Капля времени

– Почему? Что вообще происходит?

– Потому что Хаш всегда тянет к себе все корабли, несущие в себе этот кристалл. Все корабли. Всегда! Ни один не смог пройти мимо или без проблем сесть на спутник, не вы первые, – Верих поднял голову и насмешливо спросил: – А вы думали, почему выбрали именно ваш «Лунный свет», а не какой-нибудь наш крейсер или линкор для надёжности перевозки? Почему именно вам предложили этот жирный фрахт? – он снова хрипло засмеялся.

Мы в растерянности переглянулись. Этот вопрос мы и сами себе задавали и списывали всё на сохранение тайны.

– Да потому что вас не жалко! Вы не хейроты, а корвет ваш для перевозки вполне подходит. Недорого, достаточно быстро и, что тоже важно, тайна сохранена. Все три удовольствия за деньги хейротов. Вы же особо насчёт этого ветвистого кристалла не распространялись, правда? Ну вот и подошли по всем параметрам. Сейчас я вам открою государственную тайну, да только вы её с собой унесёте в могилу. Вот она! Неизвестно почему, но Хаш воспринимает любой корабль, несущий ветвь его управляющего древа, как всего лишь скорлупу для неё. Достаточно было бы кинуть ему на разгрыз вас, маленькую, дешёвую, никому не нужную скорлупку, вытащив из нее ядрышко, само кристаллическое дерево, потом просто подобрать его на поверхности спутника! В ящике накрутили такую амортизацию, что при падении ни единый уголок не откололся бы.

Треск и грохот усилились. Послышались звуки взрывов. Что-то в корабле лопалось. Корвет затрясло так, будто он скакал по кочкам.

Мужчин, держащих Вериха, отнесло к стене вместе с ним, и они исчезли у меня из вида в скрипящем и стонущем от напряжения полумраке.

У флаера одновременно подогнулись и сломались обе опоры. Он накренился, уткнулся кабиной в пол, проехался с десяток метров, направляясь к нам с Тером и остановился, уперевшись в противоположную стену. Лампы выстрелили искрами и частично погасли.

Я вцепилась в Териоса мёртвой хваткой. Он замер рядом, обхватив меня руками и стараясь закрыть собой от летящих со всех сторон обломков и осколков разваливающегося в полёте корабля.

– Нет, не позволю, чтобы ты погибла тут, – вдруг крикнул Териос, склонившись к самому моему уху. Он настойчиво потянул меня за руку, заставляя встать. – Быстро за мной!

В несколько прыжков мы добежали до уткнувшегося в пол флаера. Взлететь он никуда уже был не в состоянии, однако оттого, что передние опоры были сломаны, его кабина теперь оказалась почти на уровне наших глаз.

Териос рывком открыл её прозрачную крышку.

– Залезай! – толкнул он меня внутрь перекошенного флаера, в котором было всего одно посадочное место. Без лестницы в стоящее почти боком кресло влезать внутрь было чертовски неудобно, однако Тер помогал и подталкивал. Во мне теплилась надежда, что Териос влезет за мной следом и уж как-нибудь мы тут уместимся.

– «Лунный свет» скорее всего распадётся полностью, – деловито сообщал он, перекрикивая шум, помогая устроиться и пристёгивая мня ремнями. – А флаер автономен и защищён и, возможно, сумеет в последний момент выскользнуть из обломков и дальше ты просто будешь планировать.

Неожиданно вместо того, чтобы попытаться вслед за мной втиснуться в кабину, Териос прикрыл крышку и только в этот момент я осознала, что во флаере есть место только для одного. Здесь может поместиться только один человек. Только один! И это буду я! А Тер собирается захлопнуть кабину флаера и остаться на рассыпающемся прямо в воздухе «Лунном свете»!

Ещё одно короткое и бесконечное мгновение Териос держал кабину приоткрытой, и всё это время он, не отрываясь, смотрел на меня в этом мигающем грохочущем полумраке.

Моё сердце сжималось и плакало, понимая, что это конец. Конец всему! Нашей жизни, нашей любви, которая так и не успела расцвести! У нас даже не было ни одного поцелуя. Мы шли навстречу друг другу, но так и не успели дойти. Наша любовь обречена оборваться и остаться бесплодной.

Я ласково пальцами коснулась его щеки.

– Я люблю тебя, – беззвучно шевельнул Тер губами и облил меня пронзительной синевой своих повлажневших глаз. Он видел, что я догадалась, что именно сказано и жаждал услышать ответ.

– Я люблю тебя, – ответила ему таким же движением губ и предательские слёзы ручьём хлынули у меня из глаз. Сквозь пелену слёз я увидела, как он счастливо улыбнулся, захлопнул крышку, отпрыгнул от флаера и исчез в темноте.

Послышался жуткий скрежет и начала лопаться обшивка.

Прошло несколько томительных секунд, полных отчаяния и боли, и темнота отступила. Корвет раскололся, и свет от местного светила хлынул в грузовой отсек сразу из нескольких разломов, расчертивших пространство грузового отсека. Стало видно, что мы уже близко от поверхности и входим в сильно разряженную атмосферу спутника. Сердце ухнуло куда-то и затрепетало испуганной птицей. Это исчезла гравитация.

– Значит, вышел из строя гравитер, одно из самых защищённых устройств корвета, – пробилась на поверхность ясная мысль.

Свет падал в разломы и теперь всё, что творилось вокруг, было как на ладони. Я ещё успела увидеть как три скорчившиеся бесчувственные фигуры недалеко у стены одна за другой выскользнули в разверзшуюся под ними и поглотившую их сияющую в полу трещину. Последняя исчезнувшая в разломе фигура на прощание сверкнула мне апельсиново – яркой искрой. Дру!

От ужаса я замерла на миг, а потом с отчаянием обшарила взглядом грузовой отсек и даже, кажется, заметила фигуру Териоса у стены, однако в этот момент мой флаер тряхнуло так, что я клацнула зубами и прикусила язык. Аппарат клюнул носом и, наконец, вырвался из плена корвета в раскрывшуюся щель, острыми рваными краями разошедшуюся перед ним в разные стороны.

Подо мной заскользили горы. Флаер пришёл в себя, запустил автопилот и теперь планировал по спирали, а сверху падали обломки нашего корвета. Когда мимо меня пролетел кусок от рубки, с торчавшим, как зуб, креслом, пришло осознание, что надеяться больше не на что. Никто не мог остаться в живых. Стен! Громи! Бернан…

Эмоций уже не было. Я будто заледенела. Психика защищалась, убирая все эмоции и не давая им свести меня с ума. Только вкус крови во рту и мокрые от слёз щеки напоминали, что я ещё жива. Даже боль от сломанной руки не касалась моего сознания.

Горы подо мной были странными, какими-то слишком ровными и блестящими. Не сразу я поняла, что эти горы – тоже кристаллические. Эта мысль напомнила мне о медальоне и на меня гигантской волной нахлынула надежда и принесла с собой океан эмоций, от которых задрожали руки и бешено заколотилось сердце. Трясущимися руками я вытащила из-за ворота комбинезона свой амулет и вгляделась в капельку.

Она сияла. Она сияла и искрилась внутри крохотными молниями. Она просто фонтанировала силой и энергией как никогда раньше и от её сияющего вида надежда во мне запульсировала так, что перехватило дыхание.

– Подари мне время, малышка! Верни меня туда, откуда я смогу повернуть ситуацию в другую колею! – я сжала пальцами медальон и замерла, закрыв глаза. Кровь пульсировала, молотом отдаваясь в висках.

Где-то в глубине сознания пролетела мысль, что десяти минут будет слишком мало, я снова окажусь в грузовом отсеке и всё равно будет ничего не изменить. Однако логика уже не действовала. Что-то другое более важное выплыло на первый план моего сознания.

Слов не было, да я их и не искала, ничего не просила и не старалась сформулировать. Слова перестали иметь смысл.

Я просто задыхалась от надежды увидеть экипаж корвета живым, сгорала от желания, чтобы этой поездки никогда не было, тонула в отчаянной тоске по синему взгляду Териоса.

Не знаю как много времени прошло. Именно в тот момент, когда сознания коснулся резкий скребущий звук по днищу флаера, царапающий торчащие кристаллы на поверхности Хаша, палец провалился во влажный туман в центре медальона, и я моргнула…

Глава 13

Когда я открыла глаза, то снова сидела на диване в квартире Териоса. За окнами шелестела листва, сиял день, и золотились окна жилых башен, отражая сияющее на небосводе дневное светило.

Сердце пропустило удар а потом неистово забилось в груди. Я огляделась и ощупала себя. Рука была цела. Я находилась в квартире Териоса, а вместо серого рабочего комбинезона на мне красовался мой представительский брючный костюм. Где нахожусь, уже понятно, но в какой именно момент?

– Ты вернулась? – прозвучало с тарелки голокома. Подруга в строгом деловом костюме, подчёркивающем все преимущества её точёной фигурки, сидела где-то на скамейке в сквере. – Как настроение?

Я сразу вспомнила этот момент моей прошлой жизни и судорожно сглотнула. Боже мой, мне удалось вернуться туда, где ещё ничего не случилось и пока что все живы!

Волна эмоций захлестнула меня, и я глупо, по-бабьи, с подвыванием, зарыдала. Слёзы полились ручьём, вымывая из меня отчаяние и ужас последних минут.

– Вернула-а-ась… – рыдала я. – Я смогла-а-а…

– Что, что с тобой? – всполошилась Швирка. – Что случилось?

– Не обращай… внимания, – просипела я в нос сквозь поток слёз. – сейчас уже в..сё хоро…шо и даже… отлично. Подож… ди минут..ку.

К счастью, моя трясущаяся рука нащупала в кармане упаковку салфеток.

Я шумно высморкалась, вытерла мокрое солёное лицо, подняла голову и улыбнулась подруге счастливой улыбкой.

– Не переживай, это от счастья! От одного большого, прямо-таки бескрайнего счастья, – я снова высморкалась и уже более спокойно произнесла: – Давай ты ко мне приедешь после своей встречи в администрации. Я тебе всё объясню. А ещё, представь, у меня есть допуск в столичный спецхран! – я весело подмигнула ей опухшим от слёз глазом. Уж не знаю, насколько эта щель вместо глаза смогла передать мой восторг и какое впечатление это подмигивание произвело на подругу. – Часа через два ко мне подъехать тебе ведь будет удобно?

– После такого выступления и твоей сногсшибательной демонстрации счастья не могу не приехать, – фыркнула Швири, бросая на меня тревожный взгляд.

– Тогда жду. Адрес ты знаешь.

Голоком погас.

Ещё трясущимися руками я расстегнула блузку и вытащила на свет кругляш медальона, ожидая увидеть тусклую капельку, потерявшую заряд.

Однако мои ожидания не оправдались. Каплевидный камешек исчез. Вместо него зияла уродливая почерневшая яма, будто кто-то грубо и неровно выжег дотла всю сердцевинку. На этот раз наконечник был полностью и безоговорочно слеп.