Игры виновных: сезон первый

Она продолжала смотреть на старика, махать одной рукой, как бы показывая ему, чтобы он поднимался к ней. Она продолжала смеяться и уже другой рукой сжимала по очереди каждую грудь, не забывая покрутить соски, словно накручивала звук на магнитоле.

Старик пристально смотрел на неё. Он продолжал что-то бормотать, при этом облизывал губы.

(И тут Саша заметил, что тот своей дрожащей, покрытой венами рукой трогал себя между ног, всё так же что-то бормоча. Отвратительное, мерзкое зрелище.)

Смена кадра.

Рыжеволосая девочка отвернулась от старика и опустила футболку. Последовали какие-то неразборчивые движения, словно она с кем-то разговаривала, жестикулируя руками. Это скорее было похоже на возмущение. Видимо, к ней в комнату зашёл кто-то ещё. Кто-то, кого она совсем не ожидала увидеть. Спустя какое-то время ситуация в её пространстве разрешилась, и она повернулась обратно, совершенно не удивившись, увидев старика на том же месте.

Он стоял уже со спущенными штанами. Девушка не смогла скрыть своё удивление, прикрыв рукой рот. Её брови поднялись вверх, глаза округлились, и она продолжала смеяться. Снова повторила трюк с задиранием до шеи футболки, но только теперь вместо приглашения она сжала ладонь в кулак и начала имитировать жест, означающий мастурбацию.

Голова старика слегка дёргалась из стороны в сторону, рука все энергичнее двигалась на уровне его паха, пузырьки в уголке его рта превратились в пену – и с другой стороны тоже. Ещё немного, и он начал дёргаться, приоткрыв рот и слегка рыча. Затем он посмотрел вниз, вытер тыльной частью ладони пену у краёв губ, приложил руку к сердцу и выдохнул. Затем он начал всматриваться в подоконник, видимо запоминая те места, которые нужно будет вымыть тряпкой или губкой.

Смена кадра.

Старик, слегка пошатываясь, вышел во двор. На нём был чёрный махровый халат, чёрные трусы-парашюты и… и всё. Ноги он решил оставить босыми.

(Раньше от увиденного Саша готов был провалиться сквозь землю. Теперь ему стало страшно так, как никогда прежде.)

Камера следовала за взглядом старика. И первое, что тот увидел, – проезжающий метрах в тридцати от него зелёный «Фольксваген», за рулем которого сидел юноша, что-то кричащий рядом сидевшей брюнетке.

Смена кадра.

– Вы все здесь ляжете! – громко крикнул старик, доставая из-под халата пистолет. Первым делом он направил его на рыжеволосую героиню, которая по иронии судьбы отвернула голову. Может быть, ей захотелось посмотреть, не осталось ли чего выпить, может быть, к ней снова кто-то зашёл. Это уже не имело значения.

Бах.

Надо признать, глаз у старика был здорово намётан. Грохот от выстрела, всколыхнувшего бы весь коттедж, если бы там не играла музыка, мог спасти много людей, но этого не произошло.

Объектив камеры устремился в окно, продолжая следовать за взглядом старика. Саша нехотя последовал за взглядом старого безумца. Он увидел, что теперь из окна торчала только рука, а потолок и небольшой кусочек стены были заляпаны кровью.

Смена кадра.

Старик с невообразимой (можно сказать, похвальной, но это будет неправильно) для его возраста скоростью вбежал в дом.

Смена кадра.

– Вы все в этом виновны, черти! – кричал он, не переставая палить по всем, кто там находился. – Вы за это ответите, мелкие бессовестные говнюки! – Он продолжал гневно кричать и смотреть, как рядом разлетаются головы. Как красные капли передаются воздушным путём от одного тела к другому. Почти как болезнь, только хуже.

Выбросив один пистолет, он достал из внутреннего кармана второй – это был шестизарядный серебристый револьвер.

(Саша закрыл лицо уже трясущимися руками.)

Все находящиеся в доме на этот момент молодые люди стали лёгкой мишенью, наверное, даже для подростка. Паника, прочно повисшая в воздухе, сбивала всех с толку и мешала думать. Мешала остаться в живых. Каждый пытался куда-то убежать. Все пинали друг друга, прятались за чужие спины. Каждому стала дорога только своя жизнь, несмотря на то что некоторые входили в дом обнявшись или за руку. В конечном итоге для большинства крайним шагом была пуля либо лоб другого человека.

Раздалось ещё пять выстрелов, ещё пять молодых, красивых тел лежат на полу, смешивая между собой кровь.

Смена кадра.

– Он виновен больше всех, – чуть понизив голос, проговорил старик. Он остался стоять один, но в окружении тех, кто не смог спрятаться или убежать. – Они так сказали, да… это они, ОНИ ТАК СКАЗАЛИ! – От ярости его лицо начало трястись. И, выкрикнув последнюю фразу, старик направил горячее дуло к виску. Там остался ещё один патрон. Для него. Раздался последний выстрел.

Смена кадра.

Сначала чёрный фон. Затем, спустя мгновение, на чёрном фоне образовались белые буквы:

Продолжение следует…

5

– Тебе всё так же смешно? – спросил офицер.

– Нет, – ответил Саша. Голос стал хриплым, сухим и словно доносился откуда-то издалека. Саша не пребывал в этот момент в шоке – он пребывал в ужасе.

– Ты что-то знаешь об этом?

– Нет! – он замотал головой из стороны в сторону, но не отрывал взгляда от экрана и не спешил возвращать телефон владельцу. Потому что он увидел ещё один кадр. Длина видео резко увеличилась на три секунды, проявляя следующую картинку, как будто кадр после титров:

НЕ ВРИ – ТЫ ВСЁ ОБ ЭТОМ ЗНАЕШЬ.

ЗДРАВСТВУЙ, САША.

Он швырнул телефон офицеру:

– Какого хрена? Что за подстава?

– Эй! Эй! – офицер схватил его за плечи. – Ты чё творишь?

– Мы же уехали оттуда раньше! Зачем здесь моё имя?! – Саша начал заикаться, сердце колотилось в бешеном ритме.

– Какое имя? Ты о чём?

– Мы ведь уехали раньше, вы же знаете!

– Ладно-ладно, верю. По какой причине вы уехали?

На этот вопрос Саша начал отвечать мгновенно, заикаясь на словах. Он рассказал о том, как случайно зашёл в комнату к девушкам, как Румина запустила в него бутылкой, как он оказался в отключке.

Видимо, остальные рассказали то же самое, потому что офицер после всего рассказа уныло опустил голову. Он приказал каждому из них не выезжать из города, на случай если они понадобятся следствию, и распустил по домам.

Все втроем они сели в машину к Паше. Но никто так и не сказал ни слова.

Глава 4

1

Только проснувшись, Саша почувствовал себя измотавшимся, раздражённым, сонливым. Если бы из двух последних факторов можно было произвести вакцину, то создалось бы чувство, что ему поставили пять, а то и все шесть капельниц во время его сна. Который, кстати говоря, был коротким, всего каких-то шесть часов.

Прошла неделя с того момента, с того кошмарного случая в особняке, где они и те, другие выжившие, получили травмы – кто морально, а кто физически. Остальные же оставили всех, кто им дорог. С одной стороны, они оставили себя в красивом месте с отличной музыкой, красивыми и не очень красивыми людьми. С другой – таковым это место не являлось.