И потянулась к малышу рукою.
«Постой! – вскричала я. – Давай меняться!
Я всё отдам – лишь нас оставь в покое,
Уйди, подольше чтоб не возвращаться». —
«Да разве что для мены есть у смертных?
Ведь вы лишь горсть костей и кучка плоти
В тлен превращаетесь, едва глаза померкнут.
Вы праздно мыслите, бессмысленно живете.
А впрочем… – Смерть внимательней вгляделась
В меня и хрипло вдруг расхохоталась. —
Коса нужна мне – говоришь ты дело.
И от такой бы я не отказалась».
На локоны сплетенные небрежно
Мои она блеснула взором жадно:
«Коль любишь сына своего так нежно —
Не трону я его сейчас, ну ладно.
Но цвет волос твой заберу как плату —
Он золотом сияет, взгляд лаская.
А больше ты ничем и не богата.
Что, сделка подойдет тебе такая?» —
«Бери! Скорее! Лишь спаси ребенка!»
К косе моей Смерть пальцем потянулась.
И сына плач вдруг оборвался тонкий.
А гостья вышла и не оглянулась.
* * *
Метель не стихла – больше разъярилась.
И, голову подняв с руки усталой,
Мать над кроваткой детской наклонилась.
Вдруг видит – чудо! – сыну лучше стало.
И счастливо заснула сном глубоким:
Ведь двое суток не спала, рыдая…
А на руке, подложенной под щеку
Свилась кольцом прядь длинная седая.
Кто сказал, что киты не летают?
Кто сказал, что киты не летают?
Хоть огромны они, нелегки,
В небеса взмыть однажды мечтают —
Пусть нет крыльев, пусть лишь плавники.
Небо – синее, точно вода, —
Дразнит взгляд и кита к себе манит.
О несбыточном все иногда
Мы мечтаем, как кит в океане.
Не решаемся лишь до поры
За мечтой в облака своей взвиться,
Но фантазии нашей шары
Помогают взлететь нам, как птицам.
К черту робость, стеснение, страх!..
Пусть немного нелеп он и странен,
Кит плывет на воздушных шарах
В небе, словно в родном океане.