Упавшие облака

– Я готов, – радостно сообщил Бьянчи Владимиру, который надевал теплую куртку чуть ниже колен и шапку-ушанку, но не такую, как у Филиппа, а сшитую по фасону, который в основном носили жители скандинавских стран. Заключительным элементом гардероба стали кожаные черные перчатки на меху. Владимир указал Филиппу на выход и пошел чуть позади.

Бьянчи был несказанно рад, он испытывал настоящее чувство эйфории от происходящего. Наконец-то он был счастлив и мог радоваться каждой секунде жизни. И даже тот факт, что сейчас он шагает впереди и может задавать темп, окрылял его.

Иногда пропуская повороты и выходы, из-за того что Филипп совсем плохо ориентировался в здании, он ловил себя на мысли, как же прекрасно, что он больше никогда не окажется в этом ужасном месте.

Владимиру периодически приходилось перенаправлять молодого ученого, так как тот буквально пролетал двери.

Оказавшись на улице, Филипп не мог насмотреться на белый снег. Житель Женевы ахнул не только от увиденного, но и от морозного свежего воздуха. Нечто подобное в Швейцарии можно наблюдать только в заснеженных Альпах.

Заснеженный автомобиль, кстати, тоже немецкий, ждал, будто удивляясь тому, как он мог оказаться здесь в таких суровых условиях. Но «Мерседес» не был бы самим собой, если бы не умел подстраиваться, а во многих случаях и бороться со всеми невзгодами, давая такую уверенность и надежду своему хозяину, которую не мог дать ни один производитель.

Сигнализация дважды коротко и громко свистнула, и яркие желтые габариты подмигнули хозяину, не обращая внимания на то, что были сплошь покрыты льдом и снегом.

Владимир подошел к автомобилю и открыл переднюю пассажирскую дверь, давая понять, что это место для Филиппа.

Ученый мгновенно оказался в авто.

Обойдя машину, новый друг Бьянчи сел на водительское место, захлопнул дверь и включил зажигание. «Мерседес» мгновенно откликнулся на нажатие кнопки START STOP ENGINE. Мощный мотор взвыл, и, тихо заревев, авто тронулось с места, медленно поплыв, словно ледокол посреди бушующего океана.

Описать состояние, в котором сейчас пребывал Филипп невозможно.

Путь оказался неблизкий. Ближайшее швейцарское посольство находилось в столице. Ехать до него пришлось чуть менее шести часов, учитывая погодные условия и остановки по пути следования.

Невероятное чувство благодарности к этому великодушному человеку переполняло Филиппа.

– У вас не будет неприятностей из-за меня? – спросил швейцарец.

– Я все улажу, не беспокойтесь, – необычно серьезным тоном ответил Владимир. На его лице читалась напряженность.

Филипп понял, что лучше помолчать и наслаждаться воображаемой посадкой в самолет, направляющийся в Женеву.

Чем ближе к столице, тем лучше становились дороги, а значит, тем быстрее они ехали.

Неожиданно для Филиппа они въехали в город, в котором находилось посольство Швейцарии. Он удивился, насколько огромной была столица этой страны. Проехав еще минут тридцать, наступил самый волнительный за последние несколько дней период. Автомобиль остановился напротив металлического забора, за которым виднелось двухэтажное светло-зеленое здание с таким родным и долгожданным белым крестом на красном полотнище при входе.

– Спасибо вам! Вы не представляете, что вы для меня сделали, я обязательно отблагодарю вас, – пообещал ученый.

– Не стоит благодарностей, – с тем же хмурым видом ответил Владимир.

– Я могу идти?

– Конечно, не смею задерживать.

Филипп аккуратно открыл огромную дверь автомобиля, вышел и направился ко входу в посольство. Дух захватывало, и ноги почему-то не слушались. Каждый шаг отдавался во всем теле. Каждое движение было устремлено в направлении свободы, родного дома. Молодой человек шел медленно и настолько осторожно, насколько мог себе позволить, так как невероятно боялся. Боялся проснуться и оказаться снова в этом ужасном месте, в которое попал по неизвестно чьей прихоти.

Филипп вдруг услышал, как его окликнул через открытое окно в машине Владимир:

– Подождите-ка, я кое-что забыл вам сказать, нечто очень важное.

Бьянчи развернулся и направился обратно.

– Если вам не сложно, присядьте, пожалуйста, я должен кое-что сказать, это важно для вас.

Филипп, доверяя своему новому другу, а иначе его и назвать было нельзя, столько он сделал для Бьянчи, покорно подчинился. Открыл дверь и быстро сел на переднее сиденье. Он не заметил, что Владимир не убрал руку с того места, где оказалось его бедро.

Что-то кольнуло Филиппа там, где была рука Владимира. Он не придал этому значения, как вдруг все поплыло перед глазами. Бьянчи хотел пошевелиться, но не смог. Каждую мышцу сковало в такой невероятной судороге, что он не мог сделать ни одного вдоха. Все тело налилось расплавленным свинцом и в одно мгновенье превратилось в неподвижную восковую фигуру. Он смотрел на размытое лицо своего спасителя и не понимал, что с ним произошло.

Владимир и хладнокровно смотрел прямо в глаза Филиппу и ничего не делал. Он ждал. На его глазах заканчивал свое существование целый мир по имени Филипп Бьянчи, в котором некогда жили горячо любимая Элиан, настоящий друг Нименд, всевозможные забавные, а иногда и курьезные жизненные ситуации, игра с собакой, поездки в горы и многое-многое другое. Бьянчи уже ничего не чувствовал, только стеклянными, широко открытыми от удивления глазами смотрел в пустоту сквозь человека, которого еще секунду назад считал ангелом-хранителем, посланным ему небом.

Молодой швейцарский ученый выпал из системы, свалившись в бесконечную пропасть времени. Стремительно падая вниз, Филипп Бьянчи вмиг достиг останавливающую время скорость света, заточив его в Парменидову ловушку бытия и небытия.

Так, в одно мгновенье в этом огромном автомобиле, а с другой стороны, в незначительной точке планеты Земля произошло событие, которое можно было назвать и знаковым, совершенно пустяковым, и рядовым. Произошла обычная биологическая смерть, коих бесчисленное множество на Земле в секунду времени…

Смерть и рождение. Рождение нового, абсолютно преданного и уже состоявшегося как сотрудник спецслужб человека. Хотя нет, это была, скорее, метаморфоза, нежели рождение. Владимир из молодого человека, который с первых слов Филиппа усомнился в том, что ему предстояло сделать, все же принял решение в пользу выполнения задания, а именно физического устранения объекта под кодовым названием «итальянец». Он не только стал настоящим профессиональным убийцей, но и идеологически сформировался.

Первое задание, которое было и экзаменом, он хоть и с грубыми ошибками, но выполнил. Да, Владимир сомневался и боялся одновременно. И неизвестно, какое чувство преобладало, однако он это сделал и отчасти получил удовлетворение от своей работы.

Теперь он сидел, обхватив руками кожаный руль дорогого автомобиля, и смотрел на маленькие снежинки, которые падали на лобовое стекло и смахивались энергичными движениями «дворников». Этот до последнего сомневающийся хмурый юноша так и не понял, насколько циничным оказался его поступок по отношению к человеку, доверившемуся ему настолько, насколько даже дети не доверяют родителям. Но случилось то, что должно было случиться, и в голове Владимира победила вера. Вера в свою идеологию, в своих вождей и в правое дело, а все вместе это именовалось «национальным интересом». Словосочетание, часто срывающееся с губ их низкорослого и ничтожного, но такого могущественного лидера. Для них.

Одновременно с этим перерождением произошла еще одна смерть. Незаметная никому, но все же это случилось. Смерть здравого смысла. Правда, сам Владимир не заметил в себе столь грандиозного изменения. В нем умерло то, что человека делает человеком.

В кармане его теплой куртки резко зазвонил телефон, оборвав поистине гробовую тишину, в которой находились труп и живой человек.

– Алло… да… это я, задание выполнено, объект устранен, – холодным бесчувственным голосом говорил еще совсем юный и с виду добродушный человек, сотрудник ФСБ, испытывающий безмерную, необъяснимую любовь к бюсту Феликса Дзержинского, которого он подвергал тщательному ежедневному ритуалу в виде натирания до блеска.

– Так точно!.. Слушаюсь!.. Виноват!.. Да, через несколько минут буду, с объектом… так точно… Служу России!

Глава XXI

Чувства у него спокойны, как кони, обузданные возницей.

Он отказался от гордости и лишен желаний.

Такому даже боги завидуют.

Будда

– Стефан Бриннер не вышел сегодня на работу и не отвечает на телефонные звонки, – сообщил худощавый молодой человек в очках и с трехдневной щетиной.

– Кому-нибудь известно о его местонахождении? – задал вопрос присутствующим в огромной аудитории Клаус Нименд.

Все молчали.

– Хорошо, – продолжил профессор, – сосредоточимся на нашей работе, а того, кто с Бриннером имел более тесные связи, я попрошу выяснить, что с ним, и доложить мне в ближайшее время.

Ученые принялись обсуждать вопросы поважнее, чем отсутствие Бриннера. С каждым днем всем становилось страшнее и тревожнее. Большинство сотрудников забыли про крепкий сон. Никакие успокоительные не могли заставить их взбудораженные организмы хоть чуть-чуть расслабиться. Тем не менее, им приходилось ежедневно, с утра до ночи, трудиться над решением самой сложной и неожиданно возникшей перед человечеством задачей. Время от времени они производили визуальные наблюдения той субстанции, о которой пока мало что знали, и не могли найти так называемую вакцину от неуемного роста и не менее прожорливого аппетита последней.

– Мистер Нименд, – обратился один из сотрудников, – сегодня мы наблюдаем повышенную активность в зоне проведения исследований.