Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

– Странно. А Альбертик, ну ваш ученик, не такой. Он всё-всё сам умеет делать. Только тётя Аида ему всё запрещает. Он за всю жизнь только два чайника себе вскипятить и успел, пока тётя Аида с балкона в квартиру не могла попасть.

– Всё-таки он нехорошо поступил, заперев маму на балконе, правда Василий? – сказал саксофонист и поковырял ложечкой с концом в виде саксофона торт.

– Альбертик всё правильно сделал. Всё равно у тёти Аиды суперсила, ей ничего нигде не сделается. Её даже можно заживо хоронить. Ей всё равно ничего не сделается.

Саксофонист поперхнулся тортом, внимательно посмотрел на Васю и сказал:

– Надо же: и действительно, вкусный торт. Давай его, Василий, на двоих уговорим.

– Давайте.

– Значит, у тёти Аиды суперсила?

– Угу, – жевал Вася торт.

– А ты знаешь, Василий, что у многих женщин – суперсила?

– Знаю, реал, – Вася проглотил ещё кусочек торта и продолжил: – У нас в классе есть Кристина. Она тоже с суперсилой, каратэ занимается. Я к ней вообще не приближаюсь, даже не разговариваю.

– Но ведь Аида Германовна не владеет каратэ.

– Она владеет интеллектуальным каратэ.

– Мда? Это как?

– Тётя Аида кому хочешь мозг вынесет. Она и вам мозг вынесла. Бегаете за ней похлеще, чем мой друг Макс за Аллой. Над вами все наши подъездные бабушки смеются.

– Почему? – саксофонист покраснел. – Разве плохо влюбиться в красивую женщину?

– Хе-хе. Совсем это не плохо. Говорю же: друг Макс тоже в Аллу влюбился. Но ведь тётя Аида… – Вася замолчал, налил себе и собеседнику ещё чая.

– Что тётя Аида? – насторожился саксофонист.

– Тётя Аида – монстр.

– Да ну?

– Угу. Она знаете, какая воинственная. Альбертик тут проиграл в конкурсе костюмов, так она вместо него стих под ёлочкой Дедушке Морозу читала – лишь бы первый приз Альбертику достался.

Саксофонист удивился:

– Как так?

– А вот так.

– Не верю!

– Да и не верьте!

– Но Василий! Ты можешь себе представить? Концерт. И вдруг вместо какого-нибудь моего ученика мама выйдет на сцену и играть начнёт.

– Могу. Тётя Аида вам на концерте и сыграет. Вместо Альбертика.

– Но тётя Аида не играет на саксофоне!

– Так она вам на рояле сыграет.

– А откуда, Василий, ты знаешь, что у нас на сцене – рояль?

– Так тётя Аида сама моей маме сказала: «Альбертик если перепугается, я выйду и сыграю на рояле». Она уже и дома тренируется.

– Упражняется.

– Угу. Упражняется. Нам через стенку очень хорошо слышно.

– Но послушай, Василий, – саксофонист накапал себе в чашку каких-то капель. – А если Альбертик не испугается?

– Не знаю, что тогда.

– Ну выйдет Аида Германовна на сцену, если Альбертик хорошо выступит? Как ты считаешь, Василий?

– Не знаю, – пожал плечами Вася. – Реально не знаю. Я пойду. Мама сообщение прислала. Спасибо за торт, дядя Харя.

– Странно, – скакал вокруг Васи саксофонист. – Такая милая внимательная женщина, и вдруг пьесу для детского рождественского концерта разучивает.

– Вы поосторожней, дядя Харя, – прошептал Вася: – У неё – суперсила – реал.

– В смысле? – саксофонист перепугался не на шутку. Он стоял в прихожей, опёршись на костыли и затравленно озирался.

– Ну я же вам говорю, говорю, а вы всё в каких-то мечтах. Я также дружил с Кристиной, а потом она меня знаете, как подставила. Такое в школе разбирательство было!

– Так и у меня в школе разбирательство будет, если чья-то мама на сцену вылезет музицировать.

– И ещё вопрос, – сказал Вася. – Правда, что вашей музыкалке в хор безголосых детей принимают и они там в первом ряду балластом чирикают?

– Это не моё отделение, – прохрипел саксофонист и вытер рукавом домашнего халата лоб.

– До свидания! Спасибо за торт! Я вам обязательно саксофон в подарок слеплю. Я ж на лепку хожу по воскресениям!

– До свидания, Васенька, – растрогался саксофонист. – И спасибо тебе за предупреждение. За всё спасибо!

Но всё же Харлампий Евграфович отказывался верить в то, что сообщил ему Вася. А зря. Альбертик испугался выступать на рождественском концерте. И тётя Аида, минуя кордон из одного плюгавого охранника, выбралась на сцену, села за рояль, сыграла «Апрель. Подснежник» из цикла «Времена года», а потом поведала зрителям, как двадцать пять лет назад в этой самой музыкальной школе её заставляли рисовать стенгазеты к праздникам, а когда стенгазеты стали не нужны, её взяли и уволили.

– С нарушением трудового законодательства! – крикнула тётя Аида и с видом победителя спустилась со сцены вниз по ступенькам. Она была прекрасна, она была отомщена.

И сыграла на рояле виртуозно. Но Харлампия Евграфович игру тёти Аиды не оценил. Он сидел в первом ряду с выставленной вперёд костяной ногой, рядом к креслу были прислонены костыли, которые ему достала женщина, которая только что так его подвела. Заведующий отделения духовых инструментов сильно нервничал, то и дело вытирая двумя платками (на одном нарисован рояль, на другом – саксофон) лоб, он думал о разговоре, который ему предстоит в кабинете директора школы. Но саксофониста к директору так и не пригласили. А вот тётю Аиду вскоре пригласили. О чём беседовал директор с мамой Альбертика доподлинно неизвестно. Только после этой беседы, Аида Германовна стала часто заходить в кабинет директора с пакетами. Вскоре у директора прошёл артрит, повышенное давление понизилось, и Альбертик, кроме саксофона, стал заниматься ещё и фортепиано и был принят сразу в третий класс музыкальной школы. Там учились дети младше его, и Альбертик впервые не боялся ходить на занятия, не боялся, что его начнут обижать и оскорблять. Сольфеджио и музлитературу, Альбертик быстро нагонял. С этими предметами ему мама помогала. Альбертик привык к музыкальной школе и на весеннем отчётном концерте всё же преодолел себя, выступил, и даже не очень дрожал.

Саксофонист занимается теперь с Альбертиком как и с остальными учениками – только в школе, домой «самого расталантливого» ученика больше не провожает, гимнастику для глаз делать перестал и чай у Аиды Германовны больше не пьёт.