выяснилось позже, мой герой состоял в клубе верховой езды), и за
проявленное внимание к моей скромной персоне. Этих двух элементов
было уже вполне достаточно, чтобы состряпать на скорую руку любовное
зелье. Но Лоран кроме всего прочего оказался еще интересным глубоким
человеком и, насколько я могла судить по нашим виртуальным забавам, искусным любовником. Этакий вариант «все включено». Куда же, спрашивается, все делось? Или, если задать вопрос подругому, откуда
взялись все эти замечательные положительные качества у свиньи
обыкновенной? Как я могла не углядеть за блистательным фасадом
безответственного труса и бабника? Как не расслышала в заливистых речах
фальши? С другой стороны, откуда взяться опыту в таких делах, когда за
всю свою сравнительно длинную жизнь мне довелось иметь дело только с
тремя мужчинами. Если, конечно, тех особей можно было назвать
таковыми. С первым, толстым, задиристым одноклассником, я начала
встречаться в старшей школе исключительно из стремления быть такой как
все. Мы танцевали вместе на выпускном вечере, пили пиво из одной
бутылки на двоих и готовились к вступительным экзаменам на мамином
диване. Сомнительные заслуги этого экземпляра исчерпывались неудачной
попыткой научить меня курить и удачным (в плане желаемого результата, а
не желаемых ощущений) освобождением от гнета уже немодной в том
возрасте девственности. Почему мы расстались, я уже даже не вспомню, просто судьба развела наши дорожки в разные стороны. Моя потянулась на
филологический факультет государственного университета, а его в
непроходимые дебри компьютерных наук. Взамен потерянного кавалера та
же судьба подкинула мне другого. Этот был значительно тоньше и
фигурой, и мировоззрением. Он играл на скрипке, и его фамилия
красноречиво заканчивалась на «штейн». Он водил меня на концерты
классической музыки, где я втихаря пощипывала себя за бок, чтобы не
заснуть, разразившись богатырским храпом. На один большой праздник
этот представитель творческой интеллигенции привел меня знакомиться с
родителями. Папа, какойто важный начальник, с полагающимися по
должности пузом и лысиной смерил меня неодобрительным взглядом и за
весь вечер не произнес в мой адрес ни одного слова. Мама наоборот, закрывая рот, только чтобы прожевать кусочек кошерной баранины, живописала мне все достоинства своего ненаглядного сына, особенно
подчеркивая его молодость и неготовность к серьезным отношениям. Надо
заметить, что на тот момент я тоже не испытывала огромного желания идти
под венец с этим «штейном», но его официально утвержденная
вышестоящей родительской инстанцией «неготовность» меня задела и в
конечном итоге привела к разрыву. Ну, а дальше был небезизвестный Антон
из Даугавпилса, любимчик моей мамы. Так что мой опыт «серьезных
отношений» не мог сравниться с достижениями героини некогда любимого
мною опять же французского кино Анжелики маркизы ангелов. Он не
дотягивал даже до Ленкиного послужного списка, включавшего в себя
десятка два имен. Возможно, мне не хватало активности и инициативы, или
же я просто была не достаточно страстной натурой. Ну, что ж вот теперь я
эту инициативу проявила, вылезла из кокона своего домашнего халата, расправила ослабевшие за годы простоя крылышки и что? И ничего. Или
всетаки Седрик потянет на роль Жофре после сожжения на костре? У
того, кажется, был шрам на щеке и подбитая нога. И это его ничуть не
портило. А первый возлюбленный ветреной Анжелики Николя был как раз
без глаза. И тоже очень даже ничего. Я хихикаю над своими дурацкими
мыслями, скрючившись на диване в сомнительной попытке накрасить ногти
на ногах. Лак размазывается, я чертыхаюсь. До Анжелики мне далеко.
Я спускаюсь в холл «Метрополя» в восемь пятнадцать, следуя учению
книжки «Savoir vivre avec des Francais»[10], в которой четверть часа