Я придумаю будущее. Любовь после любви

– Жень, как же все будет?

– Ну, как-то придётся сказать, – ответил он и задумался. – У Ирины день рождения в конце сентября, в последнюю субботу месяца. Юбилей. Наверное, лучше до него все это сделать.

Стало грустно. Стыдно. Тревожно. Я смотрела в его глаза, а он отводил взгляд.

– Может, после ее праздника? – осторожно спросила я. – Наверное, не стоит его портить?

О себе я всегда думала в последнюю очередь.

– Да. Ты права. Так будет лучше, – согласился Женька, целуя меня перед выходом на работу. – Какая же ты необыкновенная! Мне до сих пор не верится, что ты со мной!

Незаметно прошел сентябрь. Пришел октябрь. Со своим буйством красок увядающей природы и первыми ночными заморозками. А когда начались дожди, мы сбежали от осени в Италию.

Рим и Венеция. Три дня необыкновенного счастья с любимым человеком в прекрасной и чарующей стране. Прощальный подарок судьбы. Но тогда мы этого не знали и все еще строили планы. Постоянно отставали от экскурсионной группы, бродили по тихим живописным улочкам, пили ароматные вина, днем не успевали перепробовать итальянские блюда, а по ночам – не могли насытиться друг другом, как и в первые месяцы нашей близости.

Мы, конечно, больше влюбились в Венецию, в город, который буквально был пропитан любовью. Каждой своей улочкой, каждым мостиком, каждым каналом. Это было про нас. Это было для нас. И кормление голубей на площади Сан-Марко, и роскошные городские окрестности с высоты колокольни Кампаниле, и неповторимые Дворец Дожей и Собор Святого Марка. В тот день все принадлежало нам!

Ближе к вечеру мы уплыли вдвоем на красивой черно-красной гондоле по извилистому Гранд Каналу, шептали друг другу всякие глупости, не забывая самозабвенно целоваться. Разомлевшая от свежего воздуха и ласковых Женькиных признаний, я уснула, положив голову на его колени. А, когда проснулась, было уже темно. Наша гондола плавно покачивалась у причала недалеко от Мостика Вздохов.

– Выспалась? – спросил Женя, смеясь и извлекая меня из клетчатого теплого пледа, – гондольер из меня все деньги вытянул за твой безмятежный покой.– Ну, ты и соня у меня.

– Спасибо, родной,– благодарно произнесла я ему в ответ, не забывая порадоваться его словам, что «я» и «у него». Я с ним! А он со мной! Мы встретились, чтобы всегда быть вместе!

В конце ноября Евгений поговорил с женой, и настала моя очередь принятия решения. Мы надеялись на долгую счастливую жизнь, но началась совсем другая история, состоящая из безнадежности и боли.

Любовь, похожая на сон (1999 – 2003 гг.)

Воспоминания Ирины Макаровой       

Конечно, Женя никогда меня не любил.

Я всегда чувствовала его нелюбовь. С каждым годом все острее. И чем сдержанней он ко мне относился, тем больше я его хотела. Получить. Приручить. Родить ему ребенка. Заставить любить.

Не знаю, как все началось? Скорее всего, когда я увидела, как смотрит на него тренер Жанна Александровна. Симпатичных парней-спортсменов в нашем клубе было очень много. Но я ежедневно видела страстно влюбленную женщину, и стала смотреть на него ее глазами. Женя, конечно, этого заслуживал, отличаясь своей природной интеллигентностью, искренностью и преданностью. Он никогда не принимал участие в спортивных спорах и грязных играх. Был со всеми, и, одновременно, сам по себе – заводилой и одиночкой. И еще он удивительно улыбался!

С ребятами мне не везло никогда. С той самой школьной поры, когда повзрослевшие мальчишки стали забрасывать одноклассниц записками, а на переменах дергать их за косы и хвостики, и прятать тетрадки. Я для них как будто не существовала. У меня списывали домашние задания, занимали деньги и просили передать подругам свои маленькие знаки внимания.

Когда в нашу признанную красавицу Ольку влюбились сразу несколько мальчиков, я стала с ней дружить. Хотелось приблизиться к такой желанной для меня теме, и хоть со стороны почувствовать, что такое влюбленность. Я с удовольствием слушала ее рассказы о неловких ухаживаниях наших ровесников, давала свои наряды, лезла с советами.

После смерти мамы папа старался изо всех сил ее заменить, поэтому ни в чем мне не отказывал. У меня была личная портниха, которая шила потрясающие вещи. С промтоварной базы отец приносил самую лучшую обувь. А позже – доставал фирменные джинсы и футболки с иностранными надписями и изображениями мировых звезд. На меня обращали внимания, со мной дружили, у нас дома часто собирались послушать редкие диски, поесть вкусных пирожных и заморских ананасов, раскрутить меня на «массандровское» вино или шампанское. Но никто никогда по мне не вздыхал. По крайней мере, мне это было неизвестно.

Когда я поступила в престижный медицинский ВУЗ, надеялась кардинально себя изменить. Главное, заявить о себе, как об обеспеченной и раскрепощенной девушке, и от женихов отбоя не будет! Но все оставалось по-прежнему. Девчонки из провинции, проживающие в общежитиях, меняли ребят одного на другого, и, начиная с третьего курса, стали выскакивать замуж. Я же прекрасно выглядела, была хорошо одета, имела московскую прописку, старалась посещать все дискотеки и дружеские посиделки, но уезжала домой одна. На такси. Так настаивал папа.

И только на шестом курсе у меня, наконец, появился поклонник. Он стал провожать меня до дома, и в такие моменты мне хотелось кричать всей улице: «Смотрите все: я иду со своим парнем!» Но эти ощущения были только первое время. К нему самому, к сожалению, я оказалась совершенно равнодушна, поэтому стала выискивать у него недостатки, в том числе, в воспитании, что для меня всегда было важно. И, в тот самый момент, когда он ринулся меня окончательно завоевывать, я вспылила, привязавшись к какой-то ерунде, и попросила его уйти. Больше он не приходил.

Папа назвал меня принцессой на горошине, потому что мой потенциальный жених ему нравился, и он уже облегченно вздохнул, что дочка в девках не засидится. На что я, привыкшая с детства получать только то, что я хочу, ответила:

– Не волнуйся, папочка. Значит, буду искать принца.

И дала ему задание – устроить меня врачом в Центр подготовки космонавтов. Там они, принцы, точно водятся. Но он сумел найти мне работу попроще – в известном спортивном клубе, что тоже было неплохо для моих целей. Плюс выезды за границу на соревнования обещали быть познавательными и продуктивными. Первые два года я с трудом привыкала к спортсменам: потные, выжатые после тренировок, они вряд ли подходили на роль моего возлюбленного. Хотя, заигрывать пытались многие. Только было это как-то несуразно и пошловато. На «ходу». Поэтому я быстро прослыла заумной недотрогой. Впрочем, как всегда.

И, когда на душе в очередной раз стало грустно и тоскливо, я в первый раз обратила внимание на Макарова. Он работал на корте, а Жанна Александровна ходила по периметру, не сводя с него своих похотливых глаз. Женька, и вправду, был тогда хорош. Одетый в свою ослепительно белую форму, он напоминал какого-то дикого, но очень пластичного животного. И сердце мое откликнулось, ожило!

Я не планировала конкретных действий. Я просто решила: «Он будет моим!». Так всегда было в детстве – выполнялись все мои желания. Однажды в гостях у одноклассницы я увидела немецкую куклу с длинными волосами, в ярко-оранжевом платьице и, придя домой, прямо с порога заявила о своем желании иметь точно такую же игрушку. Отец искал ее для меня по всем московским базам, чтобы подарить на день рождения. И, конечно, нашел. Я назвала ее Ирэной, и ни один год хвалилась ею перед подружками.

В данном случае я была тоже уверена, что моим мужем непременно станет Евгений. И, хотя первая попытка завоевания потерпела крах, сдаваться не собиралась. Я, как тень, всегда находилась рядом с ним, знала расписание его тренировок, настаивала на сопровождении их группы на турнирах. И, слава Богу, он не отдалился. А стал относится ко мне по-дружески. На том этапе это было победой!

Когда он попал в беду, и решался вопрос о его пребывании в Сборной, Жанна Александровна сделала все возможное, чтобы Макарова исключили. Она, конечно, не надеялась на мои показания, рассказывая руководству, что данный спортсмен полностью аморально разложившийся элемент, которому не место в советском спорте, намекая на то, что, помимо его политической неустойчивости и выявившегося пьянства, он еще однажды пытался изнасиловать докторшу, то есть меня. К своему удивлению, я подтвердила этот случай. Мне нужно было изолировать Женю от его любимого тенниса, от друзей, большинство которых сразу от него отвернулись, от простушки Ниночки, проводившей с ним свободное время. И все получилось, как нужно – Евгений остался один. Ближе меня, у него на тот период времени, никого не было. Это я протянула ему руку помощи после выписки из больницы, выхаживала его и подбадривала, предоставив на время лечения комфортное жилье.

Но кроме слов благодарности в мой адрес, Женька по-прежнему не проявлял ко мне интереса. А просто принимал заботу, заверяя, что обязательно отблагодарит, и придет мне на помощь в любой жизненной ситуации. И все. Мне было нужно больше!

Тогда я обратилась к Ольге. Она училась с нами первые полтора года, но не сдала очередную сессию, и была отчислена. Очень необычная была девчонка: темные длинные волосы, глубокие, почти черные глаза, в которых, при желании, можно было утонуть. К ней сразу потянулись многие наши однокурсники с первых дней совместного обучения. И она вертела ими, как хотела! Это потом, девчонки в общежитии увидели ее ночные ритуалы и поняли, как она притягивает парней. Мы сначала потихоньку осуждали ее, а потом одна за другой стали обращаться за помощью, хотя бы погадать на будущее. А то и приворожить кого. Я, правда, никогда ее способностями не пользовалась. Но, собственно, только потому, что мне никто так не нравился, чтобы я обратилась к черной магии.

А вот сейчас я о ней вспомнила. Евгений собирался уезжать домой. А это означало, что я не смогу его даже видеть. Нужно было срочно что-то предпринимать! Я нашла телефон Оли и договорилась о встрече. Жила она, кстати, совсем недалеко от меня, то есть в центре Москвы, в собственной квартире, оставшейся ей после развода. Работала в элитном салоне – делала маникюр и педикюр известным людям. И заодно, им же, уже неофициально, оказывала свои магические услуги. И, видимо, не безуспешно, потому что квартира была обставлена дорого и стильно. Вместо привычного серванта стояла чехословацкая стенка, заставленная изысканным хрусталем. Мягкую, изумрудного цвета мебель, дополняли антикварный столик, шикарные портьеры и немецкий палас.

– Привет, дорогая, – доброжелательно встретила она меня, налила чай и пристально начала разглядывать нашу с Евгением фотографию на фоне Эйфелевой башни в Париже.

Я не знаю, делала ли она вид или действительно работала? Но больше двадцати минут Ольга молчала. После детального осмотра фото через лупу, она долго читала что-то в большой книге с красивым переплетом, потом разложила необычные карты.

– Ну, что, дорогая, – опять обратилась она ко мне, не называя по имени. – Я могу сделать, чтобы он стал твоим. Только любить он тебя никогда не будет. Согласна?

Я растерялась. Как же это, без любви? Но спросила у нее совсем другое:

– А свадьба? А дети?

– Свадьба будет. Ребенок будет. Один. Скорее всего, дочка. Просто этот мужчина предназначен не тебе. Поэтому взаимной любви быть не может. Никогда. Согласна? – снова спросила она.

– Да, – произнесла я. – Согласна.

Тогда она на обороте фотографии начала рисовать какие-то знаки. Они причудливо переплетались, составляя узор. Ольга зажгла свечу и трижды произнесла заговор. Потом протянула мне фото и спросила, какой у меня день цикла. Я ответила. Все происходящее казалось мне ненастоящим: как будто я смотрела со стороны кинофильм. Но в голове крутились слова «свадьба», «дочка», «он станет твоим». Если все это случится, я буду самой счастливой женщиной на свете.

– Ну, что, дорогая, давай еще выпьем чаю, и я расскажу, каким напитком и в какой день ты должна напоить своего любимого. После этого произойдет близость и зачатие. Преград я не вижу. Деньги принесешь, когда подадите заявление в ЗАГС.

Ингредиенты, которые я должна была добавить в вино, предназначенное для Женьки, вызвали во мне легкую тошноту, но я все записала, поблагодарила Олю и пошла домой со смешанными чувствами радости и брезгливости.

И, как это ни странно, все получилось так, как предсказывала моя пророчица.

Я часто вспоминала начало нашей семейной жизни. И со временем мне стало казаться, что это только моя заслуга, и никакой магии не было. Что это моя любовь и необузданное желание обладания любимым человеком, подтолкнули его к нашей близости, потому что от меня исходили такие импульсы, что не откликнуться на них, находящемуся рядом молодому мужчине, было просто невозможно. День зачатия был выбран идеально, и, учитывая свойственную женщинам нашего рода высокую фертильность, оно случилось. А дальше все дело было в Евгении – в его высокой порядочности и благородстве.

Я добилась своей цели. Но Евгений меня так и не полюбил.

Это портило мне жизнь, я раздражалась, старалась его хоть как-то расшевелить, заставить увидеть во мне желанную женщину. Но он просто выполнял свои обязанности, заботился о нашей семье, никогда меня не обижал, был вежлив и предусмотрителен. Причем, чем больше я на него нападала, тем больше он отдалялся. А когда у меня совсем опустились руки, я согласилась пожить отдельно, надеясь, что разлука принесет в наши отношения что-то новое.

Но чуда не произошло. Макаров приезжал один или два раза в месяц. Устраивал нам с Катькой чудесные выходные, помогал по хозяйству, делал дорогие подарки. При этом, я чувствовала, что теряю его навсегда. Попробовала поговорить с отцом, ища поддержки, но он, как ни странно, принял его сторону.

– Ирина, не майся дурью, – сказал он мне. – Я наблюдал вчера за вами. Тебе на Евгения нужно молиться – он только ради вас живет. Ты же маешься от безделья. Займись лучше собой, чтобы муж, приезжая, видел, как ты молодеешь и хорошеешь. Никуда он денется, поверь мне. Я, как мужик, это чувствую. Пойми, Женя мне нужен сейчас там. Иначе мы потеряем завод. Потерпи еще пару лет. Или, знаешь, что? Бросай Москву и поезжай к нему.

Из столицы уезжать из-за дочки было неразумно – девочка училась в престижной гимназии, занималась музыкой и теннисом. Поэтому я решила уделить время себе. Сначала договорилась с тренером по фитнесу, потом завела личного стилиста и полностью обновила свой гардероб. Но приезжал муж, говорил комплементы и смотрел сквозь меня. Я устраивала очередной скандал, и успокаивалась только тогда, когда он уезжал. Очень хотелось вновь обратиться к помощи своей бывшей однокурсницы, тем более, что я постоянно с ней встречалась в салоне. Она делала мне маникюр, подозрительно на меня смотрела, разговаривая на отвлеченные темы, и никогда не спрашивала про мужа. А я в ее присутствии старалась делать легкомысленно счастливый вид, показывая, что ее пророчества не сбылись, и любви в моей жизни предостаточно. Я боялась, что как только я заведу с ней разговор о Женьке, она непременно заявит, что у него есть другая женщина.