Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

– Понятно.

– Ну вот и чудненько.

– Пока ничего чудненького. Возьмёте моего сына?

– Раз отчество вспомнили, возьму, но только на платное. И имейте в виду: оказываю этим вам большую любезность.

– На бесплатное, – тётя Аида улыбнулась так ослепительно, что осень для Харлампия Евграфовича моментально превратилась в весну.

– Оставьте ваши координаты. Мобильный номер. Чтобы я вам расписание сказал, и какие документы необходимы для поступления на платное отделение.

– Мобильника у меня нет. И вам не советую. От него излучение. Платить не смогу. А со здоровьем помочь могу. Лекарства подскажу, мази, добавки на травах, психотренинг проведу на мотивацию. Взамен на ваши занятия.

И Харлампий Евграфович согласился.

Но кто же мог подумать, что Харлампий Евграфович, такой внешне здоровый мужчина в самом расцвете сил, окажется таким болезненным.

Три раза в неделю Альбертик стал ходить в музыкальную школу. И всегда его уроки оказывались последними, преподаватель выходил из школы вместе со своим учеником, провожал «до дома-до хаты», и передавал «из рук в руки» тёте Аиде.

Нет! Сначала тётя Аида даже радовалась, приглашала отужинать, давала советы по оздоровлению, но вскоре навязчивость саксофониста стала её утомлять.

Чай теперь предлагала Аида Германовна с каменным лицом, предлагала просто из вежливости.

– Чайку! – радовался саксофонист, причмокивал губами: – И кофию!

Это становилось невыносимым! Целыми днями теперь Альбертик играл на саксофоне, в промежутках тишины, заявлялся педагог и жаловался, что у него колит бок, выскакивает коленная чашечка, болит пятка и кружится от «запахов осени» голова.

Тётя Аида отдала уже саксофонисту три мешка с мазями и добавками, написала миллион листочков с рекомендациями. Саксофонист прошёл осеннюю чистку «больной» печени арбузами. Но и это оказалось не всё. У Харлампия Евграфовича начало падать зрение, и теперь он стал требовать, чтобы тётя Аида проводила с ним гимнастику для глаз.

– Я вам дам описание упражнений. Вы сами делайте!

– Но вы же с сыном проводите. Вот и со мной проводите! С нами двумя! Вместе! Какая вам разница?

– Действительно: какая мне разница? – рявкнула тётя Аида.

И стала проводить гимнастику для глаз с двумя. А куда деваться-то? Деваться-то некуда! Альбертик себя уже не мыслил без инструмента!

Но что-то надо было делать. А что – совершенно неясно.

Уже приближался Новый год, Харлампий Евграфович включил Альбертика в Рождественский январский концерт и как-то вскользь, за третьей чашкой вечернего кофия заявил Аиде, что он планирует встретить Новый Год в тесном семейном Аиды Германовны кругу. Тётя Аида пыталась объяснить, что на Новый Год приезжает их «папик», что он и так редко бывает дома и не любит посторонних. Но саксофонист сообщил, что он не будет «их папику надоедать».

– Провожу с вами Старый, встречу Новый и пойду к себе. Я же – одинокий. А Новый год – семейный праздник. Вот и приходится прибиваться к семьям учеников, унижаться, напрашиваться. Добра же никто не помнит. А за добро надо платить добром. Понимаете же, что я имею в виду?

– Лучше бы я на платное Альбертика отдала, – рыдала, приходя к соседке, тётя Аида. – Получается, что он мне сделал одолжение. И присосался как пиявка. И не прогонишь, сразу на Альбертике отразится. Он с ним за четыре месяца программу двух лет прошёл.

– А муж? Пожалуйся мужу. Пусть ваш папа с этим преподавателем разберётся.

– Он-то разберётся, не вопрос. Но Новый год будет испорчен. И куда потом Альбертику податься? Харлампий Евграфович нам саксофон подержанный, но очень хороший, за копейки продал.

– Не знаю, Аид, что тебе посоветовать, – качала головой соседка.

И ни одна соседка, ни одна многочисленная приятельница во всей округе не смогли дать Аиде Германовне дельный практический совет: как без скандала отвадить назойливого саксофониста от ежедневных чаепитий и гимнастик для глаз.

Под Новый год случилось чудо: Харлампий Еграфович сломал ногу. Поскользнулся и упал, грохнулся всем своим мощным телом в самом расцвете сил.

Тётя Аида прекрасно встретила Новый Год в семейном кругу, а под бой курантов загадала, чтобы саксофонист от неё отстал.

Первого января Харлампий Евграфович позвонил и потребовал:

– Аида Германовна! Вы не могли бы послезавтра сопроводить меня в травмапункт на повторный рентген?

– Нет.

– Почему? У вашего же мужа есть машина.

– Мой муж как раз послезавтра рано утром снова уезжает в командировку.

– Тогда поймайте мне такси.

– Нет.

– Почему?

– Денег нет и времени. Мне маленького надо обслуживать. Ходить в магазин, таскать сумки, готовить еду (вы не представляете, сколько у нас денег уходит на пропитание!), следить за музыкальными занятиями. Вы, Харлампий Евграфович, ногу сломали так не вовремя, так не вовремя, мы вас так на Новый год ждали, так ждали, – лицемерно причитала тётя Аида.

Тётя Аида была мастер причитаний. На Харлампия Евграфовича жалобы на большую загруженность не действовали. Он имел огромный опыт общения с мамами учеников.

– Тогда достаа-ньте мне костыли-иии, Аида! – пропел Харлампий Евграфович на мотив арии Ленского из оперы «Евгений Онегин». – И никаких чтобы-ыыы возражений, Аида. – Злым голосом добавил: – Я сам на костылях до травмапункта допрыгаю.

– Хорошо, – тяжело вздохнула тётя Аида и подумала, что новогоднее её желание вряд ли сбудется…

С другой стороны, достать костыли первого января для тёти Аиды было легче, чем в обычный день. Она вынула из нижнего ящика комода толстую-претолстую записную книжку, брезгливо листая замызганные страницы, отзвонила всем многочисленным знакомым, друзьям детства и приятелям студенчества, коллегам по работе в Лавке растений и поставщикам Лавки долголетия, а также первому, второму и третьему мужьям – папа Альбертика был у тёти Аиды четвёртым официальным мужем. Все радовались звонку тёти Аиды, с удовольствием принимали поздравления, с сочувствием выслушивали жалобы на тяжёлую жизнь, телефонная трубка буквально качалась из стороны в сторону от сопереживания и сочувствия. Костыли нашлись у двух человек. Обычно, после того как нога заживёт, костыли валяются где-нибудь в тёмном углу и люди только рады кому-нибудь их отдать. Аида выбрала те костыли, которые ей могли доставить прямо домой.

Утром следующего дня костыли, лёгкие алюминиевые, с деревянными ручками-перемычками, уже стояли в комнате и радовались вместе с новой хозяйкой яркому морозному солнцу, мигающему в окно. Идиллию нарушил звонок преподавателя:

– Доо-стаали ли вы мне костыли, Аида?

– До-остааа-ла, Харлампий.

– Коогда-а занесё-оте?

– Гоо-ворите адрес!

Харлампий Евграфович продиктовал адрес и сказал, что ждёт Аиду Германовну с нетерпением к полудню и уже сходил в булочную за тортом.

– Как же это вы со сломанной ногой, в гипсе и без костылей сходили за тортом?

Но Харлампий Евграфович рассмеялся снисходительно, по-отечески, и сообщил: он так шутит на радостях, что увидит маму самого расталантливого своего ученика, а торт заказал по интернету.