Упавшие облака

Старуха не унималась еще минут двадцать, вспоминая Германию, немцев, Великую Отечественную, и Сталина, а также прочие события и личности, абсолютно непричастные к этому маленькому эпизоду в ее жизни, который произошел в начале седьмого утра и мог бы остаться незамеченным, но это было не в стиле женщин этой профессии. Их неиссякаемой энергии хватило бы, наверное, не на одну атомную электростанцию.

Молодой человек уже не обращал внимания на затихающие вопли скверной малограмотной женщины, которая мнила себя как минимум директором тех предприятий, где она мыла сначала грязные туалеты, а затем, – этой же тряпкой, – и все остальные полы в здании. Скверным, едким запахом аммиака были пропитаны все стены, полы и даже потолки в отхожих местах.

Филипп лежал на твердых волнах вонючего матраса и ждал. Ждал наступления возможности, когда он предпримет дерзкую попытку. Поставит на кон всю свою жизнь и, доверившись малознакомому человеку, попытается спасти себя, рассказав ему все, что с ним произошло.

Желание поскорее все закончить преобладало над тем, что он мог терпеть в этих нечеловеческих для него условиях.

Время тянулось медленно, несмотря на утро. Филипп то погружался в дрему, то снова приходил в себя с колотящимся сердцем в груди. Одни мысли подталкивали сделать этот самый важный шаг в его жизни, одновременно другие отговаривали.

«Ничего не бойся, расскажи ему все, и ты получишь такую долгожданную помощь от человека, который тебе ее обещал», – звучало в голове, и тут же: – «Не делай этого, ты совершенно не знаешь, какие у него намерения по отношению к тебе».

В мучительных противоречивых рассуждениях Бьянчи пролежал два часа. Он периодически вставал, чтобы сделать несколько глотков воды, которую набрал в пустую пластиковую бутылку из обычного крана в туалете. Никто из похитителей не удосуживался подумать о его физиологических потребностях. Им всем было нужно только одно…

«А что потом? Что, если я предоставлю результаты, которые они так хотят получить? Неужели они бы посадили меня на самолет и отправили в Женеву, испытывая огромное чувство благодарности? Невозможно представить такую картину. За то короткое время, что я нахожусь в этой сумасшедшей стране, мне много с чем пришлось столкнуться и сделать выводы. Ну уж нет, я все же воспользуюсь шансом, который предоставила мне судьба. Выбора все равно нет, надо действовать согласно обстановке», – так думал Филипп, пока не услышал сначала чьи-то голоса, а потом и шаги. Их становилось все больше, и молодой ученый понял, что рабочий день начался. Ему надо было действовать на опережение всех, кто снова заставит его сегодня трудиться над проблемой, к которой ни он, ни все эти ученые не имеют никакого отношения.

Быстро встав с кровати, он зашнуровал сбитые ботинки, приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор в надежде, что его никто не заметит. Бьянчи быстрым шагом направился к заветной двери кабинета, где вчера познакомился с приятным молодым человеком.

Подойдя к ней Филипп замер, опасаясь услышать посторонний голос, который мог принадлежать в лучшем случае обычному сотруднику института, а в худшем – профессору Воробьеву.

Услышав через закрытую дверь чью-то возню, он решил действовать. Постучав и не дождавшись ответа, Филипп бесцеремонно распахнул дверь и увидел, как молодой человек, представившийся вчера Владимиром, наводит порядок на столе. Протерев пыль, которой, кстати, там не было, он принялся поливать многочисленные цветы, стоящие на подоконнике, на шкафу, на всевозможных многоуровневых металлических подставках. Обернувшись, он добродушно улыбнулся Филиппу и подошел к нему, протягивая могучую руку. За этим последовали стандартные слова приветствия и фразы, отвечающие за беспокойство о делах собеседника.

– Good morning, mr. Bianchi! How are you?

– Morning! – ответил Филипп. – Fine, thanks, and you?

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – поинтересовался сотрудник института.

– Да, выслушайте меня, пожалуйста, и помогите, если сочтете возможным.

– Я вас внимательно слушаю, – сказал юноша, машинально подхватив со стола тряпку, и бережно протирая бюст какого-то советского деятеля с заостренной бородкой, занимающего видное и почетное место на его рабочем столе. Закончив своеобразный ритуал, расстегнул дорогой портфель из натуральной кожи, стоявший на стуле, и достал несколько бутербродов, аккуратно завернутых в бумагу. Посмотрев на Филиппа, юноша без лишних слов протянул ему один, со свисающим кружком колбасы. Бьянчи с благодарностью принял угощение.

– Дело в том, – начал, жуя бутерброд, Филипп, – что я гражданин Швейцарии. Меня похитили с целью…

Он рассказал все, что с ним приключилось. Филипп старался говорить простыми словами, чтобы не тратить драгоценное время на сложные обороты, явно проблематичные для восприятия собеседника, а также на дополнительные разъяснения-уточнения того, что с первого раза не понял бы Владимир.

Новый знакомый внимательно слушал, периодически хмурил брови и выражал явное недовольство и возмущение тем, что произошло с Филиппом.

Бьянчи пытался рассказывать как можно подробнее, стараясь не упустить никакие детали. Ему казалось, чем подробнее будет повествование, тем больше ему поверит Владимир и глубже проникнется его проблемой. Вот тогда у него и возникнет желание помочь несчастному иностранцу.

Филипп то и дело поправлял очки, бережно сохраненные всеми участниками его жизненных перипетий. Возможно, все они считали, что без очков от ученого будет мало пользы, а искать новые здесь никто не собирался.

Владимир внимательно слушал Бьянчи. И чем дольше он это делал, тем возмущеннее становилось выражение его лица. Это не могло не придавать уверенности Филиппу, и он, добавляя все новые детали, продолжал монолог.

Молодой человек, больше похожий сейчас на нелегала из Средней Азии, чем на одного из ведущих ученых CERN, закончив повествование о самом трагическом периоде своей жизни, спросил:

– Вы мне можете помочь? Хочу добраться до посольства, но понятия не имею, как это сделать и где оно находится. К тому же, у меня нет документов и денег, как, впрочем, и возможности свободно передвигаться.

Владимир, который за время рассказа Филиппа пересел за свой стол, с неподдельным удивлением смотрел на европейца.

– Кстати, – спросил Филипп, – а вы тоже принимаете непосредственное участие в работе над экспериментами в области квантовой физики?

– Мм… Нет, я, скорее, занимаюсь административно-управленческой деятельностью в этом учреждении, – Владимир был явно смущен этим вопросом.

– Так вы сможете мне помочь? – умоляющим тоном произнес Филипп.

– Подождите меня здесь, мне нужно выйти на несколько минут, – сказал Владимир.

Филипп все понял – он ошибся.

«Теперь все будет только хуже, – и где-то в глубине души стало спокойнее и легче, по крайней мере, ему не придется искусственно продлевать свои страдания. – Все кончено!» – сейчас лишь эта фраза крутилась у него в голове.

Прошло несколько минут, и дверь кабинета открылась. Бьянчи даже не взглянул в ту сторону, будучи уверенным, что сейчас зайдут лысые накаченные мордовороты, и он окажется всецело в их власти. Боялся представить, как именно будет происходить «устранение проблемы по имени Филипп Бьянчи».

Несмотря на все опасения, совершенно неожиданно для Филиппа, в кабинет вошел Владимир и запер за собой дверь. С мокрых рук капала вода на паркетный пол, такой же, как и в комнате Филиппа.

Юноша молча открыл шкаф, в котором висела верхняя одежда, и взял с полки полотенце.

«Может, он просто ходил в туалет?» – цеплялся за соломинку Филипп и смотрел на Владимира, как на Бога, покорно ожидая, что же скажет сейчас этот уже хмурый юноша, от которого зависела его дальнейшая судьба.

Но хмурый юноша молчал, испытывая нервы Бьянчи. Вытерев руки, он аккуратно повесил полотенце на спинку стула, стоявшего вплотную к отопительному радиатору, от которого пахло краской – так сильно он был разогрет сегодня.

Сев за стол, Владимир наклонился вперед и шепотом сказал:

– Думаю, мне удастся вам помочь.

У Филиппа в груди все оборвалось. Он совершенно не знал, как реагировать на слова Владимира. Слезы навернулись на глаза.

– И мы это сделаем незамедлительно, так как времени у нас нет. Единственное, что от вас требуется…

– Все что угодно, – не сдержался Филипп.

– От вас требуется неукоснительное выполнение всех инструкций, которые я вам буду озвучивать.

– Да, да, конечно, – не дав договорить Владимиру, ответил Бьянчи.

– Мне необходимо позвонить профессору Воробьеву и сказать, что вы будете отсутствовать в первой половине дня по моему распоряжению.

Филипп не мог поверить в происходящее. Неужели случилось чудо? Особенно его порадовало избавление от общения с профессором Воробьевым.

– Отлично. Что я должен делать?

– Пойдите к себе в комнату, наденьте верхнюю одежду, а я тем временем пообщаюсь с Юрием Борисовичем.

– Бегу, – взволнованно произнес Филипп и буквально помчался в убогий и жалкий кабинет, который он, скорее всего, больше никогда не увидит.

Он с радостью натянул на себя все, что было в его распоряжении, даже колючий шарф показался необыкновенно нежным и мягким, Бьянчи не пренебрег ни одной из вещей своего скудного гардероба. Красивые узоры на стекле указывали на то, что на улице градусов двадцать пять, если не все тридцать мороза.

В коридоре Филипп наткнулся на профессора Воробьева и машинально поздоровался с ним. Воспитание не позволяло пройти мимо просто так. Юрий Борисович ничего не ответил, бросил злобный взгляд и сделал вид, будто ничего не произошло.