Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

– Суперсила, суперсила, – вздыхает Харлампий Евграфович и со светлой грустью любуется белыми благоухающими цветами на фруктовых деревьях.

Рисунок Александра Веселова

Костюмы разных лет

Новогоднее настроение с тремя воспоминаниями

Рисунок Маргариты Гарнык

1

В дверь истово трезвонили.

– Тётя Аида! – узнала истошный звонок Лариса и стала быстро-быстро собирать кисти, сложила мольберт и поставила его за дверь.

– Да я уж поняла, – обречённо сказала мама и выключила швейную машинку.

«Тук-бам-бух!» – раздавался стук. Потом послышались крики: «Своиии! Своиииии!». Было похоже на «свии-иньи!», «сви-иньи!», «свинЫ!»

– Что-то позарез нужно, – предположила Лариса.

– Известно что. Костюм для Альбертика.

– Я шить не буду, – сказала Лариса. Она в зимне-новогодний аврал часто помогала маме с шитьём.

– Так и я не буду, – сказала мама. – Может, не открывать?

– Не открывай.

– Девочки, откройте! – раздалось из-за входной двери. – Будьте так любезны.

– Не будем, – процедила Лариса сквозь зубы и поплелась открывать.

Соседка тётя Аида, Аида Германовна, находилась при полном параде. Она всегда, даже если весь день из дома не выходила, наряжалась и прихорашивалась. Тётя Аида была очень женственной, стройной, интеллигентной. Были у тёти Аиды и отрицательные качества: она любила пожаловаться на тяжёлую судьбинушку, на нехватку денег, на неблагодарного сыночка-вундеркинда Альбертика, и на то, что в квартире у неё «весь год мошки в паутинках живут». Ещё тётя Аида любила давать всем задания и поручения, выполнить «если не затруднит маленькую просьбу», оказать ей какую-нибудь небольшую любезность. Просьбы оказывались гигантскими, любезности огромными, но тёте Аиде это многочисленные соседи не сообщали – просто начинали от тёти Аиды скрываться, обходить навязчивую соседку стороной.

Вот и сейчас тётя Аида, войдя в комнату и увидев, что мама Ларисы сидит за машинкой, а на коленях у неё – блестящий струящийся атлас, сказала:

– Живут же люди! Какие платья себе позволить могут.

– И не говори, Аид, – сказала мама, включила машинку, продолжила строчить, выныривая из складок материи: – Извини: срочные заказы перед Новым годом, поэтому строчу и разговариваю.

– Поняла… Новогодний бал не только у твоих сытых заказчиц, у наших маленьких (маленькими тётя Аида называла и пятиклассника Васю, и своего семиклассника-сына) тоже в школе бал, Милочка (маму Ларисы звали Мила). Кстати, Ларисочка…

Лариса вздрогнула испуганно.

– Да ты не пугайся, детка. Как твоя учёба в художке?

– Отлично. На следующий год выпускаюсь.

– Выпускаешься? На следующий год?! Как время летит! А почему ты тогда не в художке?

– Сегодня среда, Аида Германовна. Нет занятий.

– И среда, и гололёд, – тётя Аида театрально всплеснула тонкими музыкальными кистями. – А как у Васеньки дела? Где он?

– В бассейне. Скоро придёт.

– И не боитесь отпускать?

– Боимся. А что делать? – заученно повторила слова мамы Лариса. – Ну всё-таки пятый класс, двенадцать лет. Надеемся, что всё будет нормально.

Тётя Аида принялась хвалить Васю, какой Вася самостоятельный, жаловаться, какой у неё Альбертик балбес:

– И зачем только я его в школу рано отдала! Учился бы сейчас вместе с Васей, а так – седьмой класс, и всё такие наглые дети…

Дальше тётя Аида долго рассказывала про первого альбертикового врага Костю Савика, про то, как Костя с детсада над её сыном издевается.

Мама шила и шила, строчила и строчила, не обращая внимания на соседку, и Лариса отключилась, вспомнила «дела давно минувших дней».

2

Первое воспоминание Ларисы

Когда Альбертик был в старшей группе детсада, тётя Аида пришла вот так же под Новый год и стала просить соседку Милочку сшить Альбертику на утренник костюм огурца.

– Огуречик, огуречик, – декламировала тётя Аида. – Не ходи на тот конечек… Альбертик хочет быть только огурцом. Все наши в секонд-хенде костюмы покупают, плюшевые такие, синтетические, электричеством стреляют, а Альберту – подавай овощ. И чтоб обязательно с пупырышками. Я вот тут и ткань купила по дешёвке, в остатках, в отрезах, в лоскуте, вот, вот и вот, – тётя Аида выложила на раскройный стол три маленьких рулончика – изумрудный, травянистый и жёлто-зелёный. – Вот ещё рисунок костюма нарисовала…

– Не рисунок, а эскиз модели, – поправила мама Ларисы и Васи, раздражённо вертя перед собой листок: – Как смотреть-то? Хвостик тут? На мышку похоже, а не на огурец.

– Нет, нет, – запротестовала тётя Аида. – Нет! Мышки не будет! Мышка же огуречику хочет отгрызть хвостик, далее по тексту… А это хвостик у огуречика на голове. – Тётя Аида повернула листок с ног на голову, точнее – с головы на ноги. – Нам ещё шапочку, а на нём хвостик с такой точь-в-точь завитушкой.

– Мда… – сказала мама Мила и покраснела. – Точь-в-точь не получится. Вообще сомневаюсь, что получится.

– А ты, Милочка, проволоку вставь!

– У меня нет проволоки.

– Ну, леску, ты же вставляешь лески по краю в бальных платьях.

Лариса видела, что маме не хочется шить тёте Аиде этот костюм огурца по дружбе, по-соседски – как выражалась тётя Аида. Но Лариса понимала, что мама и отказаться не может. Тётя Аида такая приставучая, она не отстанет, пока костюм не будет готов, будет тут стоять и жаловаться и плакаться, как ей тяжело одной с ребёнком: «Папашка-то наш всё в разъездах»…

Когда тётя Аида ушла, мама Васи и Ларисы расправила на столе «салатное бальное» – так, гундося, называла заказчица своё платье. На столе раскинулись детали шлейфа, свисали вниз, стелились по полу, напоминали быстрый ручей в половодье…

– Мама! – пискнула Лариса. – Мама! Альбертику не нужен этот костюм.

Мама обернулась:

– Ну что ещё?