Перемещение. Вторжение

– Идиот! – Отвернувшись, он недовольно забурчал: – Как только Мона терпит такого. Загубил классную тачку, можно сказать, раритет. До сих пор сердце кровью обливается. И лопочет, лопочет всякую ерунду день и ночь, уши вянут. Подумать только, увел у Рича его девушку, и еще смеет являться в его дом и называть себя его лучшим другом.

– Это ты обо мне?

Жак встрепенулся, словно его поймали на месте преступления и скосил глаза вниз. Хитро прищурившись, на попугая смотрела Мона.

– О, ты здесь? Черт! Ляпнул лишнее.

Друзья, включая того, кого минуту назад назвали идиотом, заулыбались. Все прекрасно понимали, Жак лишь шутит и делает это беззлобно. Настроение в гостиной изменилось в лучшую сторону. Одна простая истина давно была всем известна: этот язвительный пернатый прорицатель никогда не ошибается. Ну, или почти никогда.

*****

Утро следующего дня застало друзей в доме молодого ученого. Сам хозяин дома как обычно времени на пустопорожнюю болтовню не тратил, а углубился в научные изыскания, заняв свое привычное место за столом у компьютера. Джордж полулежал на диване, Дэйзи устроилась у него в ногах и смотрела телевизор. Люси в кресле, маленькой кисточкой она наносила на ногти яркий лак. Рядом на столике стояли флакончики с лаками разных цветов и стаканчики с тончайшими кисточками. На этом же столике расхаживал Жак, с неподдельным интересом разглядывая творчество резиновой девушки. Впрочем, оставаться безмолвным наблюдателем даже в таком специфическом чисто женском деле, он не собирался. В гостиной то и дело раздавались ценные советы, иногда прерываемые на подачу клювом нужной кисточки.

Джордж с усмешкой наблюдал за совместным творческим процессом столь разных созданий природы и науки. Все знали, что в глубине своей пернатой души Жак симпатизировал Люси, во всяком случае его ироничные колкости на нее никогда не распространялись. Он воспринимал ее как живого человека, а не резиновое изделие с планеты Три-Лет. Впрочем, остальные обитатели и завсегдатаи дома Ричарда относились к ней так же.

Закончив красить левую руку, девушка вытянула ее вперед, любуясь изящной работой.

– Зацени! – Она развернула тыльную сторону ладони к Жаку.

– Класс! – восторженно выдохнул попугай. – Добавь на безымянный палец морской волны, а на указательный – сирени.

Люси послушно последовала советам новоявленного дизайнера, а потом повернула руку к Джорджу.

– Нравится?

– Нашла кого спрашивать! – Мнение Джорджа Жака совершенно не интересовало. – Эй, светило мировой науки, хватит таращиться в монитор. Девушка между прочим для тебя старается, а ты ноль внимания.

Дэйзи тявкнула в сторону Ричарда, призывая хозяина дома, если его вообще можно было назвать хозяином дома, с большим вниманием отнестись к женскому полу.

Ричард оторвался от компьютера, с любопытством обозрел результат сотрудничества двух обитателей своего дома, и сказал совсем не то, что от него ждали.

– Люси, почему бы тебе не помочь Моне и Кэти на кухне?

– Дорогой, ты же знаешь, работа с острыми предметами мне категорически противопоказана. Чай, кофе – пожалуйста, но ножи и вилки, фу, я их так боюсь!

Резиновая девушка состроила на лице испуганную гримасу, продолжая воздействовать на мужчин своим профессиональным кокетством. Было очевидно, что программа, установленная Ричардом в электронной памяти Люси, в разделе «Домоводство» дает сбой. Или это просто красота и молодость резиновой девушки брали верх над монотонностью бытовой жизни. С такой дилеммой никакое перепрограммирование не справится. Хотя справедливости ради стоит сказать, всем юным красавицам земного происхождения свойственны подобные капризы.

– Совсем ослеп и оглох со своими формулами! Ты что не видишь, девушка занята серьезным делом, – вступился за Люси попугай. – Только и слышно: чай, кофе, сэндвичи. Она тебе кто, служанка? – продолжал стыдить Ричарда Жак. – Рабство в Америке отменено еще в позапрошлом веке, а зарплату ты ей, между прочим, не платишь.

– Мне не нужны нарисованные бумажки, – поправила Люси попугая. – Любовь за них не купишь.

Хитро прищурившись, попугай кинул в сторону молодого ученого понимающий взгляд.

– Все, понял, не дурак! Наш Рич, хоть и выглядит простаком, а правильно написанной программой воплотил в жизнь мужскую мечту. Ну, давай, мой ученый друг, используй все тезисы, теоремы и правила, которые знаешь, и докажи ошибочность моей гипотезы.

Спорить с попугаем Ричард не собирался и молча уткнулся в монитор. Слушая сентенции Жака, Джордж усмехнулся – жизнь в доме ученого не прошла для попугая впустую, вон как нахватался научных словечек.

– Что-то мне подсказывает, эта правильно написанная программа начала глючить. Еще недавно ножи не пугали Люси, и сэндвичи получались просто идеальные.

Жак недовольно покосился, но Джордж, то ли не заметил этого, то ли не обратил внимания, продолжил излияния.

– Программа ученых с планеты Три-Лет оказалась круче, чем у наших светил науки, по крайней мере одного из них. Рич, это я о тебе сейчас.

– Я понял, – прогудел Ричард, не отрываясь от монитора.

– Ага, мы все слышим, – с удовлетворением констатировал Джордж. – Рич, раз твоя вирусная программа по изменению сознания Люси не справляется с антивирусом планеты Три-Лет, может, следует поступить проще? Купи для своей возлюбленной кухонный комбайн и специальные перчатки, которые нельзя порезать ножом? Так она точно не поранит свои нежные пальчики.

Идея Джорджа пришлась по душе Ричарду. Он хоть и занимался постоянными изысканиями и экспериментами в сфере науки, краем уха все же прислушивался к далеким от науки разговорам своих друзей. Он вопросительно взглянул на Люси:

– Что скажешь? Если я куплю тебе все это, ты будешь готовить что-нибудь помимо кофе, чая и сэндвичей?

– Дожили! – снова завозмущался попугай. – Теперь он слушает советы идиотов. Куда катится мир!

Но Люси не сомневалась ни секунды.

– Без проблем, любимый. – И с сожалением добавила. – Хоть перчатки и скроют такую красоту.

И программа Ричарда, и своя родная, установленная на планете Три-Лет, действовали одновременно. Ричард Тейлор был талантливым ученым.

Люси выставила вперед обе руки, с довольным видом разглядывая законченный маникюр. Жак, изображая катарсис, закатил глаза. Справедливости ради тут ему не нужно было особо притворяться. Каждый разрисованный ноготь выглядел как маленькое произведение искусства. На одном струились голубые волны, на другом красивыми узорами переплетались разноцветные линии, на третьем алели цветы, конфигурации на остальных ногтях напоминали авангардные картины Пикассо. Девушка с сожалением вздохнула и повторила:

– Жаль, что такую красоту не будет видно в перчатках. Рич, ты так и не ответил – тебе нравится?

Как бы не отвлекали молодого ученого от его научной работы, отказываться о социальной жизни он пока не спешил. Он развернулся на скрипучем стуле, внимательно проанализировал работу Люси и высказался в своей обычной манере, коротко и по существу.

– Ничего подобного раньше не видел.

Прежде, чем Люси успела ответить на своеобразный комплимент, Джордж насмешливо бросил.

– Охотно верю. Ты раньше на женские ногти никогда и не смотрел. Глаз от своего компа не отрываешь.

– Да, Рич, Джорджи прав, – раздался из кухни голос Моны, слышавшей весь разговор. – В отличие от тебя, он великолепно разбирается в маникюре и прекрасно знает, каков сегодня цвет лака на моих ногтях. Правда, дорогой?

Вопрос так и повис в воздухе. Предчувствуя потеху, в кухонном проеме появилась Кэти. Джордж напряженно морщил лоб и всеобщего веселья почему-то не разделял, осознавая последствия в случае неответа на столь простой вопрос от любимой девушки. Он уже буквально физически ощущал, как нагревается его черепная коробка.

– Упростим задачу. Тип и цвет моей одежды?

Мона с иронией продолжала тестирование своей «внимательной» половинки.

Половинка упорно молчала. Казалось, даже Дэйзи знает ответ на столь простой вопрос. Жаль, человеческой речью не владела и подсказывала парню, как умела – тихим потявкиванием. Джордж естественно в собачьем языке был не силен, и усилия Дэйзи пропали втуне. Мозг парня почти дымился от непомерных усилий разыскать у себя в закромах нужные воспоминания, но выдать информацию, которой там отродясь не было, категорически отказывался.

– А на ногах что? Туфли, кроссовки? Или я пришла сюда босиком?

Девушка высунула голову из кухни. Остальная часть ее тела – появись она, это разом разрешило бы все проблемы Джорджа – оставалась за кадром.

– Мона, пожалей своего бойфренда, – встрял Жак, с нескрываемым ехидством наблюдая за мучеником, взгляд которого бессмысленно блуждал по потолку. – Ты не видишь, он еще на первом вопросе завис? Пора делать перезагрузку, иначе заимеешь безмолвного истукана с острова Пасхи.

– Я могла бы стать лучшим мастером художественного маникюра на Земле, – с мечтательными интонациями в голосе вдруг произнесла Люси, остановив, таким образом, мучения Джорджа. – Но у меня совсем иное призвание. И оно совпадает с моим единственным желанием – любить моего льва Риччи.