Приют последней надежды

Что же он испытывает к ней? Может быть любовь? Нет, вряд ли… Я прислушался к внутренним ощущениям, надеясь почувствовать потаенные эмоции, тлеющие в глубине этого тела.

«Что ты испытываешь к ней? Ну, же, откройся мне!» – обращался я к Артуру, но мои уговоры не возымели успеха. Мой персонаж молчал.

– Чего замолк?

Шарлотта. Ее голос вернул меня в реальность. Она сидела, привалившись ко мне, взяв меня за руку. От нее пахло алкоголем и табачным дымом, но карие глаза оставались все такими же чистыми и глубокими, они очаровывали и затягивали.

– Да так…, – мой ответ прозвучал излишне мечтательно, чем вызвал улыбку на ее лице.

Теперь я понял.

С ней тепло.

И она рядом. Всегда рядом и всегда понимает тебя. Действительно понимает. Каким-то невообразимым образом ты нашел в ней близкого по духу человека, и страсть не играет никакой роли, хотя она определённо присутствует и занимает немаловажную роль в ваших отношениях. Ты привязался к ней, как к…

– А сейчас, – Ригсби. Видимо, общество прекрасных дам ему наскучило, и он решил докопаться до меня. Краем глаза я вижу, как он пытается подняться и удержаться на ногах, – я хочу выпить за Вас, мой дорогой друг!

Нехотя я перевожу взгляд на него, пытаюсь улыбнуться.

– Благодаря Вам, мы, наконец, утрем нос этим чванливым мерзавцам из Географического общества! За Вас, – повторил он еще раз и запрокинул стакан, осушив его содержимое.

Знать бы еще о чем речь.

– А если ничего не получится? – прошептала мне на ухо Шарлотта несколько напугано. – Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Уезжал? От этих мыслей становится слишком тоскливо.

– Мой план не насколько рискован.

– И все же. В последнее время обстановка в Каире неспокойная. Особенно для нас, – она зажгла сигарету и затянулась. – Сам понимаешь, страна мусульманская, а наше заведение далеко не богоугодная богадельня. После снятия протектората[23 - Речь идет о периоде в истории Египта с 1914 по 1922 год, когда страна находилась под протекторатом Великобритании.] радикальные течения в Египте усилились. Пока нас спасает лишь наличие британской армии, но как долго она тут пробудет? – она вопросительно посмотрена на меня, но ответа не ждала. – Рано или поздно Георг[24 - Георг V (3 июня 1865 – 20 января 1936) – король Великобритании и Ирландии, император Индии.] вернет солдат домой. И когда это произойдет, мне бы хотелось иметь рядом с собой крепкое плечо, на которое я могу опереться в случае чего, – Шарлотта улыбнулась и затушила сигарету, отвернувшись. – Не бойся, милый, о женитьбе речи не идет. Знаю же, что твой лорд-отец это не одобрит, да и место твоей зазнобы я занимать не хочу.

– Этого и не нужно, – я потянулся к ней и поцеловал в лоб.

В свете закатного солнца Шарлотта выглядела такой усталой, маленькой и ранимой. Мне стало жалко ее, поэтому я так поступил. Наверное, так бы поступил Артур. Пустяковый жест, как по мне. Но Шарлотта восприняла его иначе. Она протянула свои руки, обвила ими мою шею и крепко-крепко прижалась ко мне. Шарлотта была так близко, что, казалось, я слышал, как бьется в груди ее сердце. Или, возможно, это билось мое. Билось в страхе, предчувствуя правду, которую суждено мне было узнать от нее:

– Спасибо, – тихо произнесла Шарлотта. – Спасибо за все, Генри.

Что?

Глава 27

Резкий порыв ветра больно ударил меня в спину. Где-то за окном золотое солнце скрылось за горизонтом, погасли огни маслянистых ламп и стихли людские возгласы. Обмякшее тело Шарлотты, заключенное в моих объятиях, Ригсби с отсутствующим взглядом, девушка рядом с ним, ширмы и стены в один миг все они рассыпались на моих глазах, превратившись в песчаный вихрь. Игра меняла свои декорации.

Я почувствовал, как земля ушла из-под ног. Ощущения такие, словно ты находишься в свободном падении. Твое дыхание перехватывает, уши закладывает, и ты летишь, летишь, летишь в кромешной тьме, влекомый силой притяжения навстречу неизвестности.

– Генри…

Легкое касание.

Теплое и нежное, оно бежевым пятном разбавляет тьму вокруг меня. Возвращает меня в реальность.

– Генри!

Я поднял свои глаза и увидел ее, ту, что была для меня светом.

– Элизабет…

Настоящая, живая и заботливая, а не та озлобленная тень, которая являлась мне в Приюте. Она стояла рядом со мной, но выглядела встревожено, беспокоясь за меня. За Генри… Ее теплая рука все еще держала мою… его руку.

– Боже, – выдохнула она, – да что с тобой не так? – ее слова прозвучали громко и несколько нервно. – Ты снова пьян? Нет… Только не говори, что дело опять в опиуме…

– Нет, – я поспешил опровергнуть это предположение, но судя по ее реакции, она не спешила верить моим словам. – Совсем нет. Я, правда, не принимал опиум. Просто я… Я задумался.

Элизабет оценивающе пробежалась по мне взглядом.

Черт, если я выгляжу так же, как в том борделе, то грош цена моим словам! Но к моему счастью, не только сцена сменила свои декорации, но и актеры свои костюмы. Хотя из основного состава тут только я.

А вот Элизабет выглядела так же, как и при первом моем погружении в воспоминании. Судя по всему, времени прошло не много.

– Задумался? Скорее уж заснул на ходу, – Элизабет отпустила мою руку и поправила ею мои волосы, достав оттуда сухой листок. – Ночка определенно выдалась у тебя веселой. В общем-то как и всегда, – еще раз выдохнув, она развернулась и направилась в сторону выхода из комнаты, но остановилась и вновь обратилась ко мне: – Генри, нам уже пора.

– Пора?

– Да, Артур ждет нас внизу. Или ты опять передумал?

– Точно! Прости. Конечно же нет! Идем.

Я извиняющее улыбнулся и направился вслед за ней, оказавшись в широком и длинном освещенном факелами коридоре. Песчаного цвета стены были полностью изрезаны иероглифами, но порой те сменялись цветными рисунками: изображениями древних богов, фараонов и жрецов, сценами из их жизни и борьбы между собой за власть в Египте. Высокий потолок же был полностью покрашен в синий цвет и был украшен золотым диском, от которого во все стороны прорезая синеву небосвода тянулись золотые лучи. В коридоре было тихо, лишь наши с Элизабет шаги нарушали спящее здесь веками безмолвие. Девушка не была настроена на разговор и тем лучше. Мне нужно было время, чтобы осмыслить информацию, которая полностью меняла все мои догадки и предположения.

И начать стоит с того, что я на самом деле тот самый Генри Локвуд.

Вообще, если честно, то теперь все куда логичнее, чем казалось ранее. Многие вещи становятся понятными, и в целом паззл складывается, куда лучше. Хотя кого я обманываю. Белых пятен в этой истории еще слишком много. Что произошло с Артуром? Почему Генри оказался в Приюте? Как погибла Элизабет? Почему ее призрак теперь терроризирует меня, обвиняя в убийстве? В ее убийстве?

Вздохнув, я покосился на ту, что сейчас была рядом со мной.

Может мне нужно изменить их судьбу? Повернуть историю в другое русло? Обмануть смерть? Если все так, то хватит ли мне сил, чтобы сделать это? Нет, если меня чему и научили фильмы про путешествия в прошлое, так это о том, что, то самое прошлое, ни в коем случае менять нельзя. Да и Густав сказал, что я должен следовать путем своего персонажа. Вот только, что это значит? Мне нужно предать Артура? Только тогда я найду ключ от этой клетки?

Голова идет кругом.

Все это время, я смотрел на эту ситуацию с неправильного угла и видел лишь искажение действительности. А все из-за ложного описания персонажа. И ведь ложь вскрылась с самого начала. Еще при первом путешествии в воспоминания, мне открылись чудесные отношения между Артуром и Элизабет, что шло в разрез с историей персонажа. Так почему я решил, что все остальное должно быть правдой? Почему я решил, что я – тот самый Артур Рэд? Ведь явных намеков не было. Табличка с именем на двери не в счет.

– С тобой точно все в порядке? – Элизабет первой нарушает неловкую тишину между нами.

Она держится несколько отстраненно, и даже холодно, но видно, что ее беспокоит судьба Генри. Она проявляет участливость по отношению к нему, даже тогда, когда он (и это очевидно) этого не заслуживает.

– Да, все хорошо.

Ну, и где твои стыдливые покалывания теперь, Генри? Вот она та, кого ты стыдишься и боишься, идет себе рядом со мной и знать не знает, на что ты ее вскоре обречешь. Это же ты? Ты повинен в ее смерти? Поэтому она преследует тебя? Ты – настоящий убийца!