Я придумаю будущее. Любовь после любви

– Нет!

– Ну, мы тогда с девочками в общежитии в темноте день рождения Светкин отмечали. Обсуждали случившийся у кого-то из взрослых родственников адюльтер. Я тогда сказала: «А, если у них любовь?». И Анна ясно и кратко в ответ: «Какая может быть любовь, если у него дети?»

– Ага, вспомнила. Только Анька твоя второй раз замужем, и уходила от мужа сама. Судить мы все можем! Только хочется счастья! Счастья! Взаимной любви, в первую очередь, а не череду обязательств. Я бы от Лешки давно сбежала, но у нас любовь до сих пор. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

В пятницу Женя на работу не вышел – уехал в Москву, подарив при расставании обалденный букет моих любимых желтых роз. Жаль только, что через два дня их пришлось выбросить, потому что приехал на несколько дней Толик. Привез мне литровую банку черной икры. Он, конечно, меня баловал. Дарил драгоценности и вещи, даже белье красивое сам покупал. А я в его отсутствие по-старинке садилась шить. Очень мне нравилось это занятие, да и ткани сейчас красивые продаются – шить одно удовольствие.

Я пыталась быть с ним милой и заботливой. Как всегда. В воскресенье мы сходили в театр, потом – в ресторан.

В понедельник муж встретил меня с работы, и мы шли домой пешком.

– Потерпи, Машунь, еще пару лет. Я увезу тебя из этой страны в Европу. Я не могу тебе всего рассказывать, поскольку проект, над которым я работаю, засекречен. Зато потом – будут деньги и свобода!

Анатолий с детства занимался ЭВМ. Помню, на первом курсе он показывал нам собственноручно собранный компьютер, когда мы с группой были у него в гостях. Что это такое, я тогда не знала. Подумаешь, стоит себе старый телевизор «Рекорд» с какими-то проводами! Да и неинтересно нам с Наташкой было. Парни рассматривали творение Толи, а мы с ней на кухне готовили бутерброды со шпротами. Хорошая тогда получилась вечеринка!

Когда после свадьбы утряслись наши семейные недопонимания и приступы ревности Анатолия, где-то ближе к середине девяностых годов, муж организовал первую в городе фирму по продаже компьютеров, которая приносила нам хорошие деньги. А потом, собственно, занялся тем, чем хотел – программированием. Переход на рыночную экономику создал потребность в разработке таких программ. Муж быстро в этом разобрался, ему это нравилось, и, к тому же, приносило прибыль. От клиентов отбоя не было. Так и начались его разъезды.

Последние два года он работал в столице.

Почему я не ездила с мужем? Теперь понимаю, что не любила. А тогда причину искала в его невозможности сочетать меня и работу – он мог сидеть над программой месяц и не видеть, что происходит вокруг. Поэтому мы договорились, что я пока живу и работаю дома, а он приезжает, когда у него есть возможность.

Сегодня Толя вдруг раскрыл свои планы: собрать необходимую сумму денег и уехать из страны.

Думать на эту тему мне совсем не хотелось. Меня волновала одна единственная мысль – после выходных не приехал Макаров! Что, если, его снова оставили в Москве? И он больше не вернется никогда? Всю дорогу домой, пока Анатолий рассуждал о далеких странах, я молчала. Мне хотелось услышать Женин голос. Хотя бы одно слово!

Его окно было темным. И на сердце у меня становилось темно. И холодно, и страшно!

Во вторник на работу я практически бежала. Думала, что Евгений приехал утренним поездом, и сразу с вокзала приедет на завод. Но его не было! Я взяла какие-то бумаги и пошла к Ангелине.

– Геля, привет, – ты опять «сиротствуешь»? – бодрым голосом начала я. – А когда приедет Евгений Александрович?

– У меня такой информации нет, – ответила офис-менеджер, подкрашивая свои пухлые губки.

Возвращалась в отдел, радуясь, что, хотя бы не услышала, что он здесь больше не работает. Все валилось из рук. Я с нетерпением ждала любимого человека. Самое ужасное в этой ситуации было то, что я не знала, что с ним, не могла ему позвонить. И не имела на это права даже, если что-то случится!

Это было несправедливо!

Пол-вечера я провела возле окна. Стояла, ходила, поправляла шторы, некоторое время сидела. Толя работал, и периодически просил сварить ему кофе.

– Толик, ты испортишь желудок. И сердце. Представляю, сколько этого напитка ты хлебаешь в Москве без меня. Посмотри, как ты похудел. Одни глаза остались.

– У меня хорошая наследственность, – ответил он. – Могу переваривать гвозди.

Его шутку я уже не слышала. Взяла телефонную трубку и снова расположилась на подоконнике. Набрала Наташкин номер.

– Слушаю Вас, – официально поприветствовала подруга, но, услышав, что это я, съязвила. – Как проходят вечера с любимым мужем?

– Так же, – очень вяло ответила я.

Она поняла. Начала задавать вопросы:

– Поругались?

– Нет.

– Макаров?

– Да.

– Что да? Не обращает внимания или куда-то делся?

– Ну, да. Второе.

– Скучаешь?

– Невозможно, – я пожалела, что позвонила, потому что жутко захотелось плакать.

– Хочешь историю расскажу. Поучительную. У нас тут соседа сегодня хоронили, совсем старенького. Очень хороший человек был. Я о нем вот что узнала. Более тридцати лет у него была и жена, и любовница. Жена полгода назад умерла. И состарившиеся любовники, наконец, освобожденные от его брака, решили жить вместе. А дети в позу встали. И довели деда до сердечного приступа – так, что врачи не спасли. Даму сердца даже на кладбище не пустили проститься! «Да, кто она такая? – рассуждала при мне двадцативосьмилетняя внучка, – просто подстилка!» А он, наверное, называл ее любимой!

– Какой кошмар, Наташ, как же так можно?

– Вот и я про то! Во-первых, внучку эту, – дурой малолетней обозвала. А, во-вторых, тебя с Макаровым вспомнила. Маня, пойми, люди, в конце концов, умирают. И не всегда в семьдесят восемь лет! Бывает и раньше. Чего вы ждете?

И в этот момент загорелся свет в Женькином окне.

– Да, Натка, я сейчас непременно приеду! Уже такси вызываю! – придумала я на ходу.

– Макар приехал, что ли? – поняла моя сообразительная подруга.

А я уже сообщала мужу, натягивая джинсы:

– Толичек, у Натки проблемы. Я съезжу.

Но он ничего не ответил, поглощенный работой.

Полуодетая выскочила на улицу, села в такси и уже через три минуты вышла у подъезда Жениного дома. Позвонила. И практически упала ему в руки.

Любовь, похожая на сон (1999 – 2003 гг.)

Воспоминания Евгения

Пока я безрезультатно рассматривал Машины окна, она уже стояла возле моей двери и нажимала кнопку звонка.

Обняла меня, ноги подкашиваются:

– Женька, ну, где же ты был? Что у тебя случилось? Я так волновалась! – дрожит вся, в глазах слезы.

Снял с нее пальто, стал целовать, а у самого дыхание перехватывает. Все понимаю, что сказать нужно, а не могу. Как собака Павлова.