Исцели меня

Они невольной мимикой подают друг другу знаки и хорошо друг друга понимают. Мама потирает подбородок, папа склонил голову на бок и смотрит на Максима, на меня. Он видит, как Максим бережно держит меня за руку, с нежностью поглаживая по пальцам.

– Небольшие? – усмехнулся Макс. – Я хочу знать, чем больна Настя? Что с ней? Я хочу помочь ей, – он в ожидании смотрит на родителей, но стоит полная тишина. – Скажите… я не чужой, я очень люблю вашу дочь!

Мама приложила большой палец к губам, мне стало понятно, что она не хочет отвечать. Папа смотрит на маму, ожидая сигнала или знака. Комнату спирает напряженная атмосфера неопределенности.

– Я готов поверить в то, во что никогда не верил, чтобы спасти тебя, – тихо произнес Максим, глядя мне в глаза.

У меня перехватило дыхание. Я забыла про смущение и стыд, и у меня мелькнуло в голове: «Если он – искушение, то я готова вкусить этот грех, потому что он самое прекрасное, что было со мной за всю жизнь».

– Настя не совсем больна, – твердо произнес отец.

Мама зыркнула на него свирепым взглядом, но он, игнорируя ее, продолжал:

– У нее особый дар, она целитель.

Максим растерянно посмотрел на меня, потом в задумчивости отвел взгляд в сторону. Я сомневаюсь, что полный атеист поверит в такую глупость. Мама, недовольно поджав губы, мягко, но со злостью ударила ладонью об подлокотник. Я уверена, что этот яростный порыв адресован папе, а он с прежним спокойствием смотрит на Максима, ожидая его реакции.

– Как… как ты это делаешь? – сразу спросил Максим, приходя в себя после небольшого задумчивого транса. – Почему ты мне не сказала?

– После того как я помогаю человеку, у меня начинается болевой приступ. Именно это ты увидел в клубе, – почти шепотом отвечаю я. В его взгляде появилось любопытство.

– Настя, значит, ты не больна?

– Нет, – робко отвечаю я, чувствуя стыд за свое вранье.

– Хорошо, – улыбнулся Максим. – Скажите, Ярослав Витальевич, что такого страшного в том, что я хочу встречаться с вашей дочерью?

– По словам ее духовного наставника, если у Насти будет связь с мужчиной, то она потеряет дар, – вежливо объясняет папа.

– Бред, – растерянно сказал Макс, я вздрогнула, – Поймите, я всем сердцем люблю ее. Я узнал о вашей дочери во снах, может, именно я ей нужен… – в его голосе звучит надежда, мы вместе с ним смотрим в осмысляющие лица родителей. – Позвольте быть с ней?

– Не… – начала мама.

– София, – перебил ее папа.

Она недовольно скрестила руки на груди и отвернулась в сторону.

– Только если ты дашь обещание, что…

– Без резких движений, – помог озвучить мысль Максим, – я согласен.

Получив благословение родителей на наше общение, он нежно обнял меня. Невидимая нить, сдерживающее мое волнение и мандраж, лопнула, и глаза наполнились слезами. В его утешениях я совершенно забываю, что мы в комнате не одни.

– Мне пора на работу, – вскочила мама.

Опомнившись, я освобождаюсь от теплых объятий. Мама, подойдя к Максиму, делает остановку.

– Максим, убедительно тебя прошу то, что было сказано здесь, это секрет нашей семьи, к которому мы никого не допускаем.

– Я понял, – спокойно отвечает он маме и встает с дивана.

Мама в сравнении с ним кажется маленькой и хрупкой, но, не смотря на это, она горделиво смотрит на него, показывая свою уверенность и холодность.

– Я, пожалуй, тоже на работу, – вставая, произнес отец.

Он, поравнявшись с Максимом, подал ему руку, они сцепили ладони в крепком рукопожатии.

– Я думаю, мы поняли друг друга.

– Я не обижу Настю, – коротко ответил Макс, и папа отпустил руку.

Ощущаю себя драгоценным камнем, к которому прилагается целая инструкция по ухаживанию и сбережению качеств. Мне противно осознавать это, и я отвожу взгляд в сторону.

В коридоре между родителями разгорелся настоящий шепотный бой. По всем признакам маме совершенно не нравилась идея отца, и она всячески отстаивала свою правоту. Шипение и пшикание плавно перешло за входную дверь, и в доме настала полная тишина.

– Насть… – слышу я ласковый призыв Максима.

Я обернулась и столкнулась с необычайно светлым и нежным взглядом, от прошлой злости и задумчивости ни осталось и следа.

– Я предполагал, что ты не простая девушка.

– Почему?

– Я вчера наблюдал за тобой и искал ту изюминку или особенность, что была в моей девушке из сна. И, бесспорно, я уверен, что она – это ты. Я говорил тебе, что я полный атеист, но моя жизнь неожиданно погрузилась в фантастический мир, и все это ты.

– Ты веришь мне?

– Пока многого не понимаю, но верю, – улыбнулся он, и провел ладонью по моей щеке. – Тебе надо поесть.

– Я не очень хочу, – прячу я взгляд.

– Зато я хочу, – настаивает он, – пошли…

Он берет меня за руку и тянет меня за собой. Мы пришли на кухню. Максим по-хозяйски с долей наглости открывает холодильник, достает контейнеры с едой, ставит их в микроволновку на разогрев, включает чайник. И все это происходит так быстро, что я не успеваю среагировать. Все, что было в холодильнике, перекочевало на стол и неуклюже разложено по тарелочкам, но при этом выглядит очень аппетитно.

– Вот… как-то так… – произносит Максим и садится напротив меня. – Кушай.

– Максим, это что, все для меня? – удивляюсь я, показывая на еду.

– Ну… – пожал я плечами, – и для меня тоже, после нервных потрясений мне всегда хочется есть.

Я беру тарелку с горячей курицей в чесночной заливке и ставлю перед ним. Заботливо подкладываю вилочку под его ладонь. Каждое мое движение находится под его нежным и любящим взором.

– Ешь, – говорю ему я.

– Только после тебя…

Среди обилия съестного я нахожу мои любимые блинчики. Складываю один блин на тарелочку, поливаю персиковым повидлом и начинаю есть. Максим, увидев, что я начала есть, тоже принялся за еду. Я с умилением наблюдаю за тем, как он вкусно ест. Несмотря на то, что я презрительно отношусь к плотоядной пище, в его исполнении это выглядит очень аппетитно, и я, забывая рамки приличия, не отвожу от него изумительного взгляда.