Совершенство

Раненый полярник попросил воды и снова начал рассказывать подробности нападения зверя, но спустя несколько минут его речь стала путанной и вскоре Корхарт затих. От введённых препаратов ему полегчало, и он мгновенно уснул тяжело дыша. Эйдан осторожно поднялся и скользнул к столу. Трясущимися руками полярник налил себе воды, но долго стоял неподвижно с кружкой в руке обозревая печальную картину с окровавленным человеком на диване. Ломак обработал раны товарища и стал раскладывать на тумбочке медицинские инструменты, обратив внимание Эйдана на плохую свёртываемость крови Рона.

– Я вкатил ему двойную дозу кровоостанавливающего, – сказал он негромко, хмуро рассматривая изогнутую иглу в пальцах. – Его зашивать надо, а тут… По идее его кровь должна быть, как кисель, а она течёт и течёт!

– Дай ещё! – Эйдан указал взглядом на обагрившиеся бинты на голове Корхарта. Он принялся нервно расхаживать вдоль дивана, с полной кружкой воды. – Голова тоже одна сплошная рана! Как ты шить собрался?

– Нельзя, салага! – шикнул Ломак, сжав губы. – Он и так потерял много крови – давление совсем упадёт, и он умрёт!

Показав рукой на провалившегося в сон Корхарта, Эйдан взволнованно произнёс сдавленным голосом:

– А если не остановить кровь, он умрёт от её потери!

Вместо ответа, начальник подхватил пальцами пузырёк с йодом и долго его рассматривал, погрузившись в себя. Пристальный взгляд мужчины блуждал по этикетке, путался между букв, не в силах покинуть аннотацию, а губы беззвучно пережёвывали «он умрёт, он умрёт, он умрёт».

– Ты чего? – спросил Эйдан удивлённо, обескураженный поведением старшего товарища.

Ломак с трудом оторвал взгляд от склянки и посмотрел сквозь молодого полярника пустыми глазами, от вида которых, Ридз почувствовал холодок на шее.

– Ты в порядке? – повторил парень шёпотом, в надежде прервать странную паузу.

Ивлин молча вернул ёмкость в аптечку, затем собрал вместе ворох окровавленных полотенец у тела раненого и сбросил на пол. Запоздало сунув багровые руки в прозрачные перчатки, Ломак принялся неуклюже снимать повязки. Не зная, чем оказаться полезным, Эйдан некоторое время наблюдал за действиями начальника, потом решительно направился к двери.

– Куда ты собрался? – спросил Ломак строго через плечо.

– Надо найти карабин Рона, пока его не занесло снегом.

Ломак нехотя кивнул и добавил:

– Будь осторожен! Не рискуй понапрасну!

Темнота встретила обжигающими апперкотами ледяного ветра и попыткой сбить с ног. Эйдан опасливо покосился по сторонам и взял ориентир на стоявший неподалёку вездеход. Уперев карабин в плечо, утопая по колено в снегу, он добрался до подсвеченной двумя тусклыми прожекторами машины. Под ударами стихии, один из прожекторов оторвало от штатива – и он висел на проводе, раскачиваясь и вращаясь во все стороны.

Эйдан достаточно быстро нашёл обронённый полярником карабин и уже было заторопился обратно, но остановился. С опаской обогнув вездеход, он заметил в нескольких футах от машины тело животного, почти полностью заметённое снегом. Волк лежал рядом с вытоптанным площадкой, по-видимому, отброшенный выстрелом от места борьбы. Из-под снега, в танцующем круге рыжего света, всё ещё виднелись клоки пуховика Корхарта, окровавленные комья снега и перчатки. Эйдан прикрыл распахнутую дверцу вездехода, инстинктивно стараясь не поворачиваться к мёртвому животному спиной, и наклонился за перчатками. «Ни рычания, ни звука», – вспомнил он стенания раненого Корхарта и тут же на ум пришли слова Ломака о том, что окружившая начальника стая волков так же преследовала вездеход в тишине.

Закинув найденный карабин за спину, Эйдан с опаской приблизился к телу животного и бегло осмотрелся по сторонам, держа оружие наготове. Присев на корточки рядом с застреленным зверем, он с минуту изучал видневшуюся из-под снега серую клочковатую шерсть. Эйдан никак не мог отделаться от мысли, что рассматривает не убитого волка, а его бутафорскую копию, старательно присыпанную снегом. Что-то было не так! Что-то переворачивало виденную им картину, превращая обыденные формы в абсурдный холст с поддельным животным в качестве волка. Эйдан выпрямился и брезгливо провёл носком ботинка по запорошившему тело снегу. За ботинком потянулся след выпавшей шерсти, которую тут же унёс ветер.

– Какого чёрта?.. – прошептал потрясённый Эйдан, провожая взглядом растаявшую в темноте шерсть.

Он с удивлением взирал на оголённый бок тощего животного и торчавшие сквозь натянутую кожу рёбра. Невероятная догадка закралась в мысли Эйдана, пока он осматривал исхудавшее мёртвое тело. Прикрываясь от ветра, то и дело озираясь по сторонам, он откопал заднюю лапу животного. Брезгливо обернув чужой перчаткой конечность, полярник вытянул из сугроба волка. Перетащив тело под свет прожектора, Эйдан отметил про себя насколько оно успело потяжелеть и задеревенеть, словно это было не убитое полчаса назад животное, а промёрзший за месяц во льдах труп.

– Это же собака! – поразился он, как только попал со своей находкой под свет прожектора. – Мать твою, это собака!

Ошибки быть не могло – Эйдан оторопело разглядывал изувеченное тело собаки; от головы несчастного животного мало что осталось, однако парень без труда узнал гренландскую ездовую!

– Как же так?.. Откуда?.. – тараторил он, то приседая у тела животного, то вскакивая и обходя с другой стороны. – Напала собака!.. Его чуть не убила собака!

Эйдан снова провёл носком ботинка по облезлому боку животного, и снова часть шерсти легко отделилась от выпирающих рёбер и развеялась в темноте. На обнажившемся участке кожи Эйдан заметил небольшую чёрную рану. С минуту он внимательно изучал тело собаки, затем поднялся и быстрым шагом направился к месту, где тело лежало до того, как он его перенёс. Несколько минут Эйдан возился в снегу с опаской посматривая по сторонам.

– Этого не может быть, просто не может этого быть!.. – шептал он исступлённо, отчаянно роясь в сугробе.

Через несколько минут горячее дыхание полярника и пронзительный ветер превратили лицо мужчины в маску из инея и снега. Эйдан таращился на место своих поисков, хлопая потяжелевшими белыми ресницами, даже не замечая онемевших от холода рук и ног. Он вновь бросился к телу животного, в спешке едва не упав рядом. Превозмогая брезгливость, полярник перевернул труп собаки и принялся выдирать шерсть руками, с трудом подавляя накатывавшую тошноту.

Тяжёлая входная дверь с грохотом отворилась и в комнату ввалился запыхавшийся Эйдан. Ломак глянул на полярника из-под нахмуренных бровей и внимательно осмотрел заиндевевшее лицо парня. Его руки продолжали бинтовать голову спящего Корхарта.

– Какого чёрта так долго? – процедил он зло. – Я звал тебя по рации, но ты её бросил тут. Совсем сдурел? – начальник перевёл взгляд на раненого друга: – Я зашил ему раны, как мог. И мне была нужна твоя помощь, салага!

Гулко топая тяжёлыми ботинками по полу, Эйдан прошёл к столу и плеснул в пустую кружку водки. Под удивлённым взглядом Ломака, он опрокинул в себя алкоголь, так и не сняв заснеженной куртки.

– Рон застрелил собаку! – выпалил Эйдан, хватая ртом воздух.

Ломак перестал бинтовать голову друга, сидел молча, ожидая продолжения и разъяснений.

– Не волка!.. – Эйдан присел на стул и бросил на стол перчатки с остатками собачьей шерсти. – Корхарт застрелил собаку, которую до этого застрелил ты!

– Что ты мелешь? – зарычал Ломак вполголоса.

Эйдан указал рукой на дверь и понизил тон:

– Там лежит пёс с отстреленной головой! Пёс, – не волк! Может я и не эксперт в распознавании бешенства, но собаку от волка отличить могу! Сколько ты слышал выстрелов? Правильно – один! Он и был один… А ранений у собаки два!

– С чего ты взял, что второе – моё?

– Оно первое, а не второе! Четыре дня назад ты отстреливался от стаи волков, как ты посчитал. Так вот – это была свора собак и эта, – Эйдан кивнул на дверь, – одна из них! Ты говорил, что попал тогда в одного из «волков» – и ты оказался прав: пуля вошла под рёбра и вышла из груди…

– Не говори ерунды! – взорвался Ломак, тут же переходя на шёпот: – За четыре дня пёс с таким ранением сюда бы не добрался! Он бы уже давно сдох!

Эйдан нервно отёр бороду ладонью, затем расстегнул ворот куртки и положил дрожавшие руки на стол.

– Так он и сдох… – произнёс он со страхом в голосе, смотря начальнику в глаза. – Он давно сдох… Ещё до того, как ты его подстрелил.

Ломак хотел было послать Ридза куда подальше и сказать, что он сошёл с ума, но что-то в лице молодого полярника заставило заготовленные обидные слова застрять в горле. Испуг, граничащий с ужасом, притаился во взгляде Эйдана – именно это Ломак заметил, прежде чем открыл рот.

– Как это может быть? – спросил он шёпотом.

– Этого никак не может быть! Но если ты пойдёшь и посмотришь на тело собаки, то найдёшь выходное отверстие от пули на её груди размером с яблоко. Такое ранение убило бы и лося на месте, не говоря уже о чёртовой псине!

В забытье тревожно и мучительно застонал Корхарт. Мужчины подождали пока тот задышал ровно и глубоко, затем Ломак прошептал:

– Ты понимаешь, что всё это похоже на бред умалишённого?

Эйдан указал взглядом на раненого:

– Это, по-твоему, тоже? Ни один волк за минуту борьбы не сможет так изуродовать взрослого мужика! Живой волк! Пойди посмотри на тело собаки, Ивлин. С него сыпется шерсть, как только дотрагиваешься; огромная рана на боку и груди – это твоё попадание! Там, где Рон её пристрелил…

– Ты же сам говоришь «пристрелил»! – перебил яростно Ломак. – Значит я не смог, а Рон застрелил?

– Он стрелял дробью! – повысил голос Эйдан, – И разнёс ей башку! Может быть это сыграло роль!

– Ты сам слышишь, что говоришь? – обозлился Ивлин, так же повышая голос.