Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Проект меньшевиков предусматривал создание полновластного органа, которому бы принадлежали все полномочия в крае вплоть до создания общепризнанного правительства в центре. В Комитет народной власти (далее КНВ) включались представители Думы, Совета рабочих и солдатских депутатов, Совета крестьянских депутатов, профсоюзов, левых политических партий и казачьих низов. Желательным было названо вхождение в КНВ представителей Казачьего войскового правительства. Кадеты с их резко правыми лозунгами оставались за порогом соглашения. По-другому и быть не могло в условиях создания широкой левой коалиции.

Предложение Старикова вызвало у кадетов очередной приступ бессильного озлобления. «Партия народной свободы уполномочила меня, – заявил Моисей Дайхес, – выразить категорический протест. Совершенно неприличным является невключение представителя от Партии народной свободы. Впрочем, если бы нам и предоставили место, мы бы предложение отвергли, поскольку усматриваем в нем соглашательство с Советом рабочих и солдатских депутатов, соглашение с большевиками»[264 - Астраханский листок. 1917. 21 нояб.].

Эта филиппика производит странное впечатление. Желание потерпевших фиаско на летних выборах кадетов (не участвовать в КНВ) совпало с возможностями парламентского большинства (не включать кадетов в КНВ). Сочетание желания кадетов с возможностями их противников вызвало у кадетов возмущение. На него никто не отреагировал.

За вычетом «партии народной свободы» всем остальным политическим силам место в КНВ нашлось.

Было определено следующее представительство: три представителя от городской Думы, по одному делегату от уездов, пять человек от Совета рабочих и солдатских депутатов, еще пятеро от Совета крестьянских депутатов, два делегата от 3-го Казачьего полка и казачьей батареи, один от Войскового правления, один от 156-го пехотного полка и по одному от каждой социалистической партии.

Принятие компромиссного решения резко обострило внутрипартийную борьбу в партии эсеров. По числу мест широкое представительство в КНВ от уездов, крестьянских Советов и городской Думы должно было дать эсерам преимущество. Но внутри партии быстро приобретали популярность левые взгляды. Эсеровское руководство опасалось, что левым уклоном могут проникнуться потенциальные члены КНВ.

Передовицы эсеровского официоза требовали «раз и навсегда покончить с той недопустимой позицией крайней снисходительности по отношению к тем элементам, которые» и так далее. Назвав левых эсеров «прихвостнями большевиков», редакция настаивала на «изгнании их из партии раз и навсегда не только как идейных, но и как физических врагов»[265 - Голос революции. 1917. 19 нояб.].

19 ноября была срочно созвана 4-я губернская конференция партии с-р. Выступивший с основным докладом Чернобаев заявил, что «авантюра большевиков и примкнувших к ним левых эсеров есть предательство», «до созыва Учредительного собрания необходимо создать однородное социалистическое правительство и не исполнять все распоряжения большевистского правительства» и вообще «может настать момент, когда на террор и насилие большевиков мы вынуждены будем отвечать так же, как отвечали царскому режиму»[266 - Голос революции. 1917. 23 нояб.].

20 ноября по инициативе эсеров открылся I-й Ловецкий съезд. С основным докладом выступил победивший на выборах в Учредительное собрание Кузьма Терещенко, ранее работавший в сфере ихтиологии. «Свобода для промышленников есть свобода грабежа. Пора умерить их аппетиты», – заявил он под овации собравшихся. Вопреки сопротивлению присутствовавших на съезде купцов и зажиточных промысловиков, съезд принял резолюцию о социализации промыслов, то есть изъятии их у частных фирм Беззубикова, Губиных, Сапожниковых и др. в пользу жителей рыбачьих сел. Во избежание наплыва иногородних был предложен пятилетний ценз оседлости. Устанавливалась прогрессивная шкала налогообложения. Кузьма Кириллович, беспокоившийся о сохранении производства, убедил ловцов, что промыслы надо передавать не единоличникам, а артелям, своего рода колхозам[267 - Голос революции. 1917. 22 и 23 нояб.].

Но если Терещенко обсуждал только социальные и управленческие вопросы, то его товарищи использовали съезд для политических решений. По результатам доклада эсера Сухорукова съезд принял резолюцию, осуждавшую «насильников» и «грабительские планы», и призвал население к сплочению вокруг Учредительного собрания.

В свою очередь, большевики предоставили страницы «Астраханского рабочего» для публикаций левых эсеров. Еще одной трибуной для левых эсеров стали «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов».

Вся эта борьба шла безотносительно выборов в Учредительное собрание, так как списки кандидатов были сформированы ранее, и левое крыло эсеров в них представлено не было. Борьба шла за влияние в формируемом местном правительстве: Комитете народной власти. Вопреки категорическим резолюциям, правым социалистам предстояло работать в нем и с большевиками, и с левыми эсерами.

Выборы в Учредительное собрание

Избирательная кампания в Учредительное собрание выявила всю противоречивость политической картины в губернии.

Явного успеха добились большевики. Хотя их результаты (19 %) были не столь выразительны, как в других губерниях, в городе партия получила более 27 %, а в гарнизоне более половины – 53 % голосов. Еще 10 000 избирателей поддержали большевиков в наиболее развитом Царевском уезде, по своим географическим и экономическим характеристикам более близком к Саратову, чем к Астрахани. В Царевском, Черноярском и Астраханском уездах партия вышла на второе место.

Александр Трусов стал депутатом Всероссийского Учредительного собрания. Его проводы в Петроград превратились в масштабную демонстрацию: колонна рабочих под красными знаменами прошла от Кремля до железнодорожного вокзала[268 - Астраханский листок. 1917. 13 (26) дек.]. Эсеры вышли с весьма левыми лозунгами, адресованными, впрочем, преимущественно для села. Рабочим они обещали только «законодательную защиту труда», не очень вдаваясь в детали, что какие-то куцые законы существовали и при царе. Зато селянам было обещано равное разделение земли. Оно предполагало фактическую экспроприацию церковных, помещичьих, казачьих земель, было совершенно понятно по механизмам и крайне ожидаемо. Также эсеры предлагали распустить армию и заменить ее народным ополчением[269 - Голос революции. 1917. 28 сент.].

Результаты партии оказались тем выше, чем более удаленным и оторванным от цивилизации был избирательный участок. В городе эсеры получили всего 12 % голосов. Лучше обстояли дела в гарнизоне (19 %), но данное обстоятельство, скорее, было заслугой левых эсеров во главе с избранным в Совет от солдатской секции прапорщиком А. Перфильевым, который полностью порвал с партийным комитетом и был настроен к нему резко отрицательно. В Красном Яру эсеров потеснили большевики (32 % и 40 % соответственно), а в Красноярском уезде – список мусульман. Зато в остальных уездах результаты были триумфальны. Кузьма Терещенко, Иван Неженцев[270 - Неженцев Иван Петрович был сыном крестьян из Царевского уезда, село Житкур. Он окончил Царевское городское училище, устроился работать на почте и в 1904 году вступил в партию эсеров. В январе 1905 года он был арестован с типографией, и дальнейшая его жизнь была связана с революционным движением. Закончил в Москве высшие сельскохозяйственные курсы. Автор ряда книг по сельскому хозяйству. Умер в 1971 году в Москве.], Григорий Волосов[271 - Волосов Григорий Кузьмич, уроженец Каменного Яра, был избран председателем сельской кассы взаимопомощи, затем депутатом уездного и губернского земства. После Февральской революции земляки избрали Волосова черноярским уездным комиссаром.] и кооптированная центральными органами в астраханский округ Вера Фигнер были избраны депутатами первого российского демократического парламента.

Абсолютным разгромом закончились выборы для меньшевиков.

Зато нарастили поддержку кадеты. В Астрахани они удвоили свой результат, по сравнению с июньскими выборами в Гордуму. Состоятельные люди, проигнорировавшие летнее голосование, теперь были крайне обеспокоены своим будущим и пришли на избирательные участки более активно. Скорее всего, кадеты получили часть голосов меньшевиков и эсеров. Но за пределами города их результаты представляли астрономически ничтожную величину. Партия народной свободы осталась без представителя в Учредительном собрании.

У казаков были свои причины расстраиваться. Они неожиданно выяснили, что принцип «один человек – один голос» означает, что никакого отдельного представительства у казачества нет, и атаманам надо не собирать голоса в подведомственных станицах, а бороться за симпатии рабочих и крестьян, к чему они были совершенно непривычны[272 - Астраханский листок. 1917. 4 окт.].

Зато своего депутата – Фатиха Усманова – провел Мусульманский комитет.

Результаты выборов[273 - Астраханский вестник. 1917. 18 нояб., 24 нояб., 9 дек.; Астраханский листок. 1917. 8 дек.]:

Профсоюзы

Профсоюзное движение быстро набирало оборот. К концу 1917 года в крае действовало 12 профессиональных союзов, объединявших до 50 000 человек. Для своей работы они заняли особняки в разных районах города.

Общество приказчиков расположилось на пер. Театральный, дом Агамова.

Союз судоходных служащих – в доме Суторихина на Продольно-Волжской улице[274 - Совр. ул. Урицкого.].

Союз металлистов – в доме Кононова на ул. Перевозной[275 - Совр. ул. Лейтенанта Шмидта.]. Профсоюзы пекарей, конопатчиков, портных и сапожников – в доме Мусиной на 2-й Бакалдинской.

Очень влиятельный союз ловцов – в доме Банниковой на ул. Горшечной[276 - Совр. ул. Ташкентская.].

Союз деревообработчиков – в доме Мейстрик на ул. Биржевой[277 - Совр. ул. Свердлова, ближе к Набережной Волги.].

Наконец, печатники, каменщики и чернорабочие расположились в доме Федорова на Больших Исадах[278 - Голос революции. 1918. 4 янв.].

Ведущую роль в организации профсоюзного движения играли социалисты: большевики (Трусов, Трофимов, Унгер), меньшевики (Сарабьянов) и эсеры (Сигалов).

Комитет народной власти: организация

27 ноября прошло организационное заседание КНВ. Председательствовал городской голова Зенченко. Присутствовало 10 человек, включая левого эсера Перфильева, большевика Гольдберга, эсеров Сигалова и Якиманского, профсоюзников Трофимова и Федосова и др.

Левые сразу же нарастали свое влияние. Назревала общегородская забастовка, и они провели увеличение профсоюзной квоты в КНВ с одного до пяти человек. Представительство от Казачьего Войскового правительства было «признано нежелательным»[279 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 16. Л. 25.].

На следующий день, обретя большинство, левые провели в руководство КНВ своих товарищей. Председателем Комитета был избран эсер-интернационалист А. Перфильев, его заместителями – эсеры-центристы Семенов и Якиманский, а секретарем – эсер Сигалов, симпатизировавший левым. В состав канцелярии вошли тот же Сигалов, большевик Трусов и меньшевик Аствацатуров, чье недавнее руководство губернией оказалось весьма непродолжительным.

Крайне показательно, что сам Комитет народной власти разместился в здании Совета рабочих и солдатских депутатов[280 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 1, 2; Д. 5. Л. 23.].

Состав Комитета не был постоянным. Квоты отдельных групп расширялись, и Совет крестьянских депутатов, например, добился увеличения своего представительства с пяти до 11 человек. Затем такого же увеличения квоты добились Дума и профсоюзы. Трусов выехал в Петроград и не принимал участия ни в одном заседании. Кворума не было почти никогда. Из 40–45 членов КНВ на заседаниях обычно присутствовало 15–17 человек. Фактически Комитет управлялся пластичным ядром, менявшимся в зависимости от ситуации. Далеко не весь состав КНВ можно установить, так как многие фамилии в протоколах неразборчивы или представляют собой просто подписи.

Из партий были представлены большевики (Хигер), эсеры (Сигалов), левые эсеры (Четин), меньшевики (Кругликов), Бунд (Моисей Карезинский), еврейская рабочая партия «Поалей-Цион» (Вениамин Цирлин). Ближе к середине декабря появляется фамилия эсера-максималиста Григория Цыпина, которому предстоит сыграть яркую роль в истории Астрахани. На заседаниях Комитета в качестве его членов появлялись такие известные люди, как большевики Самуил Гольдберг и Алексей Демидов (по квоте СРСД), Федор Трофимов (от профсоюзов), Михаил Шебалин (от Думы), эсер Олег Михайлов, меньшевик Шалва Абдушели[281 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 8, 11, 14, 15.].

Как писал Сигалов, «соотношение левых социалистов к остальным социалистическим партиям таково, что они составляют приблизительно равные части, но левые ни в коем случае не имеют большинства»[282 - Голос революции. 1917. 3 янв.].

Ноябрьская забастовка

В наследство от эсеров и меньшевиков новой власти досталась финансовая проблема. Денег в банках не было. Пришедшее к власти в Петрограде правительство Ленина, естественно, не собиралось направлять деньги в Астраханский край, пока в нем не была признана власть Советов.

30 ноября в городе началась всеобщая забастовка. Рабочие требовали в трехдневный срок погасить долги по зарплате и проиндексировать ее в связи с ростом цен.

Требования были очень детализированы. Так, у пекарей речь шла о повышении заработков на 50–71 %, у плотников – на 58 %, у металлистов – на 47–120 %, у конопатчиков – на 53 %, у кожевников – на 59–62 %[283 - Астраханский листок. 1917. 15 (28) нояб.].

Бастовали судовые служащие, рабочие судоремонтных предприятий и мастерских, конопатчики, деревообработчики, работники трамвайной компании.

1 декабря встали все остальные предприятия. Работу продолжали только коммунальщики и службы жизнеобеспечения (пекари, пожарные, аптеки, извозчики, ночные караулы, городской продовольственный комитет)[284 - Очерки истории Астраханской областной партийной организации КПСС. Волгоград, 1985. С. 118.].

Не бастовали еще работники рыбопромысловых участков, которые добились своего просто угрозой стачки. Работодатели были вынуждены поднять зарплату, причем ощутимо, до 150 %. Управляющие отнеслись к этому с пониманием, поскольку настояли на повышении собственных заработков на 40 %, более чем до 4000 рублей[285 - Астраханский листок. 1917. 18 (31) нояб.].

К всеобщей стачке привели серьезные причины. Правительственные служащие, например, имели зарплату всего в 50–100 рублей, а некоторые и менее. Между тем со времени последней надбавки «цены выросли в 15–20 раз, и только на поддержание биологической жизни, то есть продовольствие, на взрослого человека требуется 200 рублей, а на ребенка – сто»[286 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 18. Л. 63.].

Между тем в 6-м астраханском высшем мужском училище, например, долг по зарплате достиг двух месяцев[287 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 18. Л. 27.]. Многие служащие задолжали изрядные суммы, другие продали часть имущества и одежды для пропитания. Требования были достаточно умеренными. Более того, речь шла о временном характере надбавок до рассмотрения проблемы Центром[288 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 18. Л. 63–64.].

«Служащие вынуждены влачить нищенское существование и обречены на буквальное голодание. Терпеть дальше нельзя. Неминуемы крайне нежелательные последствия», – заявили делегаты Аствацатурову[289 - ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 18. Л. 62.].

В резолюции общего собрания Волго-Каспийского Союза судослужащих и судорабочих отмечалось, что со времени заключения последнего коллективного договора «дороговизна продуктов первой необходимости возросла на 200–300 %, и нормы коллективного договора в данное время не удовлетворяют даже самых насущных требований жизни». Работники, объединенные в профсоюз, требовали для членов союза надбавку к первым ста рублям зарплаты в размере 120 %, ко вторым – 50 % и ко всем последующим – 20 %.