Запах теней

Дмитрий взглянул на часы-сюрприз: сначала он подумал, что ему просто кажется, ведь последние дни творится чёрт знает что, но через секунду все сомнения улетучились. Стрелки бежали быстрее обычного, будто время ускорило темп и с упрямой торопливостью пыталось догнать упущенное. Казалось, с каждой секундой их вращение ускорялось и становилось всё стремительнее. У Знакова закружилась голова.

«Что-то определённо не так»

С чувством не покидающей внутренней тревоги он интуитивно бросился в спальню, словно знал, что в этот миг ему в первую очередь необходимо сделать. Залетев в комнату, он устремился было к кровати, но тут же остановился. На том самом месте, где минуту назад спала супруга, теперь осталось только скомканное одеяло. Мирры не было. В комнате было пусто.

«Может быть, она проснулась и прошла в зал? Когда это Мирра успела встать?»

Выглядело довольно-таки странно, учитывая тот факт, что Дима без сомнений заметил бы её, поскольку проход в зал вёл мимо ванной, и дверь он не закрывал. И, вообще, она не прошла бы мимо.

Предчувствие чего-то неминуемого плохого поселилось в душе, а ни с чем непримиримое беспокойство просто изводило. Короткими шагами, будто стараясь не выдавать нарастающее волнение, Знаков направился в другую комнату, где по его убеждению должна быть любимая. Сердце бешено заколотилось, уши тут же наполнил их глухой стук.

«…бросить целую армию против одного человека – это что-то…ты очень опасен, и они знают об этом…»

«Это не конец»

«Это определённо не конец»

«К сожалению, это не конец»

«…ты очень опасен…и они знают об этом…»

– Мирра, – крикнул Дмитрий, согревая душу последними лучиками угасающей надежды, что это всего лишь игра его уставшего разума, что супруга сейчас ответит, и страх покинет тело. – Ты где, милая?

Он повернул в комнату и обомлел. В пяти шагах от него, в дальнем углу комнаты, возле окна стояло оно. То существо, с которым совсем недавно пришлось столкнуться, прогуливаясь с собакой, которое сегодня попыталось убить его. Наполненные всеобъемлющей ненавистью чёрные бездонные глаза уставились на Дмитрия. Серая извивающаяся, словно клубок бесформенных змей, масса сумрачной пеленой безжалостно обволокла голову и руки супруги. В какой-то миг Знаков пожелал, чтобы Мирра всё ещё спала, чтобы ей не пришлось испытать всего кошмара. Существо открыло рот – пустая круглая дыра стала ещё больше – и закричало, наполняя комнату безумным треском рвущейся бумаги:

– Немыслимо! Невозможно! – устремляя холодную злобу, беспросветные дыры сверлили Дмитрия. В попытке подчинить волю человека, они излучали нечто похожее на чёрный свет, который проникал сквозь воздух, отравляя пространство, и накрывал Знакова леденящей вуалью никому неведомой силы. Он чувствовал его холодное прикосновение, видел, как окружающий его вокруг воздух с излишней покорностью умирает, оставляя место беспросветной тьме. – Ты отброс системы. Тебя не должно быть…

«Мирра»

Словно услышав мысли Димы, монстр неожиданно замолчал. Обезображенное серой колеблющейся маской лицо не проявляло никаких эмоций – абсолютно ничего, только застывший в дикой ненависти взгляд. Ни одна часть чудовищной физиономии не изменилась, лишь чёрный круг, заменяющий привычный рот, изредка менял форму – то увеличивался в диаметре, то уменьшался. Живая бездушная маска. Но, почему то Знаков был уверен, что существо пребывает в неком мимолётном замешательстве.

– Да… – всё та же застывшая серая масса, но теперь в голосе чувствовалась радость, от которой у Дмитрия по коже побежали мурашки, – …какие же вы низкие! Испытываешь страх? Да! Это удивительное чувство! Правда?…

«Мирра, держись»

– …Низкое, ты боишься за неё… – Знаков почувствовал, как силы невольно покидают тело, – …Странно…ужасно странно… Поразительно и странно… Странно, как и то, что ты появился…

– Оставьте её, она здесь ни причём! – выкрикнул Дима.

– Ты думаешь, что сможешь уйти, низкое? – словно не обращая внимания на его слова, спросил монстр. – Ошибаешься. Слишком много ты позволил себе. Ты аномалия, вирус, который необходимо удалить. Тебя даже нет в системе, тебя невозможно выключить, стереть, в конце концов, и это поражает ещё больше.

– Уходи, оставь меня в покое! – что есть сил заорал Знаков.

Тусклая маска слегка наклонилась, словно пыталась разглядеть что-то, а круглый рот завибрировал и громко протрещал:

– Ты видишь нас, ты знаешь о нас, ты убил одного из нас. Ты низкое и должен умереть.

Сказав это, он набросился на Дмитрия, и в следующий миг в яростной безудержной схватке они оказались на полу. Охваченные невыразительной дымкой тонкие руки супруги с неимоверной силой вцепились в шею, сдавливая тисками горло, а серая бездушная маска вплотную приблизилась к лицу Знакова. Непроницаемый чёрный взгляд впился в глаза, и в следующий миг всё внутри сжалось. Сумасшедшим буйством органной музыки блики боли расплескались в голове, душа на секунду отделилась от тела.

Визжа что есть мочи, подскочила Нора. Охрипшим, по-видимому, от страха, голосом она беспрестанно лаяла, не решаясь наброситься. Собачья брань немного ослабила действие невидимого капкана, и Дмитрий решил действовать.

Обезумевший от страха из последних сил он оттолкнул демона от себя. С треском ударившись о шкаф, тот тут же вскочил. Правая рука приняла немного искривлённую форму, и Знаков понял, что она сломана.

«Прости, милая»

Не обращая никакого внимания на болтающуюся в жутком ритме конечность, существо в теле Мирры протрещало:

– Не так быстро, низкое.

Он замер. С минуту они молча смотрели друг на друга – бездушная маска в застывшем обезображенном обличии и закипающий от злости Знаков. Дьявольскую тишину разрушил треск рвущейся бумаги:

– Я уничтожу тебя, мы ещё встретимся.

В одно мгновение существо вновь оказалось у окна. Он схватил ручку двери, ведущей на балкон, и как-то неуклюже с излишней резкостью распахнул вход. Знаков не успел опомниться, как монстр оказался уже на перилах. Страшная догадка поразила мужчину, и он бросился за ним.

«Только не это. Нет»

Не прерывающая безудержный лай Нора кинулась следом, с сумасшедшей неестественной возбуждённостью в действиях опережая хозяина.

Монстр повернулся как раз в тот миг, когда Дима уже вбежал на балкон, и проскрипел:

– Так будет лучше.

В непоколебимой надежде схватить супругу Знаков ринулся вперёд, но было уже поздно – серая дымка растворилась в воздухе, а тело Мирры полетело вниз. Обезумевшая собака бросилась следом, разрезая плотный воздух непрекращающимся охрипшим лаем. Последнее, что увидел Дмитрий и что навсегда останется в его памяти – глаза любимой. Ожившие, освободившиеся от невидимой власти чужака, настоящие глаза, наполненные страхом и печалью. Глаза угасающей и уходящей в бесконечную даль жизни. Глаза любимой женщины. Глаза Мирры – глаза всего мира.

Глава 3. Лучина

– Дима, Дима, – сквозь темноту пробивался родной голос матери. Как ни странно, но глубоко внутри Дмитрий ждал его появления. Сейчас, как никогда, ему необходимо услышать его, почувствовать присутствие матери. – Дима!

Как и прежде, ласковый согревающий сердце голос вселял чувство полного покоя и защищённости. Вокруг беспросветная тьма, но опасаться нет причин. Слишком много горя и страх принесли последние дни – теперь в сердце мужчины нет места для такого жалкого чувства. Страха нет. В душе поселилась ненависть – разбитый измученный разум с лёгким равнодушием приютил её. Нет больше жизни, нет печали, нет смысла. Нет Мирры.

Только неудержимая жажда сдерживает хрупкое равновесие порядка, сохраняя тонкую грань между безумием и здравым рассудком. Жажда бережно охраняет собственное содержание, чтобы в один прекрасный момент открыть для окрепшего под воздействием времени разума своё истинное значение. Жажда мести – желание обрести внутренний покой, поскольку у разбитой души нет больше жизни, нет печали, нет смысла. И сейчас лишь она одна невидимой заботой оберегает здравие рассудка, который, к великому сожалению, уже никогда не будет прежним.

Словно волшебное лекарство, музыкой дивной флейты пробивались из темноты нежные слова мамы:

– Дима. Дима, ты слышишь меня? Мальчик мой!

–Я здесь… – ответил тьме Знаков и смутился явственной небрежности собственного голоса, – …я здесь, мама.

«Только где – не известно»

– Мальчик мой, – давно он не слышал от неё таких слов, последний раз, может быть, только в далёком детстве. – Держись, сынок.

– Держаться? – прошептал Дима, и бросил в густую чёрную бездну, – Мама! Мама!

– Ну, чего ты кричишь, Дима?

– Где ты, мама?