Сказка о девяти адептах

И он опять лучезарно улыбнулся.

8. Эпохальный эксперимент, или Во всем виноват Нуар.

Что вы наделали? – потерянно спросил Ольгарт. Он стоял около своего медицинского стола и смотрел на… он даже не очень представлял, как это назвать… то, что человек, это понятно, но узнать, кто конкретно…

Хотя если рядом стоят Койер и Уйх, то кто это может быть?

– Что вы наделали?

Парни посмотрели на Ольгарта чистым незамутненным взглядом.

– Мы очень старались, – сообщили они.

Великие боги, что делать-то? Он же не справится! Он считал, что оживит пациента, прихватит «на живую нитку» несовместимые с жизнью повреждения и будет спокойно лечить. Но тут… тут этих несовместимых столько, что не знаешь, за что хвататься. Сейчас, пока пациент поднят и зафиксирован, Ольгарт может пялиться на него сколько угодно. Но только он его оживит, время пойдет, потикают часики. И, судя по состоянию пациента, будет у него, Ольгарта, всего несколько минут на работу. Как прикажете успеть? Он не может одновременно лечить всё, даже если «на живую нитку»

Что делать-то?!

Ольгарт снова взглянул на двух ненормальных идиотов, стоящих перед ним с видом людей, хорошо выполнивших свою работу. Специалисты… демоны б их побрали.

– Какие-то проблемы, мэтр? – вылез Койер, и Ольгарту впервые в жизни искренне захотелось убить человека. Ну, не считая Нуара, разумеется, его-то убить уже давно мечталось.

Мысль о Нуаре как-то сбила с него часть праведного негодования. Во всем виноват Нуар, это же очевидно. Сломал бедным детям психику. Их жалеть надо, вот! И долго, тщательно, кропотливо перевоспитывать.

Да и он, Ольгарт, сам-то хорош. Тогда, на отмечании «Новой Эры», ему все уши прожужжали подробнейшим изложением всех деталей этого, с позволения сказать, эксперимента… что б ему в Нижний Мир провалиться вместе со всеми экспериментаторами включая его самого. Все же было подробно рассказано. А он чуть ли не уши затыкал, свою драгоценную нервную систему берег, кретин безответственный! Если бы сподобился выслушать, вникнуть, так запретил бы половину… ну, ладно, треть всех этих «технических элементов».

– Какие-то проблемы?

Ольгарт пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, с трудом проглотил все те слова, которые так хотелось сейчас высказать, а потом по возможности сухо и конкретно обрисовал этому… г-хмм… обрисовал, в общем, ситуацию.

– Я понял, – кивнул Койер. – Если Вы сейчас оживите Роха, он умрет минут через пять от полученных в ходе эксперимента повреждений. А Вы за это время не успеете стабилизировать его состояние чтобы предотвратить смерть.

Голос его звучал совершенно спокойно, без малейших признаков раскаяния или хотя бы огорчения.

– Но мэтр, пять минут – это довольно много. Можно разбить задачу на маленькие пятиминутные кусочки и делать последовательно.

– Он будет раз за разом умирать, Вы что, не понимаете?! Через каждые пять минут.

– А Вы будете оживлять, – пожал плечами Койер. – Столько раз, сколько потребуется. Если устанете, мы с Уйхом поднимем Роха и зафиксируем, а Вы отдыхайте себе сколько надо – ничего с пациентом не сделается.

– Бедный парень с ума сойдет!

– С чего бы вдруг? Впрочем, количество необходимых циклов можно сократить, если время от времени работать по мертвому телу. Я буду подсказывать общие принципы, а Вы делать. Мэтр, давайте работать, надо же, наконец, начинать.

***

Для того, чтобы успокоится и начать работать пришлось применить к самому себе неслабое магическое воздействие. И теперь…

Теперь Ольгарт играл в спектакле. Ему доводилось в молодости, в бытность адептом, участвовать в таких вот любительских постановках. А теперь вот ударило его тряхнуть стариной. Почему? Он не помнил. Но откуда-то знал, что сыграть обязательно надо хорошо. Его товарищи по доморощенной труппе всерьез рассчитывали на Гран-при. И их никак нельзя было подвести. Никак.

Но, скажите на милость, зачем понадобилось ставить этот дурацкий ужастик? «Сказка о девяти адептах»… ничего лучше не нашли? И эта модерновая идея насчет импровизации на сцене тоже Ольгарту никогда не нравилась. Но, раз уж связался, куда теперь…

Да, конечно, ужастики сейчас в моде, кто б спорил. Но насчет логики… Еще великий Онуайенг, когда четыреста лет назад работал в полевом госпитале во время великой Кебередевихской войны, с прискорбием обнаружил, что человек может умирать и быть оживленным не более двух раз подряд без необратимых последствий для психики… без сумасшествия, если по-простому говорить. Ну, максимум три, для отдельных и нетипичных пациентов. Но сейчас по своей роли в этом дурацком спектакле он оживлял пациента уже в пятый раз, а тому как с гуся вода. Ах да, он же любимый ученик Нуара… закаленный парень. Но если бы не эта немного неприличная, но интересная сценическая задумка насчет черной медицинской магии, то дело могло бы закончится… ой, что это он, это же только спектакль!

– Рох правильно говорил, что я никак не мог быть первым, – со вздохом признал верный помощник Койер – Он, как это ни возмутительно, всегда оказывается прав. И как только умудряется, зараза такая? Говорил он, что Вам могут понадобиться мои консультации, так оно и получилось.

– А насчет Уйха он тоже всё убедительно объяснил? – непонятно зачем спросил Ольгарт, отчетливо выбиваясь из своей сценической роли, – Уйх тоже никак не мог быть первым?

– Никак не мог. Рох объяснил, что…

– Не надо, это я так, сдуру. Давайте не отвлекаться.

– Ага. Вы запоминайте, мэтр, в следующий раз придется работать без меня. Я выиграл в кости у Уйха. Я буду вторым.

Ольгарт вздохнул. Очень хотелось попросить Койера поменяться местами с этим бесполезным Уйхом и проработать с ним всю схему еще раз. Но, в рамках авангардистской и потому насквозь ненормальной пьесы это означало потребовать неоправданно большой жертвы от хорошего мальчика.

Но это же только спектакль? Он о ком думает, об актере или о персонаже? Что-то он, Ольгарт, совсем запутался.

***

– Ну как? – с дрожью в голосе спросили парни, когда зеленый мордою, но уже вполне себе живой пациент пошатываясь поднялся с операционного стола.

– Ухайдакали вы его, конечно, изрядно, – сварливо начал Ольгарт, с которого за ненадобностью слетело наваждение насчет спектакля. Хотя, пожалуй, рановато слетело. Б-рр… – Изрядно ухайдакали. Но, как видите, все кончилось благополучно. Однако в будущем я бы попросил…

– Они не о том, мэтр, – сообщил Рохор. А потом усмехнулся и пропустил между пальцами ленту Чистой Силы.

– А-аа! – заорали «ассистенты», кинулись на него и повисли с разбегу. Не вполне здоровый парень закономерно не устоял на ногах, и вся троица шумно шлепнулась на пол.

– Немедленно прекратите! – заорал испугавшийся мэтр. – Он болен!

Бесполезно. Восторженные идиоты продолжали радостно мутузить новоиспеченного героя всех времен и народов.

– Прекратить бардак! – взревел вдруг Ольгарт зычным армейским басом. И сам испугался. Откуда что взялось, о великие боги? Что с ним самим-то происходит?

Но испугался только он один. И то сказать, если на людей день за днем орет Нуар, то никаким громовым криком их не проймешь.

– Прекратить, я сказал! – взвыл Ольгарт. – Ему еще вас предстоит резать!

А вот это подействовало. Проняло сразу. Кретины шустро вскочили, помогли подняться помятому, но очень счастливому Рохору, и стали наперебой выяснять, не очень ли они амортизировали его героическую тушку.

***

А потом… потом все пошло по уже знакомому протоколу. Трое ребят торжественно побратались, положив руки друг-другу на плечи, отсалютовали портрету Грагора и пошли в алтарную. А он, Ольгарт, остался ждать. Ждать, когда принесут.

Ясно кого. Койера.

***

С Койером было проще – во-первых, появился какой-никакой опыт, а во-вторых некоторые «технические элементы» Ольгарт решительно запретил. А вот потом эксперимент пошел наперекосяк. И пяти минут не прошло, как в медблок ввалились хохочущие в голос Рохор с Койером, а с ними Уйх, вполне себе живой, только очень обиженный и придерживающий одну руку другой.