Наперегонки с Эхом

Авик захлопнул книгу. «Ерунда какая-то, – подумал он, – как может находиться в упадке народ, обладающий настолько большей мудростью, чем наша? Они сто пятьдесят лет назад могли делать то, чего мы не можем сделать даже сейчас, и неизвестно когда сможем. И что это еще за кеенский кадавр? Никакие цивилизованные народы не признают кадавров».

Авик прошел в залу, она была практически пуста, несмотря на ранний час. Видимо, любопытство одолело и тех, кто сначала рассчитывал поработать. Вдруг его внимание привлекла фигура в углу залы. Кажется, этот волшебник сидел здесь в такой же позе, когда он заходил в библиотеку. Авик подошел поближе и окаменел. Уткнувшись в книгу, методично читая строку за строкой, страница за страницей, перед ним сидела фигура Его Высокомогущества Рамиса Ацетуса. Вне всяких сомнений это была эленхомени фантасма, однако даже для рукотворного вместилища сознания она была слишком безжизненной. Практически неподвижная, она, как самописец, водила взглядом по странице. Авик стал рассматривать огромный том на столе перед фигурой. Неопрятный фолиант с неровными страницами из пергамента разных цветов и разного возраста. На страницах слова складывались в ровные столбики. Это был один из томов «Толкового Указателя», но не та краткая версия, которая есть на столе у каждого мага, а «Главный Указатель», в который маги Империи и окрестных государств заносят все известные Имена по мере их обнаружения. Книгу, которую постоянно расшивают и подшивают, чтобы вставить новую страницу, новые сведения, новые знания. Рамис Ацетус читал словарь, методично, без рывков и промедлений, страница за страницей, не отрываясь и почти не двигаясь. Авик медленно пятился к выходу. Рамис сидел всё также уткнувшись в книгу. Покинув библиотеку, Авик опрометью бросился в Ясписный Зал. Когда он вышел из транса его шрам опять начал кровоточить.

Нотия встретил новость о встрече с фигурой Рамиса спокойно и неторопливым тоном поинтересовался, какой именно том «Указателя» читал маг.

– Имена начинались на «Иваз», – ответил Авик.

– Значит, если он идет по алфавиту, то у нас есть еще немного времени, – сказал Нотия, и опять уткнулся в свой фолиант.

Авик посмотрел на корешок. Это была «История Темных Веков» древнего летописца Йонтина Ашапу.

***

Утром следующего дня Авик зашел в кабинет Нотии, чтобы обсудить план занятий. Волшебник уже встал и как обычно сидел за столом в своем кабинете. Однако вместо морилок, рун и недописанных свитков перед ним лежала все та же «История Темных Веков».

– Меня беспокоит твоя рана, Авик, – говорил Нотия, – что-то с ней не так. Она реагирует на магию, но не на любую. Мы должны это исследовать. У меня есть одна смутная догадка, но пока слишком рано… – он задумался, – кстати, не знаешь, куда подевалась пачка чистого пергамента, я положил ее в тот угол, а теперь ее нет… – его слова были прерваны чуть слышным гудением. Слабый звук нарастал, «Пение Камней» нельзя было перепутать ни с чем. Авик и Нотия на мгновение замолчали, слушая чистый голос священной музыки.

– Странно, праздник-то только завтра, а сейчас утро еще, – задумчиво проговорил Нотия.

Звук тем временем всё нарастал и достиг своей наивысшей точки. Вибрация камней чувствовалась даже в деревянном доме Нотии. Авик почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Звук должен был вот-вот оборваться, но вдруг произошло немыслимое: камни взревели так, что с домов посыпалась черепица, и пропели с хрипотцой:

Ой, чикалик, мой чикалик!

Чой!

Ворочай, чикалик,

Век мой золотой.

Услышав куплет кабацкой песенки, Авик на мгновение остолбенел, но очнулся как раз вовремя, чтобы увернуться от пролетавшей в опасной близости от его головы «Истории Темных Веков». Нотия метался по кабинету, спотыкаясь о хлам, и рвал на себе волосы. Наконец он отдышался и присел на край стола:

– Говорил я этому Магнедеону: хватит дешевых фокусов, – рычал он в ярости, – вдруг, кто-нибудь докопается. Но нет, мы не таковы: «в светильники веры нужно подливать масло». Старый упрямый ишак! Посмотрим, как он теперь попляшет, когда кипящее масло потечет по улицам.

– А разве обряд Поющих Камней – просто магический фокус? – спросил Авик.

– Откуда я знаю, – взвыл Нотия, – они же никому не говорят, как именно они это делают. Священная тайна. Судя по этому «чой, чой», – да, фокус. Собирайся, возьми свой фолиант, письменные принадлежности и что-нибудь из еды.

Он начал закидывать вещи в торбу.

– А как же Мавка? – спросил Авик.

– Она останется здесь, я запечатаю дом такими заклинаниями, что ни один простолюдин не сунется: сейчас опасность исходит от них, а не от магов.

У самоходки было пристяжное сидение, и через несколько минут они мчались по улицам в сторону Школы. Горожане выскакивали из домов, наспех одетые, на их лицах были гнев и растерянность. Там, где собиралась небольшая группка, сразу начиналась ругань, привлекавшая еще больше людей. Никто никого не слушал, все старались перекричать друг друга. Здесь и там вспыхивали жестокие и бессмысленные драки.

– Смотри, Авик, слева по улице идет человек без Имени. Они действуют очень быстро! – сказал Нотия не оборачиваясь. Авик повернул голову. Им навстречу размеренно двигался человек ничем не примечательной наружности. Судя по одежде, он был из мелких торговцев. Пустые глаза смотрели прямо вперед, каждый его шаг в точности повторял предыдущий, одни и те же движения рук, один и тот же еле заметный вынос плеча. Так, наверное, ходили бы статуи, если бы могли ходить. Авику стало не по себе. Они неслись мимо берега Щекавы, когда в них полетели первые камни. Авик легко отбил их простыми боевыми чарами. Отовсюду неслось слово «богохульство». Площадь под Замковой Горой быстро наполнялась народом. В ее центре, на горе из деревянных ящиков стоял оратор в черной робе и что-то ожесточенно доказывал толпившимся внизу обывателям. Нотия устроил маленький громовой вихрь, от которого прохожие шарахались в стороны, а у Авика заложило уши. Они стрелой вылетели из городских ворот и выехали на берег Реебора. Людей стало поменьше, и волшебник погасил вихрь. Авик снова обрел способность слышать.

– Маги осквернили святилище богов! – донеслось до него сквозь гомон толпы. – Хватит терпеть неуважение к княжеским людям и священству! Мы позволили им слишком многое, настал час положить этому конец!

Авику показалось, что людей в черных робах без поясов на улицах больше обычного. Им встретился еще один безымянный. Прохожие касались его плеч, а затем почему-то делали двойные взмахи открытой ладонью, как будто перед ними было духовное лицо. Двое ремесленников попытались преградить путь несущейся самоходке, но старый маг так гаркнул на них, что они отскочили как ошпаренные. Кто-то швырнул им вслед ржавую подкову, Авик отбил ее так же, как и камни. Наконец они въехали в ворота Школы.

Во дворе перед главным зданием возникла сутолока. Послушники и наставники беспорядочно носились туда-сюда, все были взволнованы, никто не понимал, что делать.

– Где Его Высокомогущество? – прокричал Нотия, слезая с самоходки.

– Нигде не можем найти, Ваше Мудрейшество, – отвечал ему один из молодых наставников.

На площади перед воротами уже собирались зеваки.

– В городе зреет бунт, – крикнул Нотия, – закрывайте ворота. Одшу, Каип и Жалфур здесь?

– Его Мудрейшество Каип Тристуаз тоже пропал.

Несколько послушников бросились закрывать тяжелый створ, Авик поспешил к ним на помощь. Отсюда, с холма, было видно, что из города к Школе движется огромная толпа. Люди несли зажженные факелы, косы, наспех переделанные в пики, мелькали обитые металлом деревянные щиты. В первых рядах шли обладатели черных роб.

На двор выскочил Онинго Гортис в зарукавьях-резервуарах. От запястий до локтей сквозь прозрачные стенки ртутным блеском мерцала преро-тиз-зоиз.

– Всем наставникам и ученикам, прошедшим курс боевой магии, – крикнул он своим громовым голосом, – разобрать усилители, наполнить их в резервуаре, и немедленно – на стены! – он понесся к лесенке, ведущей на крытую галерею. Авик не проходил курса, поэтому усилители ему не полагались, и он последовал прямо за Онинго. Нотия уже стоял на стене. Нахмурившись и сложив руки на груди, он наблюдал происходящее внизу через одну из бойниц. Толпа подходила к подножию холма.

– Ваше Мудрейшество, – сказал Онинго, – Вам лучше спуститься вниз. Не стоит подвергать себя риску, а чует мое сердце, сегодня будет знатная заварушка.

– Не беспокойтесь за меня, Онинго, – ответил Нотия. – Вы послали сообщение Его Высочеству? Было бы намного лучше, если бы не мы, а княжеская дружина разогнала этих… мятежников.

Онинго молча кивнул. Он сосредоточенно осматривал поле предстоящей битвы. На стену уже начинали подниматься волшебники с серебристыми зарукавьями на предплечьях. Одни тащили котлы, другие смолу, третьи камни.

– Кстати, а почему Вы не в походе? – спросил Нотия.

– Я не понадобился Его Высокомогуществу, – слегка обиженно ответил Онинго.

– То есть Рамис сейчас…

– Да, гоняется за Куницами где-то в окрестностях Хорива. Только это военная тайна, – спохватился Онинго. Он посмотрел на Нотию и добавил, – Но здесь, я чувствую, тоже будет жарко.

Ноимя его уже не слушал.

– Мне кажется, я допустил страшную ошибку, – прошептал он.

Толпа тем временем полезла на холм. Черные рясы предусмотрительно спрятались за спины обычных горожан, и теперь вкрапления черного трусливыми пятнышками выглядывали из разнородного потока. Онинго охнул – он тоже увидел безымянных. С этого расстояния их пустые взгляды и однообразные движения уже были заметны.

По склону, наперерез толпе, верхом на белой кобыле проскакал всадник. Он остановился на дороге, ведущей к воротам, спешился и отпустил лошадь. Авик не видел его лица, поскольку он стоял спиной к воротам. На нем была черная роба с серебряным поясом, на непокрытой голове почти не было волос, если не считать нескольких седых завитушек за ушами. Он воздел руки к небу, толпа затихла.

– Дети мои, – произнес человек – и Авик узнал голос Магнедеона, – было совершено страшное кощунство. Некто ворвался в святилище и осквернил Поющий Камень. – Народ возмущенно загудел.

– Но кто сказал вам, – продолжал Магнедеон, перекрикивая толпу, – что преступник скрывается за этими стенами? Разве боги обрадуются, если мы накажем невиновных и оставим преступников без наказания?

– Я, я видел, как волшебники осквернили Поющий Камень! – взвизгнул кто-то.

– Опиши нам этих волшебников, – попросил Магнедеон, – мы установим, кто это был, и справедливо накажем их, как подобает по закону.