Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Осенью ситуация окончательно вышла из-под контроля.

Обыденным явлением стали перестрелки.

7 ноября шестеро злоумышленников, одетых в солдатскую форму, ворвались в дом владельца бондарной мастерской Федичкина. Они связали двух охранников-лезгин, после чего выпустили в поднявших шум владельцев дома десять патронов. Было украдено 7000 руб.[239 - Астраханский листок. 1917. 7 нояб.]

В тот же вечер на углу 2-й Бакалдинской улицы получил огнестрельное ранение милиционер.

Спустя два дня на той же 2-й Бакалдинской улице ефрейтор 156-го полка Федосеев с целью грабежа схватил за горло извозчика, другой рукой наставив на того револьвер. Проходивший мимо милиционер поспешил извозчику на выручку и открыл огонь по преступнику. Федосеев получил ранение и был схвачен[240 - Астраханский листок. 1917. 11 нояб.].

15 ноября в Семиковке несколько неизвестных, назвавшихся военным патрулем, напали на контору нефтяного предприятия Орлова. Сотрудники заперлись, после чего по окнам был открыт огонь из винтовок. Только прибывшие милиционеры спугнули налетчиков[241 - Астраханский листок. 1917. 15 нояб.].

Население, при случае, рассчитывалось с преступниками самостоятельно и полной мерой.

В селах ввели телесные наказания. Так, в Зеленге решением схода по 15 ударов розгами получили несколько воров[242 - Астраханский листок. 1917. 9 дек.].

Но порки были мелочью. Грабителей начали линчевать.

В конце ноября в Покрово-Болдинском поселке была схвачена длительное время орудовавшая здесь банда. За ней числились многочисленные грабежи и убийства. Преступников поймали с поличным на попытке силой захватить груз красной рыбы с промысла. На каждого из бандитов нацепили по севрюге и плакат «Покрово-Болдинский грабитель». В поселок прибыла большая группа солдат 14-й роты, взбешенных тем, что банда совершала свои нападения, переодеваясь в гимнастерки и шинели. Избитых в кровь налетчиков повели в центр города в сопровождении многолюдной толпы. Шествие сопровождали барабанщики и трубачи. Спустя полтора часа колонна добралась до самого центра города, и прямо у здания Совета рабочих и солдатских депутатов был устроен митинг. Аплодисментами было встречено предложение повесить бандитов прямо на ул. Московской, однако солдаты настояли на том, чтобы отправить арестованных в расположение 14-й роты, стоявшей на Селенах, чтобы расправиться уже там. Впрочем, до Селен бандитов не довели, расстреляв у Пешеходного моста[243 - Астраханский листок. 1917. 29 нояб.].

Не прошло и недели, как аналогичные события произошли в Зацаревском ауле. Татарская самооборона схватила банду из шести человек, скорее всего, каком-нибудь сарае. Прослышав об этом, к «острогу» стянулись сотни жителей. Бандитов вытащили из камеры на улицу, избили, связали по двое, после чего расстреляли на соседнем острове[244 - Астраханский листок. 1917. 10 (23) дек.].

25 октября

В ночь на 25 октября в Петрограде моряки, солдаты и рабочие дружины, поддерживающие большевиков, взяли Зимний дворец, арестовали Временное правительство и заняли все основные административные здания столицы. II съезд Советов, который проходил в эти дни в Смольном, поддержал переворот: среди делегатов доминировали большевики, которых поддержала левая часть партии эсеров. Меньшевики и правые эсеры покинули заседание, хлопнув дверью и исключив таким образом всякую возможность формирования большого социалистического правительства.

Благодаря телеграфу до Астрахани информация дошла через считанные часы. Но оценить происходящее было крайне сложно. Пришли, например, сообщения, что красногвардейцы покинули телеграф и почту. Поэтому ответ на вопрос, кто реально контролирует Петроград и чем это закончится, был неочевиден.

Городская дума, то есть эсеры, меньшевики и кадеты, незамедлительно заявила о поддержке Временного правительства (которое на тот момент уже пало) и призвала «со всей энергией, не останавливаясь в случае необходимости перед противопоставлением силы силе, пресечь все дезорганизационные попытки большевиков»[245 - Астраханский листок. 1917. 27 окт.].

В Совете рабочих и солдатских депутатов состоялось экстренное собрание. Вел его эсер Перфильев. К этому времени его политический опыт вырос, а взгляды существенно сдвинулись влево. Перфильев, впрочем, проявлял осторожность. Он призвал к спокойствию, выдержке, воздержанию от эксцессов и послушанию Советам.

Следующим взял слово Трусов. Ему было сложно. Трусов знал о событиях не больше, чем остальные, и никаких ясных директив не имел. Трусов говорил долго – три четверти часа, – в основном подчеркивая необходимость сохранения в Астрахани спокойствия и организованности. Зато прибывший из Саратова большевик Рапопорт, не скованный местной повесткой, в духе статей «Правды» прошелся по буржуазии и правой части демократии. Ему оппонировал меньшевик и профсоюзник Сарабьянов, обвинивший большевиков в авантюризме и узурпации власти.

Перфильев сумел вывести Совет рабочих и солдатских депутатов (СРСД) на ровное русло, предложил проголосовать за то, чтобы «организованные солдаты и рабочие держались выжидательной тактики, приняли меры к сохранению порядка и не принимали никаких выступлений без директив революционного центра»[246 - Астраханский листок. 1917. 28 окт.].

Что очень важно, к СРСД присоединилось Мусульманское бюро, в котором важную роль играл левый эсер Касым Туйбахтин. Бюро контролировало мусульманскую роту, представлявшую собой в тот период единственное боеспособное подразделение гарнизона. Красная гвардия была предметом только разговоров, и реальными военными силами Советы не располагали. Конечно, имелась возможность парализовать город забастовкой, но для взятия власти этого было недостаточно.

В целом большевикам приходилось сложно. Их организация в Астрахани не могла быть отнесена к сильным. Кроме того, астраханская культура торгового города предполагала поиск договоренностей и компромиссов.

Поэтому астраханские большевики, отклоняясь от твердой линии Ленина и Троцкого, заявили о поддержке Всероссийского профсоюза железнодорожников (ВИКЖЕЛЬ), предложившего создать единое социалистическое правительство в составе эсеров, большевиков и меньшевиков[247 - Астраханский листок. 1917. 2/15 нояб.]. Тактически это решение было превосходным. Если в Петрограде оно означало потерю абсолютной власти левыми радикалами, то в Астрахани, напротив, вело за собой вхождение большевиков во власть и устранение из нее кадетов.

С этой идеей широкой левой коалиции не были согласны эсеры.

31 октября местное собрание ПСР осудило захват власти ленинцами и призвало к «созданию однородного социалистического правительства без большевиков и цензовых элементов». Иначе говоря, эсеры заявили о том, что будут вступать в коалицию только с меньшевиками[248 - Голос революции. 1917. 5 нояб.].

В действительности ни с какими кадетами порывать они не собирались. Напротив, кадеты пригласили на свое собрание ставшего депутатом Учредительного собрания эсера Кузьму Терещенко, который произнес гневную речь по адресу большевиков, собравшихся сдаться на милость немцам[249 - Астраханский листок. 1917. 10 (23) нояб.].

Еще ярче правый крен эсеров и меньшевиков проявился во время совещания Губисполкома. Большевики, левые эсеры и мусульмане отказались на него приходить, после чего совещание было перенесено… в здание Казачьего правления[250 - Астраханский листок. 1917. 28 окт.]! В поисках путей выхода из политического кризиса контролируемая правыми социалистами и кадетами городская Дума предложила поручить соответствующую работу губернскому комиссару меньшевику Аствацатурову. Депутаты предложили включить в состав формируемого коллективного органа себя, представителей земства, губисполкома, Совета рабочих и солдатских депутатов, Совета крестьянских депутатов, профсоюзов, казачества, мусульман, начальника гарнизона и начальника милиции[251 - ГААО. Ф. 1093. Оп. 1. Д. 4. Л. 195 об. – 196.].

Между тем сама партия социалистов-революционеров переживала раскол. В Петрограде значительная часть эсеровской делегации II съезда Советов отказалась покидать зал заседаний, осталась с большевиками и была исключена из партии. Исключенных было много, и вполне естественно, что они решили создать собственную организацию, не отказываясь от исторического названия. В конце октября возник оргкомитет партии левых социалистов-революционеров, который возглавила Мария Спиридонова.

В Астрахани тоже быстро намечался раскол[252 - Партия левых социалистов-революционеров: документы и материалы. Т. 2. Ч. 1. М., 2010. С. 156.]. Левую линию, направленную на сотрудничество с большевиками и размежевание с кадетами, поддержали такие влиятельные и авторитетные партийные лидеры, как директор народной гимназии Бакрадзе, специалист по земельным отношениям Митенев, командир мусульманского отряда Туйбахтин и, самое главное, председатель Совета рабочих и солдатских депутатов Перфильев.

Было очевидно, что события вышли далеко за пределы Петрограда. К 1 ноября большевики взяли власть в Саратове, Воронеже, Уфе, Нижнем Новгороде, Казани, Ярославле, Минске, Таллинне и многих других городах. Все это наряду с позицией армии выглядело не как верхушечный переворот, а как сильное массовое движение с большим будущим.

Первые декреты новой власти – о выходе из войны, о социализации земли, о рабочем контроле – не могли быть оспорены с левой точки зрения. Напротив, в непримиримую оппозицию к новой власти встали силы реставрации, желавшие восстановления монархии, защищавшие право помещиков на латифундии, а фабрикантов на расправу с забастовщиками.

В подобных обстоятельствах выступление меньшевиков и руководства эсеров против взятия власти Советами выглядело как откровенная работа на контрреволюцию.

Вслед за расколом у социал-демократов организационно оформился раскол и у народников: 5 ноября в «Астраханском листке» появляется первое сообщение о группе эсеров-интернационалистов.

На пути к самостоятельной краевой власти

Шаг к разрядке напряженности сделали левые. 30 октября они пригласили на заседание Исполкома СРСД правых эсеров и меньшевиков. Основной задачей было убедить гостей в миролюбии Совета и ненужности чрезвычайных мер, попутно пригрозив забастовкой. «Совет лоялен и меры, по существу, бесполезны и только нервируют и раздражают рабочую и солдатскую массу», – заявили лидеры СРСД. Попутно выяснилось, что соглашение всех партий, не исключая большевиков, возможно на почве, предложенной в резолюции Союза железнодорожников.[253 - Астраханский листок. 1917. 1 нояб.]

Напомним, что Всероссийский профсоюз железнодорожников предлагал сформировать однородное социалистическое правительство.

Результаты не заставили себя ждать. 1 ноября партийное собрание эсеров, осудив в очередной раз переворот в Петрограде, отметило, что с местной организацией большевиков можно сотрудничать. Спустя несколько дней прошло совещание эсеров с левыми эсерами[254 - Астраханский листок. 1917. 2 и 5 нояб.]. Примирительную позицию заняли и меньшевики. Отвечая на недвусмысленное предложение Перфильева создать единый социалистический фронт, один из меньшевистских лидеров Иванов ответил, что его организация, в принципе, с этим согласна.

Игнорировать стремительно происходившие перемены было невозможно. 31 октября у правой части демократии происходит принципиально важный сдвиг в ее позиции. Изначально эсеры и меньшевики предлагали сформировать новую губернскую власть на коалиционной основе под руководством комиссара, назначенного Временным правительством, то есть Аствацатурова.

Но Керенский бежал в неизвестном направлении, и апелляция к нему была нелепа. Поэтому городская Дума во главе с меньшевиком Кругликовым предложила: пусть астраханский коалиционный орган власти сам выбирает себе руководителя[255 - ГААО. Ф. 480. Оп. 1. Д. 3461. Л. 2.].

Предложения эсеров и меньшевиков были следующими: три представителя городской Думы, по одному от уездов, пять от Совета рабочих и солдатских депутатов, пять от Совета крестьянских депутатов, по одному от профсоюзов, социалистических партий, пехотного полка, казаков и казачьей батареи[256 - ГААО. Ф. 480. Оп. 1. Д. 3461. Л. 2, 2 об.]. Понятно, что при таком принципе формирования коалиции эсеры сохраняли всю полноту власти.

Семеро кадетов во главе с Моисеем Дайхесом проголосовали против. Видя, как ускользает от них власть, кадеты не нашли ничего умнее, чем обвинить эсеровского лидера Кузьму Терещенко в махинациях с рыбными поставками[257 - Астраханский вестник. 1917. 1 нояб.].

Трусов, Хигер и примкнувшие к ним двое депутатов (доктор Розенберг-Шишло и Султанов) дипломатично воздержались от голосования в городской Думе. В целом же ветер перемен дул в их паруса. Истерическая реакция кадетского руководства во главе с Дайхесом, обрушившегося с обвинениями против эсеров в своей прессе, очень помогала руководству Советов в формировании широкой социалистической коалиции. На левом фланге были проблемы с собственными радикалами в лице пришлого саратовского большевика Рапопорта и пекаря Липатова, которые требовали немедленного провозглашения советской власти. Оба они только что вернулись со II съезда Советов в Петрограде и были очень воодушевлены. Но Трусов, Перфильев и другие лидеры легко смогли удержать ситуацию, проведя в СРСД очередную успокаивающую резолюцию: «Не допускать в Астрахани неорганизованных выступлений, так как это ведет к совершенно напрасному пролитию крови и не делает политики для всей страны»[258 - Астраханские ведомости. 1917. 1 нояб.].

Создание Комитета народной власти

Принципиальное решение о создании широкой правящей коалиции стало объединяющим для правых и левых социалистов.

Начались сложные многодневные переговоры о нормах представительства.

Каждый день усиливал позиции левых. В начале ноября под контроль большевиков перешла Москва, попытка Краснова овладеть Петроградом завершилась фиаско, о своей поддержке переворота все активнее заявляли фронтовые Советы. 4 ноября советская власть была провозглашена в Царицыне, а 13 ноября – в Баку.

В Астрахани рабочий-активист, 38-летний пекарь Иван Липатов[259 - Липатов Иван Иванович, 1879–1949, член ВКП(б) с 1904 года, пекарь, воевал в мировую войну, создатель Красной гвардии в Астрахани, первый председатель губисполкома, затем работал в рыбной промышленности Астрахани, Гурьева, Керчи, с 1930 года в Москве, умер в 1949 году.] стал создавать Красную гвардию. К концу месяца в нее записалось триста добровольцев, в массе своей, впрочем, совсем не вооруженных[260 - Герасименко Г. Советы Поволжья в 1917 году. Саратов, 1967. С. 108.]. Преобладающее большинство бойцов в Красную гвардию дали следующие союзы: пекари, портные, бондари, сапожники и часть грузчиков[261 - Астрахань и январские дни 1918 года. Астрахань, 1925. С. 62.].

Красногвардейцы группами по 10–12 человек начали осуществлять патрулирование города. Они проверяли милицейские посты, иногда забирая у постовых оружие. Милиция не спорила. В частности, таким образом был разоружен пост у здания окружного суда. В квартал Махалле красногвардейцы не входили, так как татарская самооборона этого не приветствовала[262 - Астраханский листок. 1917. 28 нояб. (11 дек.).].

На фоне возрастающих долгов по зарплате в середине ноября на многих предприятиях была объявлена предзабастовочная готовность. А 17 ноября под политическим руководством большевиков был создан Центральный стачечный комитет.

Все это вынуждало правых социалистов не откладывать более вопрос о создании нового органа власти, а согласиться с его учреждением и попробовать за счет разных маневров удержать организационный контроль.

17 ноября меньшевик Стариков на заседании городской Думы предложил объявить о создании Комитета народной власти, объяснив свое предложение следующим образом:

«я сторонник старого Временного правительства, но я вижу, что страсти кипят, что их подогревают искусственно, и посему взываю взглянуть на данный проект как на компромисс»[263 - Астраханский вестник. 1917. 21 нояб.].