Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– Все они красивые, эти полукровки. – Тильда сдалась. Красота и более, чем бедственное состояние Гэбриэла тронули и её. – За то они и страдают. – Она вытерла окровавленное лицо Гэбриэла влажной тканью. – Разве я не понимаю?.. Просто с парнем этим беду ты в дом принёс, глупый ты еврей.

– Я знаю. – Моисей извлёк второй болт, обработал раны. – Беда и горе – они-таки верные спутники любого еврея. С этим ничего не поделаешь.

Он зашил рану на боку Гэбриэла, обработав её, и занялся рваными ранами руки и бедра.

– Это раны от собачьих зубов, их шить нельзя. Они могут загноиться. Кости руки обе сломаны – какой огромный был пёс! Бедный, бедный юноша! Помоги мне, Ганс. – Моисей промыл раны отваром трав и лекарств, вправил кости руки и наложил шины. Ганс споро и умело помогал ему, бросая на лицо раненого сочувственные взгляды.

– Слишком много он крови потерял. Мало шансов выжить… Да ещё боль, уже была, и ещё будет. У него ещё два перелома, рёбер, уже не свежие, им дня три. Прижми корпию, Ганс, кровь надо остановить раз и навсегда. Приготовь отвары, Тильда, от гноя и жара, и для очистки крови, а мази приготовлю я сам.

Выбросив в огонь окровавленные тряпки, – Тильда решила сохранить только штаны, в отличие от куртки почти целые, и сапоги, – они обмыли Гэбриэла от крови, положили на доски войлочный матрас, накрытый чистым холстом, и уложили на него раненого. Пока Тильда и Моисей готовили лекарства, Ганс сидел с ним, присматривая за раной на бедре – она была самой страшной, пёс не только схватил его, но и вырвал часть кожи вместе с мясом.

После первой порции лекарства, осторожно влитого Моисеем через воронку прямо в рот Гэбриэлу, тот вышел из глубочайшего беспамятства, хоть и не очнулся окончательно. Качнул головой по подушке, явственно произнеся:

– Алиса…

– Девушку зовёт! – растрогалась Тильда. – Бедняжка!

Искренне жалея его, она мысленно уже прикидывала, каких трудов им будет стоить утащить его на кладбище и похоронить. И очень жаль было нового холста.

Алиса дремала, свернувшись клубочком и положив голову на колени Иво, который придерживал её рукой, словно защищая. От его руки Алисе было тепло и спокойно; сам же он был, словно на иголках. Чем ближе был окончательный побег из замка, тем страшнее ему было. Он не знал мира, который лежал за стенами этого замка, не мог даже представить, что ждёт его и Алису, куда идти, как быть?.. Он надеялся, что Марта пойдёт с ними, но та решительно отказалась, заявив, что они будут только мешать друг другу, и Иво боялся того мига, когда они останутся одни… Он даже думал, что лучше бы Гэбриэл дал ему умереть, а вместо него взял Ареса… От последнего было бы больше толку.

Алисе снилось странное место. Серое море, над которым очень-очень низко нависало серое небо, и бледно-зелёная полоса горизонта между ними… Алиса стояла на палубе корабля, вокруг деловито сновала команда: серые, безликие существа, в щелях глаз которых горел тот же бледно-зелёный огонь. Алиса знала, что они её не видят, и не боялась их. Но у мачты стоял… Гэбриэл. Лицо у него было спокойное и обречённое, но наряду с обречённостью на нём было и облегчение.

– Гэбриэл! – Бросилась к нему Алиса. – Прости меня!

– Это уже так неважно. – Покачал он головой. – Жаль, что я не поцеловал тебя.

– Ты поцелуешь меня, Гэбриэл, правда? – Алиса дотронулась до него и поразилась холоду, который шёл от него. Это был какой-то ненормальный, не живой холод, не такой, какой бывает, когда просто замёрз.

– Нет. – Сказал он. – Уже никогда. Жаль, солнышко. Так жаль.

– Ты больше не любишь меня? – Испугалась Алиса. – Гэбриэл, пожалуйста, только не это…

– Люблю. – Он погладил её по щеке. – Даже здесь люблю.

– Тогда… – Она взяла его за руку, – пойдём со мной, пойдём отсюда!

– Алиса, – он не шевельнулся, рука по-прежнему была тяжёлой и холодной, – я устал. Я не хочу больше боли, страха. Я хочу покоя. С тобой всё будет хорошо, я знаю.

– Не будет, Гэбриэл! – Взмолилась Алиса, сжимая его руку изо всех сил. – Со мной не будет ничего хорошего, если я останусь без тебя! Я не хочу, не хочу жить, мне ничего не нужно без тебя, ни свободы, ни жизни. Если ты не пойдёшь со мной, я останусь с тобой.

– Я не хочу. – Глаза его потемнели. – Не надо.

– Тогда пойдём. – Она мягко, но настойчиво потянула его за собой. – Пойдём!

Серые фигуры угрожающе зашевелились, медленно двинулись в их сторону. Алиса чувствовала, что Гэбриэл тоже их не видит, и почему-то уверена была, что если увидит – останется здесь уже навечно.

– Не оглядывайся, – вела она его за собой, – смотри на меня, иди со мной!

– Я пойду. – Кивнул он. – Но это так больно! Алиса, это так больно!

– Боль пройдёт, Гэбриэл! – Алиса повела его по трапу. – И мы всегда-всегда будем вместе!

Серые фигуры собрались позади них, и Гэбриэл дрогнул, сделал движение, словно хотел оглянуться, но Алиса удержала его:

– Нет, милый, не оглядывайся, смотри на меня!

– Алиса, мне страшно. – Рука его похолодела ещё сильнее и начала ускользать от неё. – Я, кажется, не могу… Не оставляй меня!

– Ни за что! – Она уцепилась за него обеими руками. – Я люблю тебя больше жизни, ты моё счастье, мой мир! Смотри на меня, иди со мной! Пожалуйста, Гэбриэл, совсем чуть-чуть…

Он через силу, преодолевая сопротивление, двинулся за ней, и корабль вдруг исчез, всё исчезло. Они очутились в кромешной тьме, Алиса больше не видела его, только слышала его дыхание. И голос:

– Алиса, мне так больно! И так холодно… Я не вынесу этой боли! Не уходи от меня!

Закричав его имя, Алиса вскинулась, и очутилась в объятиях Иво, который зажал ей рот:

– Тише, тише! Не кричи! Пожалуйста! Уже пора…

– Так темно… – Алиса огляделась, пытаясь вспомнить, где она. – Я видела Гэбриэла, на корабле…Он хотел там остаться!..

– Уже рассвело, крестьяне уже в замке. – Сказала Марта. Она, как и Иво, не спала, и выглядела уставшей и измученной. – Я вам дам корзину и клетку куриную, пойдёте во двор. Там полно народа, ведите себя естественно. Ссутультесь, глаза опустите, на стражников не смотрите, могут ударить. Про телегу всё помните?

– Вы больше ничего не слышали про Гэбриэла? – Трепеща, спросила Алиса.

– Нет. Его не нашли. – Бросила Марта. – Ни его, ни тело. Пошли. Я суматоху устрою, вы быстро прячьтесь, и сами постарайтесь не суетиться, чтобы на вас внимания не обратили!

По дороге Марта быстро объясняла, что в замке нет нормальных женщин, поэтому, чтобы стражники не бесчинствовали в окрестных деревнях, крестьяне кидали жребий и везли в замок вместе с едой женщин. Поэтому большинство стражников думает только об одном: когда подойдёт их очередь очутиться с крестьянкой на сене, особенно, когда отсутствует Хозяин, и свои обязанности исполняют кое-как, ничего особенно не досматривают и ни за кем не следят. Так что шанс ускользнуть у них всех троих имеется не малый.

Стражник во дворе, мимо которого пришлось пройти Иво и Алисе, ковырялся в корзине, которую держала пожилая крестьянка, и ворчал что-то, а крестьянка угодливо распиналась перед ним:

– Вот на этом кусочке, смотрите, господин, сколько мяса!

Стражник даже не глянул на чумазого хиленького мальчишку и парня с куриной клеткой в руках; они беспрепятственно дошли до телег. Те, что освободились, отъезжали к воротам, у полных толпились крестьяне, управляющий и слуги замка. Стражники, как и говорила Марта, почти все собрались у навеса, откуда доносились женские стоны и вскрикивания. Когда Иво и Алиса уже дошли до телег, раздались ругань, поросячий визг, и по двору ринулись во все стороны поросята. Иво поставил клетку в пустую телегу, возчик которой активно включился в ловлю поросят, и подсадил Алису:

– Прячься в сено, под досками, скорее! – И, поправив сено над Алисой, скользнул под телегу, где и правда, оказалось возможно устроиться на осях и опорах. Они не знали, и не могли знать, что если бы Гэбриэл не убил вчера сторожевых псов, у них практически не было бы шанса – этого и Марта не знала. После почти полуторачасовой задержки стражники для вида заглянули в пустые телеги, ткнули мечами в сено, и велели ехать.

На досках над Алисой всхлипывала женщина; мужчина ворчал:

– Заткнись, дура. Подумаешь, рубашку порвали, новую купим.

– Она и так новая была! И ногу натёрли кожей своей… Кобели проклятые!

– Зато теперь два месяца свободна. Смотри, собака-то валяется какая! Чисто телёнок!

– Это вчерась сбежал кто-то. – Включился ещё мужской голос. – Двух кобелей ихних завалил и убёг.

– А кто убёг-то?