Наперегонки с Эхом

На следующее утро Авик снова проснулся ни свет, ни заря. Мавка и Диса еще спали в своей горнице, и он решил сбегать проведать свой хутор. Со всего духу припустил он по знакомой тропинке. Почти у самых ворот, он неожиданно свернул в заросли. Шагов через двести мелкая извилистая речушка несла свои торфяные воды к могучему Реебору. У песчаного пляжа была выкопана и выложена камнем небольшая купель. Теперь ее до половины занесло песком и илом, хотя раньше в ней вполне можно было хорошо окунуться. Авик присел на лежащее бревно и принялся размышлять о тех таинственных силах, которые оберегают нас там, где мы пустили корни и вросли в землю. Он провел все свое детство на этом пляже, это было его место. Почему же он не чувствует защиты? Почему нет уютного тепла, разливающегося по всему телу? Что он сделал не так? В задумчивости он принялся кидать камешки в воду. Бульк, бульк, – говорили тонущие камни, – бульк, бульк. Неожиданно еще один камешек вылетел откуда-то из-за бугра и упал в воду рядом с камнем Авика. Он снова кинул камень, и снова кто-то невидимый запустил другой в то же самое место. Тогда Авик выбрал камень побольше, и закинул его почти к противоположному берегу. Камень размером с добрый кулак тотчас же шлепнулся рядом с ним. Чтобы превзойти своего противника, Авику пришлось выкопать из песка здоровенный булыжник и обеими руками швырнуть в реку. В ответ из-за бугра вылетел камень размером с человеческую голову и плюхнулся прямехонько в купель. Авик вскочил весь мокрый от брызг. На бугре радостно хохотал Хура.

– А ты тут откуда взялся? – удивился Авик. Ему передалось хурино веселье, и он тоже засмеялся.

– В этих краях я всегда появляюсь неожиданно и без приглашения, – ответил Хура, спускаясь.

Авику показалось, что у Хуры снова торчат соломинки в волосах, как тогда, когда он нашел его на сеновале. Конечно, никаких соломинок не было, но какая-то мелкая деталь в его облике все-таки была не в порядке. Непонятно только какая.

– Ты хромаешь, что ли? – спросил Авик наугад.

– Ага, у меня радикулит, – сообщил Хура, притворно хватаясь за поясницу. – Тут, кстати, прекрасные леса, я в прошлый раз как-то не оценил, а теперь не могу налюбоваться.

– Да, у нас тут хорошо, – сказал польщенный Авик, – хочешь, давай пройдемся.

– Пошли вдоль берега, – сказал Хура, – так не заблудимся.

Авик прыснул со смеху: в этом лесу он точно никогда не заблудится. Но они все равно пошли вдоль берега. С появлением Хуры грустные мысли оставили его, он стал неожиданно весел и спокоен. Лес пьянил его, мысли наползали одна на другую. Ребята шли медленно, почти не разговаривая, наблюдая, как зеленые ленты водорослей колышутся на стремнинах и как из омутов поднимаются загадочные пузыри. Обойдя маленькое болотце с зачахшими березками, они поднялись на песчаный речной обрыв. Обнажившиеся корни сосен тянулись в сторону реки, создавая небольшие ажурные пещерки. К ветке одной сосны была привязана толстая веревка, а на веревке висела огромная плетеная корзина, в нескольких местах дырявая, но вполне еще годная к использованию.

– Ух ты, это же качели, – обрадовался Хура. Он немедленно влез в корзину и принялся раскачиваться взад и вперед. – Авик, давай сюда – сделаем солнышко.

Авик с сомнением глянул вниз, до воды было аршина четыре, не меньше.

– Да не трусь ты, хочешь, я на тебя наложу защитные чары от падения с качелей?

– Ну ладно, двигайся, – сказал Авик.

Они принялись раскачиваться, от высоты и скорости перехватывало дух. Вдруг что-то подозрительно хрустнуло, Авик сгруппировался, ожидая удара о землю, но корзина понеслась почему-то не вниз, а куда-то вбок. Хура заорал и вцепился в Авика, а корзина, все набирая скорость, мчалась между кронами деревьев, сначала вдоль речки, а потом углубилась в лес, огибая прогалины и лесные болотца. В конце концов все вокруг превратилось в сплошное зеленое месиво, Авик с минуты на минуту ждал сокрушительного столкновения с какой-нибудь елью, но корзина летела так аккуратно, что даже ветки не хлестали по лицу. Хура не переставал орать и не разжимал своих пальцев. Наконец корзина начала сбрасывать скорость и вытряхнула мальчиков на траву у подножия крутого холма, а сама, как бы освободившись от ненужного веса, поднялась к его вершине и застыла там. Снизу она снова выглядела как качели, привязанные теперь к ветке векового дуба, растущего на холме.

– У вас в округе много чародеев-шутников? – спросил Хура, пытаясь отдышаться. – Такое даже для меня чересчур.

Авик поднялся, поджилки у него тряслись.

– Где это мы? – сказал он озираясь. Вокруг стоял старый дубовый лес, и не было ни тропинки, ни просвета.

– Давай заберемся на холм и посмотрим, – предложил Хура. Авик пожал плечами, и они стали подниматься. Склон был крутым, иногда приходилось карабкаться по корням. Вскоре стали попадаться каменистые осыпи и русла пересохших ручьев. Они добрались до небольшого уступа, и присели отдохнуть.

– Ой, смотри, там что-то вроде грота, – сказал вдруг Хура.

Они подошли поближе. За расщелиной в скале открывался просторный грот, а в глубине его зияло черное жерло пещеры. Дыру обрамляла грубо связанная деревянная рама.

– Здесь были люди, – обрадовался Авик. – Посмотрим, что внутри?

Разгребая ногами гравий, обломки корней и ошметки высохшего лишайника, они осторожно спустились внутрь. В прохладной пещере царило зловоние. Когда глаза привыкли к темноте, Авик заметил огромную кучу в темном углу пещеры. Запах исходил оттуда. Хура схватил разлапистый корень, закрыв нос рукавом, зачерпнул непонятной гадости и вынес ее поближе к свету.

– Ой фу, дохлятина какая-то, – сказал Авик. Хура выронил свой корешок: на нем лежали крохотные трупики летучих мышей. Машинально вытерев руки о свою робу, он нашел новый корень и принялся им ковырять лежащих на полу мертвых нетопырей.

– Знаешь, что странно, – сказал он, наконец, – вот эти черно-белые иголочки, я думал такие бывают только у ежей.

– Ой, правда, – сказал Авик. – Зачем нетопырям иголки? Может, они тут болели чем-то? Пошли, что ли, отсюда подобру-поздорову?

– Для анализа Астральной Карты они слишком давно померли, – Хура поднял глаза на Авика. – Наверное, им было тяжеловато летать с иголками, а может, они просто перекололи друг другу перепонки.

– Их заколдовали, – осенило Авика, – как полевок там, на лугу.

Хура кивнул. С минуту они помолчали.

– А давай представим себе, что мы знаем заклинание, которое позволяет нам просматривать прошлое? – вдруг предложил он. – Скажем, прошлой осенью сюда пришел какой-то человек и смастерил эту раму вокруг входа в пещеру…

– Слушай, здесь плохо пахнет и нам надо как-то отсюда выбираться, – перебил его Авик.

– Не мешай фантазировать, – обиделся Хура, – ты же хочешь узнать, кто заколдовал полевок? Потом этот человек приделал к раме мелкоячеистую сеть и развесил ее на кольях вокруг, – Хура быстро вышел из пещеры и пошарил руками за деревянной рамой, и торжествующе вернулся с малюсеньким обрывком чего-то, напоминавшего сеть.

– Ну, это же просто пара веревочек, связанных между собой, – пожал плечами Авик. Хура не обратил на него внимания.

– Затем, человек прочитал заклинание призыва и изловил всех нетопырей в пещере, рассовал их по мешкам и увез на четырех мулах.

– Ты мне сейчас напоминаешь нашего косоглазого знакомого, – улыбнулся Авик, – как он их вывез, если они вон в том углу лежат?

– А через несколько дней они вернулись, – выкрутился Хура, – как будто их отпустили.

– Получается история, исполненная внутренней логики, – засмеялся Авик, – а потом у них отросли колючки?

– Не совсем, – ответил Хура, – еще через пару дней человек пришел снова. В руках у него была клетка, а в ней сидел нетопырь. Один. Он поставил клетку в углу пещеры и ушел. Потом он наведывался сюда еще пару раз, подкидывал этому нетопырю в клетке червяков, молока наливал, а потом все нетопыри в пещере отрастили колючки и сдохли. Тот, который был в клетке, продержался дольше других: ему-то летать было не нужно.

– Откуда ты это взял? – удивился Авик, – какая клетка?

– Сейчас найдем, – успокоил его Хура. Он начал шарить руками вдоль стены пещеры, и довольно быстро вынес изумленному Авику маленькую загаженную клетку с трупиком колючего нетопыря и мисочкой, к которой присохло что-то черное.

– Ты с самого начала нашел здесь клетку, а потом устроил все это представление? Зачем? – заорал на него Авик. – Мы должны выбраться отсюда, а потом вернуться сюда с Нотией или Дунже. Что толку даже, если мы здесь что-то узнаем, а потом не сможем возвратиться в Хорив? Болтун несчастный!

Рассерженный, он, спотыкаясь, побежал к выходу. Хура расстроено вскидывая руки, плелся за ним. Не обменявшись даже парой слов, они поднялись на вершину холма. Вокруг, на сколько хватало глаз, раскинулся густой и темный лес. Из-за дубрав выглядывали верхушки елей, липы и осины шевелили кронами в такт легким порывам ветра. Ни дыма, ни прогалины, ни дорожки. Авик соорудил из загнутой в кольцо веточки воздушную линзу и принялся вглядываться в горизонт. Ничего, только лес. Их занесло очень далеко.

– Мне кажется, самое разумное – попробовать снова воспользоваться корзиной, – нарушил молчание Хура, – вдруг она нас доставит в то же место, откуда мы эээ… прибыли?

Авик глянул на покачивавшуюся на ветру корзину: от одной мысли о повторении путешествия ему стало дурно. Но смысл в этом предложении, безусловно, был. Вслед за Хурой он поплелся к дубу. Здесь он достал руны и попытался раскрыть Астральную Карту странной корзины, но куда там: все было закрыто и защищено.

– Ну, полезай, – наконец сказал Авик, притягивая корзину к обрыву.

– Нет, Авик, поезжай-ка ты один, а мне сегодня надо на другую сторону, – сказал Хура и отошел на шаг, как бы давая Авику пространство, чтобы осмыслить услышанное. Воцарилось молчание.

– То есть ты никакой не Хура? – наконец спросил Авик.

– Правильный вывод, – ответил тот, разводя руками.

– А кто же ты тогда?

– Мое имя тебе ничего не скажет, и на вашем языке оно труднопроизносимо. Можешь звать меня Коготь. Присядем на дорожку?

– Ты Черная Куница? – догадался Авик.