Я придумаю будущее. Любовь после любви

– Не волнуйся. Со мной все нормально, согласно моему биологическому возрасту.

– Я люблю тебя.

– А я – больше.

Так с детства звучали наш пароль и отзыв.

Вернулся в номер, растянулся на кровати, уперся ногами в ее деревянную спинку. Полежал. Подумал о Марии: «Пусть ей я не могу позвонить, но она вот тут, в моем сердце», – и положил руку на себе на грудь. Навсегда! До самого моего последнего вздоха!

– Клянусь, Манечка, что ты всегда будешь со мной!

С тем и заснул.

Утром снова были на кладбище. Правление опять было закрыто. Поэтому обошли все новые захоронения. Могилы Марии не было.

Ванюша возле церкви не околачивался. Наверное, отсыпался где-нибудь. Зато вчерашний сборщик мусора сегодня был трезвый, но, правда, злой. Дали ему немного деньжат и спросили, не видел ли он, кто приносит цветы на могилу Агеевой А.А.?

Он молча взял деньги и хмуро ответил:

– Женщина приходила несколько раз. Прибиралась. Цветы она и поставила.

– Молодая? – с надеждой в голосе, уточнил я.

– Да, нет. Лет пятидесяти. Вон там, на углу квартала – могила ее мужа. Она сначала к нему приходит. А потом, значит, сюда.

«Золотарев Вадим Сергеевич» – прочитали мы на соседней могиле.

– В пятьдесят два года умер, – высчитал Антон, – для мужика не возраст.

– Оно и для женщины тоже «не возраст», – не согласился с ним я. – Кстати, посмотри, у него день рождения как раз завтра. Значит, жена обязательно придет.

– А я стою и думаю, как бы нам с ней поговорить?

– Вот и поговорим. И про Машу узнаем хоть что-нибудь.

Только собрались уходить, как к нам обратилась незнакомая дама, неслышно подошедшая сзади:

– А вы кто? Откуда вы Вадима знаете?

Мы представились, объяснили, зачем приехали и кого ищем. В ответ она рассказала о себе. Звали ее Элла Константиновна Золотарева. Муж ее умер совсем недавно.

– Очень сильный был человек. Все мужественно переносил, боялся меня побеспокоить лишний раз. А только успокаивал: «Не плачь, – говорил, Элечка, – все будет хорошо!»

Неудобно было ее прерывать, поэтому мы стояли и слушали. Дали ей хоть немного выплакаться.

– Скажите, Элла Константиновна, а кто просил Вас последить за соседней могилой? – спросил ее чуть позже Антон.

Женщина на минуту задумалась, как будто вспоминала:

– Я здесь седьмого марта была. Венки убирала, как раз после сорока дней. Так принято. Рядом горько плакала молодая женщина, а сопровождающий ее мужчина держал под руку и утешал. Они только вчера похоронили свою родственницу. Потом женщина оттолкнула мужа и пошла в церковь, а он подошел ко мне:

– Простите, пожалуйста. Я вижу, что у Вас тоже горе. Поэтому Вы поймете меня. У мамы моей жены неожиданно случился сердечный приступ, спасти ее не успели. А мы все вместе должны были улетать из России на этой неделе. Теперь полетим с женой вдвоем. Надолго. Не могли бы Вы приглядывать за ее могилкой? Я хорошо заплачу за эту услугу, – и он протянул мне деньги. – Я только дома увидела, что это очень большая сумма. После того, как умер мой муж, нам материально было очень тяжело. Так что поручение мне сам Бог, видимо, послал.

– А мужчина оставил какие-то координаты? – поинтересовался я.

– Нет. Сказал только, что зовут его Анатолий, записал мой телефон, адрес, имя и отчество. «Если, – говорит, – мы задержимся надолго, – Элла Константиновна, – я вышлю Вам еще».

– А Вы, может, слышали, дату вылета, или, в какую страну они собирались лететь? Или, может, где они здесь жили?

– Нет. Простите. Не слышала. Или не придала значение. Сама была расстроена. А тут она, горемыка, – лица на ней не было!

Антон протянул женщине визитку. Попросил связаться с нами, если собеседница что-нибудь вспомнит об этих людях.

Я потом несколько раз оборачивался, а она долго смотрела нам вслед. Затем присела на старую лавочку и застыла без движения.

– Тох, она что-то знает!

– Да не сочиняй! Что она может знать! Случайные люди случайно встретились на кладбище. У Анатолия не было другого выбора. Нужно было увозить Машу, а та, наверное, отказывалась ехать от могилы матери.

– Элла долго смотрела нам вслед, – настаивал я. – Давай проследим, где она живет. Она определенно что-то скрывает!

– Хорошо, Арчи Гудвин, давай проследим, – согласился мой друг, который как раз перечитывал Рекса Стаута. Впрочем про Ниро Вульфа и его помощника, можно читать хоть каждый месяц. Не надоест.

Слегка раздражаясь от усталости, мы дождались, когда наша новая знакомая вышла с кладбища, и стали незаметно ее преследовать. Сделать это было, конечно, сложно, потому что она шла пешком, а мы ехали на нашем такси. Андрей недовольно ворчал себе под нос, но вслух ничего не произносил, поскольку платили мы ему щедро.

И хорошо, что Элла Константиновна воспользовалась наземным транспортом, а не метро. Хотя на случай подземки у нас был предварительно разработан план, но он не понадобился. От кладбища она поехала на маршрутке. Так что наш водитель, периодически включая аварийную сигнализацию, следовал за «ГАЗель», курсирующей по Фрунзенскому району Санкт-Петербурга, на небольшом расстоянии.

– Да ты прирожденный специалист по «наружному наблюдению», – похвалил его Антон.

– Любой каприз за ваши деньги, – стандартно ответил Андрей.

Золотарева вышла в южной части района, между Бухарестской и Малой Карпатской улицами. Мы последовали за ней пешком. Шли, не разговаривая, как профессиональные сыщики, хотя она, естественно, ни разу не обернулась. Остановилась только один раз около овощной палатки, купила кочан капусты и скрылась среди старых хрущевских домов своего переулка. Мы только успели увидеть, как она зашла в подъезд.

Замок был кодовый. Но всем давно известно, что по отполированным кнопкам, его нетрудно открыть. Они сразу бросались в глаза: «236».

– Ну, что ты, нажимай, – торопил Антон.

– А квартира? Мы же не знаем! – возразил я.

Оглянувшись по сторонам, увидели молодую женщину с коляской, направляющуюся к соседнему подъезду.

– Здравствуйте, не подскажите, Золотаревы в какой квартире живут? – поинтересовался я у нее.

– Третий этаж, налево. Там, кажется.

– Спасибо.

Антон нажал разгаданную комбинацию цифр, и мы оказались в подъезде. Крутая грязная лестница. Облезлые, покрытые надписями, стены. Характерный запах старого дома. Поднялись, позвонили в дверь.