Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья

Старшему, Эрасту, уже было шестнадцать. Младший, Володенька, как две капли воды похожий на погибшую сестричку, ещё игрался погремушками в коляске, которую качала Аннушка. У коляски вертелся его старший брат, Юра, чёрненький и кудрявый как и мама. Ему недавно исполнилось четыре года. А ученик третьего класса гимназии, Яков, и семилетний Ваня, за столом дразнили друг друга и отбирали друг у друга конфеты и пряники, правда тихонько, вроде как культурно и совсем не слышно, чтобы не мешать разговору взрослых.

Наконец, Эраст не выдержал.

– А ну прекратите дразниться! – сделал он замечание младшим братьям.

Те, моментально сели ровно и улыбаясь переглядывались друг с другом.

– Ну, – вздохнул Аристарх Семёнович, – стало быть снова покидаете нас, Амалия Абрамовна?

– Я не знаю, – посмотрела куда-то в сторону Амалия Абрамовна в ответ и покрутив головой опустила глаза, – прошлый раз я даже до Светлого Христова Воскресения там не выдержала. Так и теперь на Светлый Праздник в Америку уезжать надо. Вот встретим там Христово Воскресение всей семьёй, да думаю, что назад и приеду. Так и буду тут, рядом с могилками своих доченек.

– Хороните Вы себя, маменька, – вмешался в разговор Эраст, – батюшка говорит, что там он заработал достаточно денег чтобы купить дом за городом, с огромным садом, и подальше от воды.

– Эрастушка! – встрепенулась Амалия Абрамовна, – а как же твои экзамены в юнкерское училище? Вы же с Мишенькой Подольским должны вместе поступать в этом году! Что мы скажем его батюшке, что ты решил не поступать? Он же хлопотал за тебя перед самим полковником Фиалковским, в Чугуеве!

Эраст набрал в грудь воздуха и выдохнул.

– Маменька! Не ищите повода не ехать! Мишенька, – он криво улыбнулся, – и без меня может готовится к поступлению! А английский язык я лучше в Америке подтяну и прибуду ровно к экзаменам!

– Ладно, – махнула рукой Амалия Абрамовна и приложила ладонь ко рту. Она действительно искала повод отложить поездку, а по возможности не ехать совсем.

– Да Вы плачете, маменька! – чуть не вскричал Яша. Он уже был готов броситься к маме, чтобы всеми силами начать утешать её, но тут в дверях зазвонил колокольчик.

– Аннушка, поди посмотри кто там? – в миг пришла в себя, словно опомнившись, Амалия Абрамовна.

– Сию минуту, матушка, – встала Аннушка и улыбнувшись направилась в гостиную.

– Хорошая такая барышня, – улыбнулся Аристарх Семёнович, – и воспитанная, и улыбчивая, и хозяйственная!

– Да, верно, – кивнула в ответ Амалия Абрамовна, – с десяти лет у нас служит, с тех пор как её бабушка представилась. Раньше она вместе с ней при кухне была, а сейчас весь наш дом на себя взяла. Такая умница. Везде поспевает. И убраться, и приготовить, и Юрочку с Ванечкой нянчит, как своих родных. Как будто ещё одна дочка, Аристарх Семёнович! – улыбнулась почтальону Амалия Абрамовна, – не нарадуюсь я на неё, милую. И о кавалерах даже не задумывается!

Она посмотрела на Эраста.

Тот отвернулся.

– К вам барон Виктор Иосифович фон Готт пожаловали, – вернулась Аннушка.

За ней следом шёл высокий военный в долгополой шинели, держа в руке саквояж.

– Барон, – поднялась с места Амалия Абрамовна и подошла к Виктору, – Вы ровно к чаю, как и всегда!

– Амалия Абрамовна, – поцеловал ей руку Виктор, – вот, с саквояжем вашим и не расстаюсь, – улыбнулся он.

– Да, Иван Иванович их в нашем цеху, в Америке шьёт, а кожу из Техаса заказывает, ответила Амалия Абрамовна и обернулась к Аннушке, – милая, поставь ещё один прибор для полковника фон Готта.

Она снова посмотрела на Виктора.

– А Вы, Виктор Иосифович, собираетесь куда?

Виктор скинул шинель, лихо повесил её на стоявшую в дверях вешалку и поставил саквояж тут же у порога.

– Да вот, еду в Америку на полгода, – вздохнул, словно сожалея, Виктор.

– Правда? И мы тоже уезжаем, – удивилась Амалия Абрамовна, – да Вы присаживайтесь рядом со мной! – улыбнулась она Виктору приглашая за стол.

Виктор поздоровался с Аристархом Семёновичем и присел рядом с Амалией Абрамовной.

– В Нью-Йорк, – продолжал Виктор, – а оттуда на новую военную базу, под Вашингтоном. Как же её? вроде Марипоза… – подумал он будто вспоминая и махнул рукой, – собственно, это не важно. Буду убеждать американцев поставлять нашей армии новые корабельные орудия.

Аннушка подала Виктору чай.

Амалия Абрамовна улыбнулась.

– Вы прям как член нашей семьи. И Вы тоже в Америку, – усмехнулась она грустно.

– И вы в Америку? – переспросил её Виктор, – позвольте поинтересоваться, а когда вы планируете выезжать?

– Да пожалуй, – подумала Амалия Абрамовна, – оставим дом и магазин на Аристарха Семёновича и его супругу, а сами поедем ближайшими днями. Наверное через Финляндию.

– Отчего через Финляндию? – спросил Виктор, – с Одессы будет ближе, и быстрее.

– Ох, – махнула Амалия Абрамовна, – оно и ближе, и быстрее, но сейчас думаю, что надобно заехать поправить могилки папеньки и маменьки. А оттуда уже на Англию. Из Англии уж точно пароходом до Америки доберёмся.

Она посмотрела на Виктора.

– А из Одессы, уж очень не хочется через турок плыть, – усмехнулась она, – бусурмане они и есть бусурмане.

– Да, турок многие страшатся после последней войны с ними, – согласился с ней Аристарх Семёнович, – Амалия Абрамовна видная дама, красивая, похожа на армянскую женщину. Как бы не приняли турки её за армянку. Очень не любят они армян. Так что лучше через англичан. Как-никак, культурные люди!

– Ура! Мы поплывём на пароходе! – радостно запрыгал на стуле Ваня, а Яша пытался его усадить на место, что у него плохо получалось.

– Глупый! Мы в начале на паровозе поедем! – перекрикивал Яша брата.

– Тогда на паровозе! – громко объявил Ваня и хотел было пнуть Яшу, но строгий взгляд Амалии Абрамовны остановил его.

– А Вы знаете, – посмотрел Аристарх Семёнович на Амалию Абрамовну, – я слышал, что сёстры Юсля и их брат Еремей, это который пишется Эриком, тоже собираются в Америку! Но вот только не знаю когда. Вроде бы уже скоро.

– Вот как? – удивилась Амалия Абрамовна глянув на Аристарха Семёновича в ответ, – Вы слышали, барон? – посмотрела она на Виктора, – Юсли едут в Америку! После смерти ихней матушки, эти дети совсем отбились от рук, – вздохнула она, – читают эту возмутительную современную литературу, украсили дом этими непонятными рисунками какого-то Пикассо и вообще, как Вы думаете? Что им нужно там? Там же такая безбожная страна!

– Сдаётся мне, – проговорил Аристарх Семёнович, – не протянут они в Америке одни. Это тут, в России, в Харькове, за ними каждая из местных барышень мамка да нянька. Как матушки не стало, то из сочувствия нет-нет, да подаст им копейку старая графиня Квитка, иль уму-разуму поучит, иль пожурит да пристыдит. А там… – он подумал, – Эрик он такой парнишка, хваткий. Но хваткий-то он хваткий, да наивный больше. Хвастался он мне новым своим увлечением, синематографом. И грозился открыть на Сумской, прямо рядом с Оперой, зал для своего синема.

– Святый Боже! – возмущённо перекрестилась Амалия Абрамовна, – это явные признаки конца света надвигающегося! Понапридумывали, тоже мне, всяких синематографов, картинок бегающих! Чего он хочет, этот возмутительный Ерёма?

– Понятно что, – пожал плечами Виктор, – синематограф открыть. Но это очень дорого стоит, – добавил он.

– А зачем ему грешная Америка? – удивилась Амалия Абрамовна.

– Наверное он хочет увидеться с Арно и убедить его сделать вложения в своё дело, – спокойно ответил Виктор.