Исцели меня

– Это что? – серьезно спрашивает он.

– Это сюрприз для Насти, если вы позволите?

– Позволю, – буркнул он, – куда твой пакет?

– На кухню…

Из-за объемных атрибутов к сюрпризу, мне очень неудобно беседовать с ним, поэтому я прошел в Настину комнату и разложил все на кровати. В комнату мимолетно заглянула София, приветствуя меня, кивнула головой и скрылась. Я чувствую напряженную атмосферу в семье, вероятно, им приходится нелегко принимать чужого человека у себя в доме.

– Ярослав Витальевич, у вас есть крестовая отвертка? – спросил я его, заходя на кухню.

Он замер в глубокой задумчивости перед открытой дверью холодильника. Судя по его реакции, я понял, что он с этим предметом на вы.

– Была где-то, сейчас в кладовке посмотрю, – он громко захлопнул дверь холодильника.

– Я вас в комнате подожду, – быстро произнес я и вышел из кухни.

С тревогой смотрю на часы, ее все нет. В голову невольно приходят мрачные мысли. Ярослав Витальевич зашел в комнату, держа в руках отвертку с ярко-оранжевой ручкой.

– Спасибо, – протягиваю я руку за отверткой, он неожиданно хватает меня за запястье, вызывая во мне резкий прилив ярости.

– Я хочу тебе сказать, – начал он, сжимая мое запястье, – что я рассказал тебе о Настенном даре, потому что очень люблю ее и верю, что она во всем разберется. Но если ты ее сильно любишь, в чем пытаешься нас всех убедить, то не перейдешь дозволенной границы. Настя живет этим даром, и в нем ее смысл жизни, если ты лишишь ее его, то…

– У вас есть причины мне не доверять, и не верить мне тоже, я чужой в вашей семье. Но я не пойду против ее воли, – сквозь зубы произнес я и выдернул руку. Он вежливо протянул мне отвертку.

– Дело в том, что, узнавая больше о ее даре, у тебя наступит момент, когда тебе станет ее жалко, и ты захочешь освободить ее от этого. Но как бы ей больно не было, она видит в своем даре глубокий духовный смысл, который нам, простым, не понять.

– Вы так говорите, потому что сами жалели ее?

– Тяжело знать, что твой ребенок постоянно болеет, – печально произнес он. Я наконец-то взял отвертку из его рук. – Ты словно ураган ворвался в нашу спокойную, привычную жизнь, ты должен осознать, что пути назад не будет.

– Вы даже не представляете, что я к ней чувствую, – я делаю глубокий вздох, – она мне очень дорога.

– Как и мне, – улыбнулся он, и я заметил, что в этом статном, серьезном великане есть слабость к своей необычной дочери.

– Почему ее еще нет? – произнес я, глядя на часы. – Время почти шесть.

– Она иногда задерживается…

– Я вниз, – швырнув отвертку на кровать, пошел встречать Настю.

Перед домом появляется все больше и больше машин, многие возвращаются домой после трудового дня, но моей Насти еще не видно. На детской площадке раздаются веселые детские голоса. Тот самый мужичок с маленькой собачкой, не припоминая меня, прошел мимо. Зато собачка, остановилась у моих ног, повиляла пушистой кисточкой хвоста и тут же исчезла на призыв хозяина.

Ее еще нет, сдерживая свои нервы, я прошел и сел в машину, наблюдая за двором через лобовое стекло.

Я обратил внимание на мужчину в черной одежде, который несколько минут стоял у подъезда. Он смотрел на входную дверь, наблюдал за движением на парковке и изредка посматривал на окна верхних этажей. Периодически он потирал руки, оглядываясь по сторонам. Для меня этот человек показался весьма подозрительным, но, задумавшись о Насте, я потерял его из виду. Выйдя из машины, опираясь на капот, продолжил ждать ее. Свежий теплый воздух пошел мне на пользу, и я настраивал себя на лучшее. Этот мужчина вновь показался у подъезда и привлек мое внимание. Наши взгляды на миг пересеклись, он остро посмотрел на меня, словно рентгеном проходил сквозь мое сознание, я не отступаю и смотрю ему в глаза. Он отвел взгляд в сторону, а после скрылся за домом.

Вдалеке блеснул голубой огонек, я сразу понял, что едет Настя. Машина медленно движется, во мне рождается громкий пульс от волнения, она аккуратно припарковалась около моей машины. Я не раздумывая иду к ней и открываю дверь. Печальные уставшие глаза показались из серого капюшона. Она одета почти так же, как тогда в клубе – спортивная кофта и синие джинсы. Мне в голову приходят болезненные воспоминания.

Она выходит из машины, а я начинаю ее осматривать, чтобы убедиться, что все в порядке.

– Настя, почему так долго? – спрашиваю я, изучая ладонями, провожу по плечам, по ее рукам, осматривая пальцы, убеждаюсь, что все хорошо. Я снимаю капюшон с ее головы, освобождая волосы от тугого плена резинки. Моя серая мышка превращается в настоящую красавицу.

– Максим, я в порядке, чуть-чуть уста…

Я не даю ей договорить, целую ее в губы, освобождаясь от своих пережитых чувств. С жадностью и в то же время нежностью, лаская ее губы, убеждаюсь, что она в не опасности и далеко от той боли.

– Ого, – восстанавливает она дыхание от длительного поцелуя, улыбаясь, – чтобы заслужить такой поцелуй, я должна заставить тебя переживать?

– Это не смешно, Настя, – произнес я, проводя ладонью по ее кудрям. – Ты сказала, что приедешь в пять. Эти полтора часа для меня показались такими мучительно долгими.

– Максим, – устало произнесла она, – пошли домой.

– Как скажешь, – я сжал ее руку.

Она нежно и расслабленно прижималась к плечу и в какой-то момент обернулась назад, на миг застывая в диком страхе.

– Настя, что с тобой? – окликнул я ее. Перехватывая ее взгляд, я увидел темный силуэт, скользнувший за дом.

– Просто показалось, – шепнула она, – я так устала, что мне вправду может всякое померещиться, – через силу улыбнулась она.

– Ну все, быстро в дом, отдыхать, – скомандовал я, и не задерживая ее не улице, затащил в подъезд. Я чувствовал тяжелую усталость, которая пробивается через ширму ее милой улыбки. Мы зашли в квартиру.

– Я дома, – подала она голос. Родители сразу засуетились, встречая дочь, как супергероя. – Все прошло успешно, – объявила она.

– Ужин готов, твои любимые блинчики, – сказала София, Настя устало поморщилась, подбадривая маму улыбкой.

– Класс. Я пока к себе, – тихо сказала Настя и, цепляя меня за руку, повела за собой. Я в ожидании реакции остался стоять в открытых дверях ее комнаты.

Трудно было не заметить огромное белое полотно на полстены. Она подошла к нему и бережно провела ладонями по белому экрану.

– Ух ты! Это и есть твой сюрприз? – спросила она, прикрывая улыбку указательным пальцем. – Мы будем рисовать?

Ее вопрос такой смешной и наивный, что я не могу скрыть смеха. Как в двадцать первом веке, с доисторическими взглядами, она остается такой милой?

– Это экран от проектора, – я медленно иду к ней. Она непонимающе свела брови, и смущенно прикусила губу, осознавая свою непросвещенность. – Сегодня мы на этом, – показываю я на экран, – будем смотреть кино.

– А-а-а, – засмеялась она, заливаясь краской.

– Приготовьте входные билеты, – шепнул я, склоняясь к ней для поцелуя.

– Настя… – зашла в комнату София, я отвожу лицо в сторону, – все накрыто

– Мы… мы идем, – произнесла Настя, выглядывая из-за моего плеча.

Я не вижу Софию, но спиной чувствую ее ненавидящий, раздраженный взгляд. Легкий щелчок дверей, София ушла, оставив напряжение между мной и Настей.

– Максим, иди на кухню, – неуверенно бормочет она, – я переоденусь и приду.