Бремя чести

– Мать ушла в город?

– Да. Что случилось, Ален? Не мельтеши, успокойся!

– О, Арабель, я видел такое! Это так ужасно! Мы должны скорее уезжать из города. Поедем в поместье, да. Месье Бегю примет нас, он будет рад нас видеть.

– Ален! – почти выкрикнула Арабель, пытаясь успокоить мужа, который весь трясся и ходил из угла в угол. – Какой отъезд? Какое поместье? Что с тобой? Ты сам не свой, весь дрожишь.

– Ты была права. Десятки тел. И жандармы не успевают их убирать, как люди вновь падают навзничь…

Арабель остановила суетившегося Алена и взяла за руку.

– Успокойся. Что ты видел?

– Ты была права. Это чума. Когда я приехал в порт, там уже негде было поставить ногу. Только уберут с десяток трупов, как их появляется ещё больше. Обезображенные, будто сам Дьявол на них посмотрел.

– В таком случае…Анна! Отправь гонца к месье Пло-Даккару, и пусть кто-нибудь из слуг сходит на рынок и приведёт мадам Изабель, – позвала она служанку и объяснила, что той надо делать.

– Если твоя мать уже заражена, то она представляет опасность для нашей дочери.

– И что же, мы оставим её на улице, среди этой заразы?!

–Нет же, нет. Послушай, Ален, – девушка крепко взяла мужа за плечи, но не успела договорить свою мысль.

Внизу послышался стук двери. Ален и Арабель спустились, в надежде на то, что это была мадам Изабель, но это был лекарь. На нём была чёрная маска и перчатки.

Мужчина снял с себя стесняющие его вещи.

– Вы были правы, Арабель. Это бубонная чума. Думаю скоро объявят карантин.

– Месье, вам что-нибудь известно?

Мужчина кивнул.

– Говорят, власти будут строить огромную стену. Никого не выпустят из города, и никого не впустят.

– Значит, если мы хотим успеть уехать, то нам нужно собираться сейчас же?

– Что вы, месье! Неизвестно откуда пришла эта хворь, и как далеко она распространила свои корни. Самое лучшее – оставаться дома, за плотно закрытыми дверьми. Не открывайте окна. Никого не впускайте и не выпускайте.

Тут показалась мадам Изабель. Врач осмотрел её, но ничего подозрительного не заметил.

Весь оставшийся день, и вечер, месье Пло-Даккар провёл в доме Д’Амбруазе, чтобы наблюдать за мадам. Ближе к ночи он покинул их, убедившись, что женщина в порядке. Однако, ночью у неё поднялась температура, она бредила, её тело полыхало огнём.

Глава 23

Чего только не ослабляет всеразрушающее время.

Гораций

Ален не мог спать. Он сидел в кабинете и пытался разобраться в бумагах, что прислал ему месье Мартен, но в голову лезли мысли совсем не о работе. Он не знал, что делать, он очень хотел убежать из города вместе с семьёй, но боялся. Боялся и того, что кто-то, Арабель или дочь, заболеет. Он представил, что в один миг может потерять всё, ради чего живёт, ради чего терпит все удары судьбы. Не будь Арабель рядом, где бы он был сейчас? Кем бы он был…Его охватила паника.

Были времена, когда он не спал ночами, а если и засыпал, то перед глазами, и во снах, ему виделась Арабель, её изящные руки, у которых был неповторимый аромат. И пусть сейчас они так уже не пахнут, разве в этом измеряется любовь? Помимо того, что он любил свою жену простой человеческой любовью, он также был и благодарен ей. Она вытащила его из мрака, показала, как прекрасно жить, когда ты не ставишь себя на одну ступень с Богом, а то и выше. Она стала для него исцеляющим снадобьем, оазисом в засушливой пустыне, проблеском солнца в зимнюю, леденящую стужу.

Ален был погружён в отчаянные мысли, но их прервали. Арабель пришла с неожиданной новостью. Она известила супруга, что его дорогая матушка скончалась.

Алену хотелось кричать. Боль у него внутри усиливалась, при мысли о том, что мать так и не смогла ужиться с его любимой, и что он сам так до конца и не наладил отношения с матерью. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он может потерять и Арабель, а без неё он не сможет не то что жить, а даже существовать, без матери же…Он всю жизнь был лишён её заботы, внимания и опеки. Однако, Ален понимал, что именно такие, чёрные и злые мысли, Арабель убивала в нём своей любовью.

Ален уронил голову на ладони и тихо зарыдал. Проведя в полусознательном состоянии всю ночь, ближе к рассвету он зашёл к Арабель.

Дочь тихо и нежно спала.

Арабель стояла, облокотившись на камин. Она стояла согнувшись почти пополам, хрипела и слегка стонала. Вдруг она навзничь обессиленная упала на пол.

Ален подбежал, но ему было страшно. Он боялся за жизнь и здравие Арабель.

Ален уложил жену на кровать, но лекаря или кого-то из слуг звать боялся. От страха, он хотел уйти, но вдруг обернулся, чтобы посмотреть на Мадлен.

«Что если она не больна? Или больна, но может выжить. Имею ли я право бросать её здесь, без сил и без помощи?» – подумал он. Его снова била дрожь, от страха и ужаса, но он решил сперва забрать Мадлен к себе в комнату. Девочка спала крепко, и Ален бесшумно перенёс её из комнаты в комнату.

Уложив дочь у себя, он немедленно вызвал лекаря. Месье Пло-Даккар прибыл очень быстро, и всё раннее утро пробыл у Арабель.

Ален ожидал известий. Всю ночь он не спал, но сейчас его глаза не могли сомкнуться. Он не мог сидеть на одном месте, и даже спиртное, что ему принесли, уже не давало никакого эффекта. От страха и волнения он тут же трезвел. Глядя на спящую девочку, ему стало спокойнее. Пока он любовался ею, он уснул.

Глава 24

Наиболее суеверные эпохи были всегда эпохами самых ужасных преступлений.

Ф. Вольтер

Ален проснулся разбитым. Уже было далеко за полдень и были слышны крики и ругань людей, стуки молотков и кирок о камни – строилась стена. У Алена болело всё тело, а голова гудела так, что в ней, звонким треском, отзывались все строительные работы, происходящие весьма неблизко.

Опомнившись наконец ото сна, Ален не увидел дочери и, вскочив с кровати, выбежал из комнаты.

– Мадлен? Где моя дочь? Она была у меня в комнате. Куда она пропала?

Из соседней комнаты вышла Арабель, убаюкивая дочурку. Ален не мог сопоставить этих двух людей – ту, которую видел вчера ночью, ту, что видит сейчас.

Вчера Арабель казалась ему болезненной, умирающей, обречённой, а сейчас он видел небывалую лёгкость, красоту и нежность. Аккуратно уложенные волосы и лёгкое голубое платьишко, весьма незатейливого покроя, делали из Арабель всё ту же девчонку, в которую Ален влюбился ещё в порту, когда она танцевала под адский цыганский бубен.

Ален с осторожностью подошёл к жене. Она улыбалась и мило и аккуратно играла с дочерью.

– Все эти события потрепали тебе нервы, Ален. Ты пугаешь ребёнка своими криками, – Арабель была абсолютно спокойна.

– Ты вчера плохо чувствовала себя, я забрал дочь к себе.

– Ты заходил вчера ко мне? Не помню этого. Наверное от того, что не хорошо чувствовала себя, – девушка нежно поцеловала ребёнка. – Я проснулась, и не увидела её рядом. Очень испугалась, но даже я не устраивала такого шума, как ты.

– Месье Пло-Даккар ещё здесь? Что он сказал? Ты не заболела?