Запах теней

«Да, зло, блин! Я же, нахрен, долбанный супергерой, призванный защищать человечество от зла.»

– Трепещи, супостат, я иду за тобой! – будто герой фильма проголосил Дмитрий.

«Тихо, Дима! Уходи, Дима! Дима! Дима!»

– Ха-ха-ха! – вновь ответил он неумолкаемому радиошуму, а сзади уже подкралась горькая мысль о собственном безумии. Знаков вновь ощутил её мерзкий пронизывающий холодок, Острые коготки очевидной реальности царапали измученное едкими сомнениями сердце, а возникающие в голове картинки бесспорных событий минувших дней только прибавляли им сил, позволяя вонзить лезвия глубже и погрузить разум в бездну разочарования. Осталась лишь жалкая безысходность, которая в этот момент показалась одним единственным правильным решением в поиске ответа на вопрос «Что, чёрт возьми, происходит со мной?»

«Я схожу с ума» – теперь эта мысль, как никогда, показалась ему самой верной, самой правдивой и искренней. – «Ничего этого на самом деле нет и не было. Всё происходящее – лишь плод моего безумного воображения…»

«Уходи, Дима! Дима! Дима!»

«…На самом деле, я сумасшедший. Свихнулся и не заметил, как вот он …настал великий момент погружения в мир душевнобольного человека. Дак, вот ты какой, неизведанный мир? Такой чарующий и … немного страшноватый»

– Я иду к тебе, – прогремел голос Знакова, и в пустом безмолвии ночи ему ответили вспыхнувшие фонари, ослепляя холодным светом небольшую аллею, которая в минуты отчаяния с удовольствием его приютила.

«Вот только жалко старика. Какого старика? Его и не было вовсе, он лишь в моей голове, как и …»

«Уходи, Дима! Дима! Дима!»

«… как и всё это вокруг» – с тоскою заключил Знаков и почувствовал смутное волнение, которое появилось столь неожиданно и, ко всему прочему, возникло с необычайным прояснением рассудка. Как будто Дмитрий только что не разговаривал сам с собой, а просто спал. Ясность в голове поражала своей чистотой и открытостью, словно Знакову доверили великую тайну и разрешили открыть дверцы в неизведанные уголки человеческих возможностей.

«Уходи, Дима! Дима! Дима!»

«Да, заткнитесь вы уже!» – подумал Знаков, заглушая рёв беспрерывной гаммы белого шума. Возникшее в груди беспокойство со всевозможной стремительностью набирало темп, а радиошум не прекращал изнуряющую заученными наизусть словами песню и барабанил по Диминым извилинам.

«Уходи, Дима! Дима! Дима!»

И, конечно, Знаков мог предположить, к чему бы это столь неожиданное и отвратительное чувство. Вот только делать по велению безумных голосов в его сейчас планы никак не входило.

«Беги, Дима! Дима! Дима!»

«Нет уж, пусть будет по-моему. Встретим судьбу с распростёртыми объятиями!»

Вдалеке послышались частые шаги: кто-то довольно быстро приближался как раз с той стороны, где по чьёму-то злому велению фонари совсем не горели. Лишь слабый свет ночного города, будто маяк, буквально вырвал из тьмы силуэт бегущего человека.

Дима услышал неровное дыхание захлёбывавшихся от непривычной нагрузки лёгких, почувствовал тупую боль в онемевших от сумасшедшей пробежки ногах, ощутил безумие умирающего в запредельном ритме человеческого сердца, уловил безудержную рвущуюся наружу ненависть. По спине пробежал холодок страха, а тёмный силуэт непрошеного гостя стремительно приближался. С каждым шагом, с каждым вздохом, с каждым ударом угасающей в груди незнакомца жизни Знакова всё больше вбирало величие огромной силы, надвигающейся на него. Неудержимая мощь и бесконечная ненависть слились в тугой стебель невидимой плети и швырнули в Дмитрия всю энергию накопленного зла.

Там где свет и тьма обнимали друг друга тончайшими нитями, образуя расплывчатую границу, разделяющую вечное единство противоположностей, проявилось оно. Разрывая оболочку невидимого раздела, чужак ворвался на освещённый участок аллеи и побежал ещё быстрее. Только теперь, когда непрошеный гость появился на свету, предчувствия Димы подтвердились. Обезображенное серой маской злобы лицо устремило чёрный взгляд пылающей ненависти, а облепленные бледными мерклыми нитями руки уже были наготове, чтобы раздавить, задушить, уничтожить.

«Я знал, что это ты…» – приготовился Дмитрий, – «…знал»

«Беги, Дима! Дима! Дима!» – не унимался белый шум.

Серый монстр стремительно приближался, и в безудержной атаке с каждым прыжком его бездонные глаза наполнялись адским безумием. Если бы Дима был обычным человеком, то давно бы упал замертво от разрыва сердца, не выдержав натиска дьявольского взгляда, наводящего парализующий ужас.

«Уж теперь я не побегу…» – подумал Знаков и ощутил стойкую уверенность, что на этот раз преследователь один, и больше никого. Возможно, где-нибудь на достаточно отдалённом расстоянии от них возникла подмога и уже со всех ног мчится сюда, но у Димы есть немалый запас времени, чтобы сразиться с одним.

«Беги, Дима!» – в печальном разочаровании угасали радиоголоса, – «Беги, Дима!»

«Я справлюсь…» – убеждал себя Знаков. Хорошо, что внутренний голос не умеет дрожать от страха, иначе – уверенность в собственных силах вмиг улетучилась бы, – «…смогу… ну, давай же, тварь»

До неизбежного столкновения оставалось каких-то десять метров, когда Диму оглушил вопль раздирающей в клочья бумаги. Казалось, одновременно от боли закричали тысячи бумажных листов. Монстр сделал два затяжных прыжка и с диким криком набросился на, казалось бы, остолбеневшую жертву. Он направил серые конечности к голове Знакова, вероятно, устремляя длинные пальцы к горлу, и взревел:

– Низкое…, – громкий крякающий звук разрезал напряжённый воздух, – …оно умрёт сейчас! Низкое умрёт прямо сейчас.

Дима с ловкостью опытного спортсмена увернулся от прыжка и схватил демона сзади, обхватив руками и с невероятной силой прижав к груди. Нападавшего это нисколько не остановило, казалось, разозлило ещё больше, поскольку он с лёгкостью разорвал путы и молотом швырнул правую руку влево, сбивая Знакова с ног. Но и Дмитрий не собирался уступать: в падении он сумел сгруппироваться и сделать кувырок. Вскочив на ноги, Знаков отважно ринулся навстречу уже летящему к нему в очередном рывке монстру.

Они столкнулись в яростном поединке двух пропастей безраздельных сил – битва тьмы и света. Будто подвластные воле невидимого судьи, фиксирующего дуэль, в нервном мерцании заиграли фонари. Никто не желал сдаваться, никто не уступал в силе и мощи, никто не хотел умирать.

Дима вдыхал запах ненависти и злобы, а беспросветные глаза демона в попытке раздавить волю засасывали в бездонное чёрное пекло. Яркая чёрная вспышка озарила сознание Знакова – нечто до боли знакомое и, в то же время, отталкивающе безобразное промелькнуло в голове. В мимолётном помутнении рассудка Дима не заметил, как в неугасающей схватке их напряжённые тела свалились и оказались на переливающемся в холодном волнующем свете фонарей, словно гирлянда, асфальте.

– Низкое умрёт…, – бумажным криком разорвал воздух демон, – …умрёт.

С невероятным усилием Знаков оттолкнул серого монстра от себя, да так, что тот прокрутился несколько раз, ударяясь об твёрдую поверхность всеми частями чужого тела, будто сильный ветер поднимал и бросал сломанную ветку дерева. Не упуская подходящий момент, когда противник был несколько обескуражен невообразимым действием жертвы, Дима вскочил и схватил монстра сзади, одной рукой сдавливая расплывчатую пепельную голову, а другой – сжимая шею.

В безумном отчаянии демон захрипел, и в неистовой смеси безграничной ненависти и злобы Знаков почувствовал его страх. Такой развязки серое существо совсем не предвидело, оно испугалось. В предчувствии неминуемого приближения смерти оно с яростью продолжало бороться, но все попытки разбить стальной капкан были обречены – Дмитрий не сдавался.

«Ошибаешься, тварь! Сегодня умрёшь ты!»

Непроницаемым чёрным светом сознание вновь осветила яркая вспышка, погружая разум в нечто бесцветное и постороннее, знакомое и таинственное, парализующее в леденящем ужасе душу. В последнем дыхании угасающей жизни серый монстр вздрогнул, и Дима провалился во тьму. Внезапное помутнение рассудка поглотило волю, растворяя в чёрных объятиях. Лишь нервозное мерцание уличных фонарей свидетельствовало о том, что поединок ещё не завершён.

Он почувствовал холод. Вокруг беспросветная пустота, лишь еда заметный перелив играющего разноцветьем света на секунду оживлял пространство и тут же исчезал. Что это? Сон?

«Не думаю, что это так»

Он лежал. Сильная боль во всём теле заставила усомниться в созерцании собственных грёз, и Дима понял, что не спит. Обжигая внутренности жгучим огнём, множество острейших игл разом вонзились в тело. Казалось, миллионы червей сжирают его изнутри, заставляя испытывать приступ физического страдания.

Знаков попытался вскрикнуть, но ворвавшийся в нутро воздух раскалённой лавой наполнил лёгкие и парализовал грудь, а изо рта выскочил сдавленный нечеловеческий хрип. Боль. Перед глазами тьма, которую на миг вновь разрубил слабый переливающийся свет. Он стремительно промелькнул, будто дразня, и исчез, погружая пространство в темноту.

«Что это? Где я?»

Дима почувствовал, как неслышно проснулось сердце и в слабом ритме, будто после заморозки, откликнулось ему; ощутил болезненное давление ожившей кожи к ложе, а тело будто растягивали вдоль. Глаза немного привыкли к мраку, и в очередной вспышке тусклого света он разглядел тонкую прозрачную материю, по которой, словно ток по проводам, с невероятной быстротой проносился колоритный свет.

«Что это? Оболочка?»

Боль медленно оставляла тело, оставляя неприятную ломоту в зачерствевших суставах. Знаков испытал странное ощущение, словно его организм приобрёл новые навыки и возможности, даже конечности казались совершенно другими, а нутро не покидало мерзкое чувство растянутости туловища.

Проснувшиеся мышцы с трудом, но всё же позволили ему пошевелить конечностями. Превозмогая боль, он повернул голову: в неясном мерцании оболочки проявилось нечто похожее на чёрную скрученную внушительных размеров корягу, которая лежала на матово-серой массе. В этот миг от наполняющего душу страха глаза, вдруг, стали видеть чётче, и окружающая обстановка приобрела ясность. Рядом с ним находилось окаменевшее тело некого существа, напоминавшее больше засохшую безобразную куклу. Но что больше всего поразило Знакова и заставило сердце биться чаще, дак это то, что огромная голова чудовища была повёрнута лицом к нему, а чёрные круглые глаза, наделённые непроницаемым взором, казалось, были устремлены только на него. Дима узнал их. Ни за что на свете он не забудет такого всепоглощающего безумия, такой бесконечной ненависти, которую излучали эти глаза.

Поглощённый всеобъемлющим ужасом Дмитрий попытался поднять руку и к великому удивлению вместо привычной конечности обнаружил длинную тёмно-серую, больше походившую на ветку дряхлого дерева, палку. Он приподнялся, чтобы разглядеть себя: на тёмной массе лежало скрюченное длинное цвета чёрного пепла тело. Его тело. Ноги отсутствовали, а вместо них виднелась какая-то штука, похожая на абажур.

«Что за фигня!» – про себя воскликнул Знаков. Он хотел сказать это вслух, но в горло будто налили свинец.

«Что происходит?»

Боли в теле уже не было, её место занял панический страх, который тут же затуманил разум, и вынудил сердце молотить, что есть мочи. Бежать, но куда? Спрятаться, проснуться и забыть весь этот кошмар! Да, сколько можно, в конце концов?

«Где я?»