В душе колеи свежей
Зарастают травой.
Лунная соната
Кружи?т пластинка в танце неустанном,
Сонатой «Лунной» лечит душу мне,
И звезды мягко светятся в окне,
Как ноты на небесном нотном стане.
О, если б их сумел сыграть рояль!
Что бы тогда все люди услыхали?
Прекрасную вселенскую печаль?
Иль небеса не ведают печали?
Узнать бы, как звучит тот идеал:
Мотив, что над всей музыкой верховен!
А, впрочем, может, Людвиг ван Бетховен
Его меж звезд прочел и записал?
Дождь
Дождь, морося еле слышно в саду,
Словно прощения просит:
Мол, извините за то, что иду,
Что же поделаешь – осень!
Серыми каплями гладя стекло,
Думает: «Надо ль сильнее?
Так чтобы струями, так, чтобы зло.
Я так могу. Я умею».
Но настроения нет у дождя
Выплеснуть в полную силу:
Грусть навевает октябрь, уходя,
Голо везде и уныло…
Они уходят
Уходят тихо и почти без жалоб,
Устав однажды в этом мире жить.
«Прости, хозяин, только не мешало б
Меня в мой путь последний отпустить».
Уход всегда их кажется досрочным.
Нам руки лижут из последних сил.
Уходят те немногие, кто точно
Нам телом и душою предан был.
И понимая: горсть минут осталась,
Шепнешь: «Прости, что не иду с тобой».
В глаза заглянешь – боль там и усталость,
И мука, и, конечно же, любовь.
Уходят за черту, еще не зная,
Что это за черта, что ждет их там,
В долину невозврата проторяя
Тропу, что предстоит пройти и нам.
Мы, как умеем, их сейчас оплачем.
Потом оплакать нас придет черед.
Наступит день – и по следам собачьим
Пойдем мы к свету, что за тьмою ждет.
Там встретят нас они, хвостом виляя.