъ было невозможно: недоставало хл?ба на полгода. Уйти, переселиться крестьянамъ воспрещалось, – тогда правительство было противъ переселенiй, – такъ что крестьяне волей-неволей должны были закабаляться пом?щикамъ, чтобы работать на нихъ или нанимать землю по 15, 20 рублей за десятину или обрабатывать по 4 рубля серебромъ сороковую десятину. Голода, признаннаго голода тогда еще не было, но Нехлюдовъ теперь, съ своей точки зр?нiя земельнаго рабства глядя на крестьянъ этой м?стности, былъ пораженъ ихъ нищетой.[162 - Зач.: Были кое гд? богатые крестьяне, но большинство были нищiе.] Держались только т?, которые могли отпускать своихъ работниковъ въ города въ каменьщики, плотники, дворники, и богачи, закабалявшiе себ? б?дняковъ и захватывавшiе ихъ земли.

Проэктъ Нехлюдова, который онъ сообщилъ собраннымъ крестьянамъ изъ трехъ деревень, къ которымъ примыкала его земля, былъ принятъ сначала недов?рчиво и даже враждебно. Вс? выслушали молча, и на другой день пришли выбранные отъ одной изъ деревень, самой большой и богатой, съ предложенiемъ отдать имъ землю просто по старому, въ наймы и дороже, ч?мъ онъ назначалъ, – онъ назначалъ по 6 рублей въ кругъ, а они давали 8, – но только безъ всякихъ новостей, а по старому. Купецъ мельникъ, съ своей стороны, давалъ по прежнему по 9 рублей. Нехлюдовъ отказалъ и опять собралъ крестьянъ, не вс?хъ, но бол?е умственныхъ, къ себ? вечеромъ. Онъ жилъ въ маленькомъ флигельк?-контор?, но для этаго случая открылъ домъ и, угащивая мужиковъ чаемъ въ тетушкиномъ зал?, – собралось около 20 челов?къ, – высказалъ имъ свой взглядъ на гр?хъ и незаконность собственности земли, описалъ имъ ихъ положенiе рабства такъ в?рно, что н?которые, бол?е см?лые, разогр?тые чаемъ, разговорились, и вдругъ прорвалось все то постоянно живущее въ народ? негодованiе на ту кабалу, въ которую они пойманы. «Ни прутика л?са, ни травы, за ботву картофельную платимъ по 5 рублей или десятину обработать, ни пастбища. Земли вс? за 5 верстъ, а на барскую взнесли ц?ну такъ, что не оправдываетъ. Веревки вьютъ изъ насъ какъ хотятъ. Хуже барщины».

Когда они высказались, Нехлюдовъ сталъ спрашивать, какже бы они думали устроить.

– Ну, если бы Царь сказалъ: «д?лайте съ землей какъ хотите», какъ бы вы сд?лали?

– Какъ сд?лали? Разд?лили бы всю по душамъ, что мужику, что барину, вс?мъ по ровну.

Вс? согласились съ этимъ проэктомъ, но Нехлюдовъ сталъ указывать на неудобство его. Если вс?мъ разд?лить, вс? господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, вс? городскiе люди возьмутъ свои паи, а богачи скупятъ у нихъ. А у т?хъ, которые на своей дол?, опять народится народъ, и опять богачи заберутъ крестьянъ въ руки.

– Запретить, чтобы не продавали землю, а только кто самъ пашетъ.

И на это Нехлюдовъ возразилъ, что усмотр?ть нельзя будетъ, кто для себя пашетъ, кто для другого. Главное же, нельзя равно разд?лить:

– За что однимъ вамъ будетъ черноземъ, а Московскимъ глина или песокъ? Вс? сюда захотятъ.

Еще одинъ предложилъ устроить такъ, чтобы вс?мъ артелью пахать. И кто пашетъ, на того и д?лить.

И этотъ коммунистическiй проэктъ легко было разбить т?мъ, что для этого порядка надо, чтобы вс? люди по сов?сти работали, не отставали, или много начальниковъ надо. А въ начальники некого поставить.

Крестьяне согласились. Тогда Нехлюдовъ объяснилъ имъ проэктъ единой подати. Земля ничья, Божья.

– Это такъ, – отозвалось н?сколько голосовъ.

– Есть земли лучше и хуже. И на хорошую вс? л?зутъ. Какъ же быть, чтобы уравнять? А такъ, чтобы тотъ, кто будетъ влад?ть хорошей, платилъ бы т?мъ, которые[163 - Зачеркнуто: влад?ютъ худшей или вовсе] не влад?ютъ землей, то, что его земля стоитъ. А такъ какъ трудно распред?лить, кто кому долженъ платить, и такъ какъ на общественныя нужды деньги собирать нужно, то и сд?лать такъ, чтобы тотъ, кто влад?етъ землей, платилъ въ общество на всякiя нужды то, что земля стоитъ. Такъ вс?мъ ровно будетъ. Хочешь влад?ть землей, плати. А не хочешь влад?тъ, ничего не платишь, а подать на общественныя нужды за тебя платятъ т?, кто землею влад?етъ.

– Такъ точно, правильно будетъ, только бы плата была посильная.

– А плата должна быть такая, чтобы было въ самый разъ: не дорого и не дешево. Если дорого, то не выплатятъ, и убытки будутъ, а если дешево, вс? кинутся, перекупать другъ у друга будутъ, торговать землею будутъ. Вотъ это самое я хот?лъ сд?лать у васъ.

Черезъ н?сколько дней крестьяне сами пришли къ Нехлюдову и согласились на его условiя.

На согласiе это им?ло влiянiе то, что, во 1-хъ, три дня крестьяне вс?хъ трехъ деревень каждый вечеръ собирались и толковали о предстоящемъ д?л?; во 2-хъ, то, что мельникъ грозилъ снять землю, хоть по 10 рублей заплатить, въ 3-ихъ, и главное, то, что между крестьянами прошелъ слухъ, не лишенный основанiя, что къ Нехлюдову прi?зжалъ отъ Губернатора исправникъ съ требованiемъ прекратить свои сношенiя съ крестьянами, производящiя въ народ? волненiя.

«Если начальство противъ него, значитъ, онъ за насъ», р?шили крестьяне и согласились; такъ что домашнее условiе было подписано, и Нехлюдовъ у?халъ назадъ въ Москву съ радостнымъ сознанiемъ удачи, т. е. осуществленiя того, что было ему ясно теоретически, но за практическое осуществленiе чего онъ очень боялся. «Если зд?сь удалось, то, в?роятно, удастся и въ Нижнемъ и въ Самар?», думалъ онъ.

Одно, что смущало его немного, несмотря на неперестающую радость сознанiя того, что онъ д?лаетъ то самое, что должно, было то, что, привыкнувъ къ роскошной жизни, онъ останется теперь безъ состоянiя и съ женою, которая разсчитываетъ на то, что онъ богатъ, и положенiе которой, почти душевной бол?зни, можетъ потребовать расходовъ. И это его затрудненiе разр?шилось тутъ же. Въ им?нiи былъ домъ и картофельный заводъ. Онъ не зналъ, что д?лать и съ т?мъ и съ другимъ. И тутъ заявился покупатель на заводъ и домъ, и то и другое на свозъ, за который ему заплатилъ 12 тысячъ. Этихъ денегъ ему было, какъ онъ думалъ, нетолько достаточно, но съ излишкомъ довольно для путешествiя и устройства въ новомъ м?ст? и изданiя той книги о земельной собственности, которую онъ теперь нам?ренъ былъ кончить.

Въ посл?днiе дни своего пребыванiя въ Панов? Нехлюдовъ пошелъ въ домъ и занялся перебиранiемъ оставшихся вещей. Многое изъ дома еще прежде было увезено, но много еще оставалось хорошихъ старинныхъ вещей, который прежде такъ ц?нилъ Нехлюдовъ.

Теперь онъ самъ на себя удивлялся тому, какъ совершенно изчезло для него значенiе вс?хъ этихъ вещей. Прежде ему бы обидно было думать, что мужику Б?ляеву достанутся эти кресла краснаго дерева съ золочеными лирами и такiе же столъ и шифоньерка съ брюхомъ и съ бронзовыми львиными головами, держащими кольца; теперь все это отошло куда то далеко-далеко назадъ, впереди было открытое, радостное, полное несомн?ннаго д?ла будущее; сердечное д?ло обновленiя, оживленiя Катюши и работа – изученiе земельнаго вопроса. Точно онъ смотр?лъ прежде внизъ или даже назадъ и оттого вид?лъ все это, а теперь поднялъ голову вверхъ, и открылись огромные горизонты, а то все перестало быть виднымъ.

Смотр?лъ онъ и перебиралъ шифоньерку Софьи Ивановны только для того, что над?ялся найти тамъ что нибудь о Катюш?. Въ нижнемъ ящик? было много писемъ. О Катюш? ничего не было. Только отв?тъ прiятельницы Софьи Ивановны, въ которомъ говорилось о неблагодарности этой жалкой д?вушки, такъ дурно отплатившей вамъ за вашу любовь. Въ письмахъ ничего не было, но въ нижнемъ ящик?, среди всякаго сброда старыхъ портфелей, преспапье, очковъ, какихъ то коробочекъ, въ книжк? записной Нехлюдовъ нашелъ старую выцв?тшую фотографiю. Это была группа, которую снялъ тогда сос?дъ любитель. На терасс? сид?ли об? тетушки, у ногъ ихъ сид?лъ на ступеньк? л?стницы молодой съ вьющимися длинными волосами, безъ усовъ и бороды, 17 л?тнiй юноша съ добрымъ, веселымъ и чистымъ лицомъ. Позади, между плечами обоихъ тетушекъ, въ б?ломъ фартучк? стояла д?вочка и чуть держалась отъ см?ха. Д?вочка была прелестна. И это была Катюша. «Покажу ей», подумалъ Нехлюдовъ и взялъ группу.

–

Окончивъ усп?шно свое д?ло, Нехлюдовъ посл? 5-дневнаго отсутствiя вернулся въ Москву.[164 - Зачеркнуто: Квартира его уже была сдана, но онъ <остановился въ гостинниц? недалеко отъ Бутырской тюрьмы> и жилъ еще въ ней.]

Помывшись и переод?вшись, онъ поб?жалъ въ тюрьму. Катюша была все въ томъ же состоянiи. Когда онъ разсказывалъ ей про Паново, она какъ будто сердилась и на всякiе воспоминанiя Нехлюдова говорила:

– Не помню, ничего не помню. Все забыла.

Группу она не стала смотр?ть. Но Нехлюдовъ всетаки оставилъ ее у нея. Она жила теперь, по ходатайству Нехлюдова, въ отд?льной камер?.

На другой день онъ опять по?халъ къ ней. Было воскресенье, 5 Іюня. Было яркое л?тнее утро. Было страшно жарко по раскаленнымъ улицамъ, и только по т?нистой сторон? можно было дышать. Въ магазинахъ, въ чистыхъ окнахъ, красн?ли апельсины и необыкновенной формы бутылки, городовые унылые въ л?тнихъ неб?леныхъ мундирахъ стояли на солнц? посередин? улицъ, извощики пыльные дремали въ своихъ смятыхъ шляпяхъ и синихъ халатахъ, изр?дка пролетала коляска на шинахъ съ какой то дамой. Конки, тоже съ кондукторомъ въ неб?леномъ и съ прикрытыми головами и ушами лошадей шапочками, позванивали на встр?чахъ, молодой челов?къ шелъ въ очевидно сс?вшихъ отъ мытья б?лыхъ канифасовыхъ панталонахъ, обтягивающихъ ему ляжки. Дама или некрасивая д?вица, вся въ розовомъ, съ зонтиком съ бахромой и съ открытой шеей, переходила улицу съ сознанiемъ своей, обращающей на себя вниманiе нарядности.[165 - В подлиннике: нарядностью.]