Наперегонки с Эхом

– Я не хочу тебя заставлять, но если ты находишься под действием каких-то опасных чар, они могут искажать твою волю, не так ли? Как мы можем быть уверены, что разговариваем сейчас с Мавкой, а не с кем-то, вселившимся в нее?

– Никто в меня не вселялся, – плакала Мавка, – Авик, скажи ему.

Авик молчал, сердце его разрывалось.

– Предатель, – прошипела девушка и заплакала еще горше. Тетушка Диса стояла рядом с Хурой и держалась за сердце.

– Авик, натаскай воды, ведра три, – сказал Нотия, устало опускаясь на чурбан. – Послушай, Мавка, – обратился он к девушке, – ты веришь, что мы все хотим тебе добра? – Мавка кивнула. – Мы волнуемся, поскольку защита твоей Астральной Карты слишком сильна и чуть не убила Хуру. Ты можешь нам сказать, кто поставил защиту на твою Астральную Карту? – Мавка отрицательно покачала головой. – Мы можем осмотреть твою Астральную Карту? – Мавка заколебалась.

– Я не могу раскрыть вам моего Истинного Имени, – наконец сказала она.

– А если мы осмотрим только внешний край? Для этого необязательно знать Имя, нужно просто, чтобы ты не шевелилась.

– Ну, хорошо, – наконец сказала девушка, – я вам ничего не скажу, а вы сами смотрите.

Тут взгляд Нотии упал на чучело.

– А это еще что такое? – удивился он.

– Соперник Хуры по игре в «Пирамидку», – ответил Авик, подтаскивая ведра.

Нотия подумал с минуту и произнес заклинание твиа вимата. Теперь его чары проходили через деревянного человечка и только потом добирались до мавкиной карты. Он начал осторожно колдовать. Авик не знал этих чар, это было какое-то их с Дуном последнее изобретение, позволявшее колдуну осмотреть внешний край без утомительного чтения сутр Минаса и Себея. Лицо Нотии было сосредоточено, брови сдвинуты. Когда до конца заклинания оставалось совсем немного, Авик заметил, что старик замедляет чтение, как бы прислушиваясь к самому себе. Брови Нотии поползли вверх, и Авик понял что карта раскрыта. Неожиданно он оборвал волшебную связь, связывающую его сознание с мавкиной картой, и закрыл голову руками. В этот момент, раздался грохот еще сильнее, чем в прошлый раз, чучело вспыхнуло, как факел, и в мгновение ока сгорело. Старый волшебник быстро засунул руки в ведро с водой. В седой бороде и волосах чернели свежие подпалины.

– И что там? – спросил Авик.

– На внешнем крае совершенно ничего необычного, Астральная Карта молодой девушки, – ответил Нотия, – и на ней действительно стоит «Мерросигги».

– Што, вышла наружу правда-то? – раздался знакомый шамкающий голос. В калитку, не разгибая скрученной радикулитом спины, но подняв руку с загнутым безымянным пальцем, входил деревенский старичок-колдун. – Я как грохот услышал, так шразу и прибежал, – объяснил он.

– Это вы установили «Мерросигги» на Карту этой девушки? – спросил его Нотия.

– Никак нет, Ваше Мудрейшество, – отвечал старик. – Я к мавкиной аштральной карте ни разу даже и не прикошнулся.

– А кто же тогда, простите, построил ее Астральную Карту?

– А вот этого я не жнаю, – сказал старик, – не говорит, жараза. Но вы девку-то не обижайте, она хорошая, послушная и шердце у нее доброе.

Нотия сидел, понуро опустив голову, Авик задумчиво чесал нос, Мавка всхлипывала, Хура брезгливо обнюхивал свою руку, покрытую толстым слоем мази.

– Фу, как дегтем воняет, – поморщился он.

– Дегтем воняет, воняет дегтем, – эхом повторил Авик, отнимая руку от своего носа. – Воняет дегтем. А ведь дегтем смазывают не только сапоги… Нет, того колдуна не убило.

Оноди Нотия поднял на него измученный взгляд и еле заметно кивнул, прикрыв глаза.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В Хорив они возвращались вчетвером. Нотии стоило огромного труда уговорить Мавку покинуть хутор, в конце концов она не смогла устоять под его нажимом, и теперь сидела в оцепенении в углу экипажа, запряженного четверкой казенных коней. Самоходка дребезжала, привязанная к задней стенке повозки. Конь, на котором приехал Авик, был снова зачарован, и теперь бежал рядом с неожиданной для доходяги резвостью. Ехали молча, даже Хура не пытался болтать. Авик вспоминал, сколько раз он ездил этой дорогой и о чем он думал, когда ехал здесь раньше. А еще он страшно злился на Мавку.

Как только они миновали городские ворота, Хура распрощался с ними и повел зачарованную лошадь обратно на конюшню постоялого двора. Княжеская дружина уже покинула Хорив и рыскала по окрестностям в поисках Куниц, поэтому ему не было особого смысла возвращать лошадь, разве только чтобы самому спастись от гнетущего молчания спутников. Втроем они проехали по темным улицам до дома Нотии и отпустили экипаж. Авик уступил девушке свою каморку в доме Нотии, а сам устроился в сенях. Старик сразу свалился без сил в своей горнице, он совсем выдохся и стонал во сне до самого утра.

Дом, казалось, погрузился в холод: Мавка безвылазно сидела в своей каморке, на вопросы отвечала односложно, ничего не ела и не пила. Нотия перелистывал какие-то фолианты, не вставая с постели. Он был очень слаб и погружен в себя. Чтобы избавиться от гнетущего ощущения надвигающегося бедствия, Авик решил провести день в Вечном Городе.

***

Когда Авик в оболочке Нотии выходил из Ясписного Зала, он обнаружил, что ему навстречу из библиотеки нескончаемой вереницей поднимаются ее посетители. Пестрым потоком люди и эленхомени фантасма шли на галерею.

Авик ловил обрывки тревожных разговоров:

– Ерунда! Какая еще война?!.

– Может, уронили чего-нибудь в наших владениях?

– Тот самый «Аммистарму»? Не может быть, разговоры одни…

– Последний фрегат на рейде здесь видели лет сто пятьдесят назад, не меньше.

– Не ближний свет, как-никак…

– Да, весь латанный-перелатанный…

– Сейчас, кажется, не тот сезон…

– Редкий гость…

– Не говорите чепухи: они хотят установить тесные связи с Империей…

– Похоже, от нас что-то скрывают…

Авик вышел на галерею вместе с толпой и посмотрел туда, куда указывало множество рук. Над Городом парило нечто, напоминавшее огромное яйцо. В нем были прорезаны отверстия-окошки, а из боковых плоскостей торчали изогнутые металлические конструкции. Еще какие-то непонятные сооружения находились на верхней стороне странного предмета. Хотя металлические детали сверкали на солнце, агрегат совсем не выглядел новым. Корпус был весь испещрен царапинами, а на боковине красовались две внушительных размеров заплатки. От яйца отделился небольшой четырехугольный объект, и не спеша поплыл над городом в сторону Императорского дворца. Сквозь полупрозрачные стенки в верхней части судна, Авик отчетливо различил человеческую фигуру.

– Посланник, посланник – загудели вокруг.

– Какая это кетема? – спросил кто-то.

– Штандарт почему-то спущен, но если это и вправду «Аммистарму», то кетем Цорус, – отвечали ему.

Тем временем, посланник достиг дворца и скрылся за широкой угловой башней. Люди потянулись с галереи. Часть волшебников отправилась обратно в библиотеку, а другая, в основном молодые послушники, возбужденной толпой спускалась по ажурным винтовым лестницам, торопясь выйти в город, посмотреть вблизи на воздушный фрегат, послушать сплетни торговцев и, если посчастливится, оказаться среди тех, кто первым услышит от глашатая о цели прибытия посланника с Летающих Островов.

Авик пока ни разу не выходил в город, он ограничивался лишь видом с галерей. Поколебавшись, он все же отправился в библиотеку. Никакого задания Нотия ему не давал, поэтому добрых полчаса он выбирал подходящий фолиант. Взгляд его упал на «Сочинения» известного имперского историка Исанидиана Гестиотийского. Авик пролистал книгу и обнаружил краткий очерк под названием «О войне с народом кеенов».

«В 914 году от основания Вечного Города, Империя подверглась неожиданному нападению, столь же стремительному, сколь и разрушительному. Преступные обитатели Летающих Островов, чье имя кеены, пользуясь своим превосходством в магическом знании, а в особенности в способности создавать магические машины, с воздуха атаковали Вечный Город. Могучий флот Империи в течение одного дня был уничтожен жидким огнем, льющимся прямо с небес. Жертвы среди наших храбрых воинов были велики, в то время как боевым магам Вечного Города удалось уничтожить лишь один из бесчисленного множества кораблей, сеявших смерть и разрушение на тысячи стадий вокруг. Не желая сдаваться на милость злокозненных врагов, Император Орифетиан VI, укрылся в катакомбах. Справедливо рассудив, что воля защитников Города сломлена, кеены высадились в столице и возвели на трон тирана из своего племени. Имя тирану было Нимакадду. Первое, что учинил новоявленный правитель, был роскошный пир, на который были приглашены все знатные горожане. Гостей щедро угощали изысканным вином и тончайшими кеенскими яствами. Пировавшие придворные захмелели и возрадовались сердцем в степени, совершенно неуместной для граждан только что покоренной державы. Радость их, впрочем, продолжалась недолго, поскольку тиран, как оказалось, подсыпал в вино порошок, называемый кнурфом. Человек, однажды вкусивший кнурфа, с тех пор ежедневно нуждается в этом веществе и испытывает огромные мучения в случае его нехватки. Если нужда его не удовлетворяется, человек впадает в неистовство, проводит дни и ночи без пищи и отдыха, стремясь любыми путями заполучить этот самый кнурф и готовый отдать за него все что угодно. Не найдя же, он впадает в апатию, которая может тянуться долгими неделями, до тех пор, пока он не получит искомое, не умрет или не излечится от своей страсти. Следует сказать, что все кеены от мала до велика ежедневно поедают кнурф, и он служит им вместо денег.

Таким образом, жители Летающих Островов не только силой, но и хитростью поработили столицу Империи. Император вел борьбу с кеенами, скрываясь в катакомбах. Некоторые клеветники утверждают, что он бежал из Города, но этому не может поверить ни один здравомыслящий историк. Как бы то ни было, кеены принудили всех знатных людей одеться в кеенское платье и, по традиции, свойственной их вельможам, проводить целые дни в собраниях за обсуждением государственных дел, сводившимся прежде всего к восхвалению тирана. Книги по боевой магии были сожжены, а оборонительные башни снесены, так как представляли угрозу для воздушных кораблей. Многие жители Империи были угнаны в рабство в далекие страны, где трудились на полях, возделывая кнурф.

Однако череда междоусобиц между самими кеенами не позволила тирану Нимакадду удержаться на беззаконно занятом троне. Причины, заставившие разные Острова-кетемы пойти войной друг на друга, нам доподлинно не известны, поскольку битвы их происходили за многие тысячи стадий от наших границ. Известно однако, что главную роль в освобождении Вечного Города невольно сыграл безжалостный кеенский пират-кадавр по имени Авихетеку. Его эскадра из сотен воздушных кораблей, возглавляемая флагманским фрегатом под названием «Аммистарму», захватила и разграбила огромный караван с кнурфом, шедший к Нимакадду. Когда запасы заветного порошка в Вечном Городе подошли к концу, кеенский гарнизон вышел из повиновения и подверг разграблению Императорский дворец в надежде найти кнурф, припрятанный там тираном. Нимакадду не оставалось ничего другого, как укрыться в катакомбах, где он и умер от истощения и недостатка кнурфа. Горожанам не составило большого труда обезоружить и пленить разложившихся кеенских солдат, а также затопить в море их воздушные корабли. И до сего дня в тихую ясную погоду остовы этих судов можно различить на дне залива. Император Орифетиан VI был с триумфом возвращен на принадлежащий ему по праву престол.

Больше попыток захватить Вечный Город кеены не предпринимали, поглощенные своими междоусобицами. В первые годы после свержения Нимакадду, Империя сохраняла торговые отношения с некоторыми кетемами, и воздушные корабли кеенских купцов вовсе не были редкостью в столице. При посредничестве этих торговцев, Орифетиану даже удалось обменять пленных кеенских солдат на угнанных в рабство жителей Империи. Однако впоследствии торговля прекратилась совершенно и не возобновилась до сего дня, что говорит о глубоком упадке Летающих Островов…»