Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

– Просто бабушка надела мне на ноги коньки, залепила липучки – я встала и поехала. А бабушка у меня – конькобежка! У неё коньки раньше были во-от с такими длинными ножами, а сейчас на таких на каток не пускают, и бабушка хоккейные коньки на каток носит. А на катке – музыка…

Тренер был улыбчивый, красивый, похож на только что научившегося летать птеродактеля. Аня перестала бояться, освоилась, о бабушке Миле, конькобежной своей бабушке, она могла много рассказывать. На полке у Ани книжка стоит, подписанная фиолетовыми буквами – бабушка в семь лет быстрее всех пятьсот метров на коньках пробежала, вот ей книжку и вручили. Смешное у книжки название – «Приключения Травки». Аня даже думает, что бабушка шутит – не может так книжка называться. Ну какие уж там особенные приключения могут быть у травы – она же на одном месте растёт

– О бабушке ты много знаешь. Ну а что ты знаешь о хоккее? – спросил Сергей Юрьевич.

– О хоккее? Ничего не знаю.

– А может, Аня, ты хочешь на фигурное катание пойти?

– Ой, вспомнила, что я знаю о хоккее. – Аня испугалась, что её не возьмут, хотя почему не возьмут? На фигурное катание мальчиков-то берут. – Мама иногда хоккей смотрит, когда папы дома нет.

Родители засмеялись, тренер улыбнулся.

– Правильная у тебя мама. Гордись!

Сергей Юрьевич обернулся к родителям:

– Всех детей записал. Все приняты. В понедельник первая тренировка. Список, что надо купить, возьмёте у администратора.

– В семь утра! В семь утра! – радовалась Аня. – Значит, я и в садик успею к завтраку! Завтрак же в девять, да, мама?

На выходе, на лавках, снова сидели мамы и бабушки с кислыми грустными лицами.

– Мама! А почему они грустят? Шли бы на хоккей, в хоккей же всех взяли.

– Наверное, хотят быть фигуристами, а не хоккеистами, хи-хи. Девочки, моя дорогая девочка, в хоккей-то, ха-ха, не особо рвутся, – послышалось за спиной

Аня даже не стала оборачиваться, она узнала разноцветную бабушку по её кукареканию—хихиканию.

2

Бабушку Ани звали Мила. В детстве бабушка Мила много болела, была нелюдимой и пугливой. В восемь лет пришла в секцию конькобежного спорта, перестала болеть. У неё появились подруги. С конькобежными подругами бабушка Мила до сих пор дружила. Для случайных знакомых бабушка Мила оставалась замкнутой, закрытой, неразговорчивой. Как и в детстве, бабушка Мила боялась прилипчивых людей, не поддерживала беседы в транспорте и поликлиниках, на курорты не ездила, а летом сидела, запершись на дачном участке, собственноручно обнесла его высоким забором, бесед с соседями о погоде и о том, как растут огурцы, не поддерживала. Нет, бабушка Мила дикой не была, просто ей не нравилось много разговаривать, болтать, чесать языком. Бабушка Мила говорила кратко, например:

– Ну всё – ку-ку, – это означало: «всё пропало», «всё закончилось», «всё потерялось».

Или:

– Автобус сорок две минуты, мёрзла.

Это означало: «Ждала автобус сорок две минуты, пока ждала, замёрзла».

Внучка занимается хоккеем уже три года. И школа рядом с ледовым дворцом набирает спортивный первый класс. Идти или не идти в этот класс? Всё-таки одна девочка и двадцать пять мальчиков – такой неразрешимый вопрос встал перед мамой Ани. Поэтому бабушку Милу и попросили сходить на открытую тренировку, оценить ситуацию объективно, профессионально.

И бабушке Миле пришлось тащится ранним утром Восьмого марта в ледовый дворец. По утверждениям дочери, тренировка проходила «поздно» – в восемь утра:

– Ради праздника, чтобы все бабушки выспались и радостные и свежие пришли за внуков порадоваться.

«Да уж ради праздника»… – бубнила себе под нос бабушка Мила, аккуратно шагая по гололёду, бликующему в свете дорожных фонарей.

То, что бабушка Мила бегала в молодости на коньках, помогало ей каждую слякотную зиму. Сколько её знакомых ломали себе ноги и руки в тёмный (вечерний и утренний) гололёд, сколько раз бабушка Мила ездила навещать их в больницы, сколько раз говорила:

– Зимой надо не просто ходить, а ходить, скользя, отталкиваясь ребром сапога: правая нога – вправо, левая – влево, а не так: мыском вперёд как любители.

Приятельницы и приятели бабушки Милы смущённо кивали: теперь, мол, так и будем, и почему мы раньше тебя не слушались, почему не ходили с тобой на каток…

Ледовый дворец был закрыт. Но за стеклянными дверьми ходили люди. В руках у них были бумажные стаканчики. Люди были рядом, можно было протянуть руку и дотронуться – мешали закрытые стеклянные двери.

– Хи-хи, ха-ха, кофе пьют, и нам бы с вами не помешало,– услышала за своей спиной бабушка Мила.

– Вы на тренировку? – снова голос. Бабушка Мила обернулась: перед ней стояла толстая краснолицая женщина в бордовом берете. Рыжие волосы выбивались из-под бордового берета, шуба была тоже бордовая. А сапоги ярко-красные, алые.

– Говорю: нам бы с вами тоже кофе не помешал бы. Я лично так торопилась, что кофий испить не успела, хи-хи. Не то, что испить, приготовить тоже не успела, ха-ха.

Бабушку Милу дико напугало вот это «нам бы с вами». Она быстро спросила у громкой ярко-красной женщины:

– Не знаете…

– Знаю.

– Вход?

– Знаю, я всё тут знаю. Тут через служебный вход. Я специально к вам подошла. Сразу видно: первый раз вы.

Прошли влево, вдоль здания ледового дворца – там была незаметная дверь.

– Ну что? – снимала берет и поправляла причёску Хи-хи-ха-ха. – Пойдёмте кофейку возьмём и наверх, на трибуны.

– Вы приходите. – Не могла же бабушка Мила сказать просто «нет», всё-таки эта яркая хихикающая женщина провела её на каток.

– Окей! Приду! Ждите!

Бабушка Мила поднялась на балкон, позади стояли стулья, там, где поменьше людей, стала выискивать на льду внучку – Аня выполняла задание вместе со всеми, ожидая в веренице детей своей очереди. Аню легко было узнать – её коньки были зашнурованы розовыми шнурками. Некоторые мальчики дрались за место, ближайшее к лидерам. Аню никто не отпихивал.

– Мой дерётся, хи-хи.

Бабушка Мила стояла и смотрела накаток, всем своим видом, показывая, что разговоры ей не интересны.

– Да садитесь. Будьте как дома. – Огненная женщина пододвинула к перилам балкона стул. Сама тоже придвинулась почти вплотную. – Вот. Угощайтесь. Хи-хи-ха-ха протянула бабушке Миле маленький подносик, в который были вставлены два стакана. Через отверстие пластиковых крышек шёл пар. – Не подержите?

Пришлось бабушке Миле держать поднос с кофе.

Любительница утреннего кофия сняла шубу, предстала перед бабушкой Милой в свитере, на груди красовался красный бегемотик:

– Сама вяжу, нравится?

– Н…да.

– А это бегемот, который боялся прививок.