Раскалённые сердца

Уже засыпая, ван Хойтен вспомнил, что венерианские сутки длятся почти четыре земных месяца – ровно половину здешнего года. Интересно, сможет ли он проспать так долго? Ему этого чертовски хотелось.

10

Завтрак состоял из: овсяных хлопьев с молоком, хлеба, масла и джема, чая и кофе по выбору. Ван Хойтен молча проглотил свою порцию и, заняв место командира-пилота, дал субтеррине малый вперёд.

Инструкция предусматривала жёсткое ограничение работы автопилота; на всю операцию, согласно плану, отводилось шесть земных суток – более чем достаточно, чтобы сойти с ума от безделья. Вчера они прошли, как и было задумано, пять километров, теперь следовало выйти на показатель в десять километров и удерживать его в течение четырёх дней. Пятый день предполагал выход на цель и выполнение основной задачи, в шестой они погрузятся в свой новый корабль и стартуют по направлению к дому.

Впервые ознакомившись с планом, ван Хойтен кисло сказал: «И на седьмой день Господь отдыхал». Впрочем, учитывая то, что субтеррина могла пройти десять километров не за сутки, а всего за час, отдыхать им предстояло достаточно долго. Это не волновало никого из них – пролетев сорок миллионов километров, разделявших Венеру и Землю, они вполне могли не беспокоиться о какой-то неполной неделе, к тому же щедро оплачиваемой.

– Команпил ван Хойтен! – раздался у него в голове голос Перри.

– Слушаю вас, штурмосвяз.

– У меня плохие новости, сэр, – Перри казался чем-то взволнованным. – Не уверен, можно ли сообщать их по ментосети.

– Это наиболее защищённый канал связи из возможных, штурмосвяз, – поморщился ван Хойтен. – Давайте, поделитесь со мной.

– Нейтринопередатчик вышел из строя. Мы потеряли связь с внешним миром, сэр.

Ван Хойтен почувствовал, как на спине у него собираются капли холодного пота. Поломка нейтринопередатчика означала, что они, вероятнее, всего, не смогут выйти на контакт с командованием. Челнок, которому предстоит эвакуировать участников миссии, не прилетит.

– Сломался? Не может быть.

Он проверил нейтринодетектор – тот тоже не работал.

– Штурмосвяз, что может быть причиной подобной поломки?

– Сбой программы или…

Последовала пауза, заполненная мыслями Перри об инструментах и едва сдерживаемыми ругательствами. Наконец, он заговорил вновь, и голос его выражал горькое разочарование, к которому примешивалось самодовольное чувство, свидетельствовавшее о том, что он оказался прав.

– Контрольная плата, сэр. Кто-то её вынул.

От неожиданности ван Хойтен едва не выпустил штурвал из рук. На субтеррине орудовал саботажник! Как такое вообще могло произойти? Куда только смотрит Министерство безопасности Родины, контрразведка… да кто может быть настолько сумасшедшим, чтобы пытаться убить себя и собственных товарищей?

Вероятно, какие-то из этих мыслей донеслись до Перри, так как он ответил, мысленно пожимая плечами:

– Не знаю, сэр. Но если это безумец или террорист – что зачастую одно и то же, – нам предстоит встретиться и с более серьёзными проблемами.

Ван Хойтен отключил связь. Ему хотелось спокойно обдумать происшедшее. Всё, что происходило на субтеррине, автоматически записывалось в бортовой журнал: каждое сказанное слово, каждый пакет с консервированной едой, вынутый из холодильника, каждая мысль, скользнувшая по менто-сети – всё это подлежало учёту. Должно быть, злоумышленник не знал об этом, и сейчас его постигнет горькое разочарование. Ван Хойтен подозревал одного из вахтенных – те дежурили поочерёдно, в смены, имеющие неравномерный график, и, пока команда спала, пятичасовую вахту отбывал Коллинз и трёхчасовую – Фергюсон.

Пока ван Хойтен колебался между этими двумя подозреваемыми, компьютер выдал поразительный ответ: нейтринопередатчик вышел из строя в смену Фергюсона. Видеозапись, тем не менее, свидетельствовала о том, что в этот момент в командном отсеке ничего не происходило, а сам Фергюсон пребывал на посту, дисциплинированно уставившись в панель с сигнальными лампочками.

– Что-нибудь обнаружили, сэр? – всплыл образ Перри.

– Не знаю. Займи на пару минут моё место, мне нужно отойти.

– Вам нужна помощь, сэр?

Ван Хойтен встал и отключил ментошлем.

– Спасибо, – язык его словно присох к гортани и еле-еле выговаривал слова. – Это ненадолго, просто удерживай штурвал и следи за тем, чтобы эта точка находилась на чёрной линии. Если ты сойдёшь с неё, она покраснеет и включится зуммер.

– Есть, сэр. – Голос у Перри был такой же сухой и надтреснутый, как и у него самого.

Ван Хойтен прошёл на камбуз, где застал Андерсона за последним занятием, которым может заниматься «подземник». Прислонившись к вытяжке, кок-стюард безмятежно курил. Появление ван Хойтена застало его врасплох: он вскочил, торопливо потушив сигарету, и выбросил окурок в мусоросжигатель.

– Рядовой Андерсон, вам известно, что курение на борту строжайше запрещено?

– Так точно, сэр. – Пустой взгляд, устремлённый в стальной потолок, ничего не выражал.

– На первый раз вы оштрафованы на сумму, равную однодневному жалованью. Также я выношу вам устный выговор. – Ван Хойтен чуть улыбнулся Андерсону, который едва заметно выдохнул, не скрывая облегчения – это было минимальное наказание, предусмотренное в таких случаях. Если учесть, что миссия была рассчитана на пятьдесят дней, Андерсон потерял не так уж и много.

– Сейчас, рядовой Андерсон, вы окажете мне услугу – разбудите и приведёте сюда капрала Фергюсона.

Улыбка, обнажившая кривые, длинные зубы Андерсона в усмешке, более напоминающей оскал, показала ван Хойтену, что кок-стюард понял его правильно. Фергюсон действительно был под подозрением, и ван Хойтен проверил заряд своего электропистолета на случай, если понадобится применить оружие.

Вошёл заспанный Фергюсон. На нём были наспех застёгнутые форменные штаны и майка, подмышки которой украшали жёлтые пятна. За спиной вахтенного виднелась мощная фигура кока-стюарда, готового, при необходимости, оказать помощь ван Хойтену. Ещё на Земле их многократно инструктировали насчёт того, как высока опасность внедрения террористов в личный состав, и ни на минуту не ослабевавшая подозрительность в отношении малознакомых сослуживцев с момента высадки на Венере только возросла.

– Капрал Фергюсон!

– Да, сэр! – испуг, вызванный появлением капитана, моментально прошёл, растворившись в обычном выражении, свойственным всем нижним чинам. Исполнительность, тупость, самая толика угодливости – ничего необычного. Ван Хойтен продолжил допрос, внимательно следя за выражением глаз капрала.

– Сколько вам лет?

– Э-э…

– Быстрее!

– Двадцать семь полных.

– Вы женаты? Вы гомосексуалист? Вы когда-нибудь преступали закон? – Получив ответы на все эти вопросы, ван Хойтен, задал основной, произнеся его как можно более нейтрально:

– Во время вашего дежурства что-нибудь произошло?

– Нет, сэр!

– Вы уже курили после того, как мы высадились на Венере?

– Нет, сэр. – Ван Хойтен чувствовал уверенность, что не ошибся в оценке реакций – Фергюсон для него теперь был как открытая книга.

– Пройдёмте, капрал Фергюсон, я с вами ещё не закончил, но, полагаю, что вы должны половину однодневного жалованья рядовому Андерсону – он потом введёт вас в курс дела…

Ликующая улыбка кока-стюарда продемонстрировала ван Хойтену, что у него теперь есть друг.

Фергюсон и ван Хойтен задраили за собой дверь в командный отсек. Проверка консоли вахтенного отняла не более минуты: дублирующий бортовой журнал, использовавшийся для контроля основного, подтвердил слова Фергюсона – во время его дежурства ничего не произошло. Наоборот: нейтринопередатчик, согласно учётным записям, вышел из строя буквально четверть часа назад. Это в корне противоречило информации, полученной от главного компьютера.

– Да, оборудование у нас работает как надо, – растерянно подвёл итоги ван Хойтен. Он совершенно запутался в происходящем.