Приют последней надежды

Знатно прочистив желудок, я обессиленный рухнул на пол, откинувшись спиной на кровать, лежащим на которой я себя и обнаружил. Голова все еще шла ходуном, мое дыхание было сбито, а во рту стоял вкус обжигающей горечи и песчаной пыли, которой я успел вдоволь надышаться. Чувствовал я себя паршиво, словно прежде, чем оказаться здесь меня пропустили через мясорубку… Дважды.

Кстати, а где это «здесь»?

В прошлый раз я оказался в полевой палатке Артура, сейчас же я находился в каком-то более фундаментальном строение. Темные, тусклые стены выполнены из камня, возможно песчаника, пол хоть и деревянный, но почти весь засыпан песком, а значит я все еще в Египте. Комнатка маленькая с небольшим узким окошком почти под самым потолком, которое просто занавешено полосатым цветастым куском ткани, как и выход, располагавшийся прямо напротив кровати. Справа от меня, в углу, были накиданы забитые чем-то грязные холщовые мешки и жирная черная крыса, не обращая на меня никакого внимания, сидя на вершине этой импровизированной горы что-то умиротворенно грызла и жевала.

Я откинул голову и, закатив глаза, громко выдохнул. Мне было плохо, и царящая в комнате духота лишь усугубляла мое состояние. Судя по пробивающимся солнечным лучам на улице сейчас день, может быть утро, и почти безветренно, потому что ткань, закрывающая это оконное отверстие почти не шелохается. Отодвинув от себя ведро, я облокотился о кровать и стал на ноги. Только сейчас я заметил, что был бос и почти раздет. Из одежды на мне были лишь коричневые брюки и пропитанная потом майка.

Что вообще со мной произошло? Где моя одежда? Во что ты вляпался, Артур?

Я осмотрелся и обнаружил раскиданные слева у стены черные ботинки. Там же лежали и едко пахнущие носки. Кое-как согнувшись (меня еще мутило при малейшем наклоне головы вниз, вверх, вправо или влево) и подобрав их, я неуклюже шлепнулся на кровать в попытке всунуть свои, как оказалось мозолистые ступни, в чертовски черствые хлопчатобумажные изделия. Терпкий запах пота забивал мне ноздри, раздражая рвотный центр, который в свою очередь призывно требовал от желудка новых рвотных позывов. В итоге мне пришлось задержать дыхание, чтобы справиться с этим как оказалось отнюдь не тривиальным квестом.

В горле пересохло. Меня мучала жажда.

В прошлый раз, оказавшись в воспоминаниях героя, мне была уготована участь стороннего наблюдателя. Но сейчас…Видимо все иначе. Я буквально переживаю все то, что пережил мой персонаж. Наверное. Иначе я не знаю, как объяснить свое состояние.

И где это Артур умудрился вчера так нахлобучиться?

На кровати среди грубой холщевки, которой я был укрыт, я заметил скомканную песочного цвета рубашку и потянулся за ней.

Знаете, это странно. Возможно, я все еще был пьян, и дело лишь в этом, но было в моих движениях и мыслях кое-что, что слегка насторожило меня. Что именно спросите Вы? И я не найдусь Вам с ответом.

Надеть рубашку оказалось легче, чем носки, но помучиться все же пришлось. Руки будто отказывались меня слушаться, встречая какое-то внутреннее сопротивление. Я обливался потом и вертел рубашку, пытаясь всунуть свои ватные руки в рукава, когда заметил, как из нагрудного кармана выпала сложенный несколько раз желтоватый лист бумаги.

Испытывая скорее огорчение, чем любопытство, я подобрал листок с пола и развернул его. Это оказалось письмо, адресованное Генри Локвуду.

Уважаемый Мистер Локвуд,

Считаем необходимым уведомить Вас о том, что у членов Британского географического общества нет оснований сомневаться в профессиональных компетенциях руководителя нашей египетской экспедиции.

Сэр Артур Рэд – человек великого ума и непоколебимой воли. Вклад, который он внес в развитие археологии в целом и египтологии в частности невозможно переоценить и обесценить. Его имя навсегда вписано в анналы истории Великой Британской нации.

Однако, мы так же не можем игнорировать поступающие нам сообщения об участившихся случаях превышения им своих полномочий в купе с полнейшим игнорированием наших рекомендаций. Прискорбно, но возможно нам придется сменить руководителя экспедиции. Посему мы готовы рассмотреть Ваше прошение о возможности назначения на эту должность на ближайшем заседании Совета.

Смею уверить, о нашем решении Вам будет доложено незамедлительно.

Лорд М. Уильямс

секретарь Британского географического общества.

Любопытно.

Значит, это Генри действует за спиной брата.

Я сложил письмо, и вновь спрятал его в кармане рубашки.

И ведь Артур писал об этом. Сначала ему грозились урезать финансирование, а теперь вообще рассматривают вопрос о снятии с должности руководителя раскопок. «Полнейшее игнорирование наших рекомендаций…» Представляю какое давление он должен испытывать. Но хуже всего то, что без прямого вмешательства Генри тут не обошлось. А судя по тому, что это письмо у меня, а я в воспоминаниях своего персонажа, то Артур знал о роли брата в этой истории.

Как это мерзко.

К горлу опять подступила тошнота.

Эмоции бурлили во мне. Злость, презрение, неловкость, страх, грусть, стыд, запутанность и даже беспомощность – все они, словно змеи, сцепившиеся в клубок, больно жалили меня изнутри, не давая возможности разобраться в причинах их возникновения.

Нужно выйти подышать.

Сделав усилие, я поднимаюсь на ноги и, шатаясь, направляюсь к выходу. Комнатка-то совсем небольшая, но путь до противоположной стены кажется мне вечностью. Ощущения будто воздух вокруг меня застыл, превратившись в желейную массу. Каждый шаг мне дается с усилием.

Мне хочется вернуться домой. Выбраться из этого места. И чем быстрее, тем лучше. Элизабет наверняка волнуется.

Элизабет…

Мысль о ней взволновала меня и заставила сердце биться чаще.

– Мне нужно все объяснить ей, – произношу я вслух, наконец, покинув комнатушку.

За занавеской, что служит дверью, как оказалось, был скрыт темный узкий коридор, заставленный такими же мешками, как и заставленный угол комнаты.

Удивительно только, как я смог преодолеть их, будучи хорошенько подшофе.

Я? Почему собственно я? Артур. Как только Артур смог преодолеть их.

Свернув налево, до меня, наконец, стали доноситься звуки. Я слышал мужской и женский смех, перебивающий играющую на фоне музыку, лязганье тарелок и звон бьющегося о пол (или стены) стекла, будто бы кто-то разом решил избавиться от пресловутого бабушкиного хрусталя, которым нельзя пользоваться, но обязательно необходимо перемывать хотя бы раз в месяц. Я сделал еще пару шагов, и к какофонии звуков добилась ароматная смесь, состоящая из благовоний, табачного дыма, пота, запаха алкоголя и (куда уж без нее в этом прекрасном месте) рвоты. И, как любой другой изысканный аромат, этот не сразу раскрылся и позволил мне насладиться каждой отдельной ноткой по мере приближения, скажем так, к эпицентру того самого амбре, до которого было рукой подать. Сейчас нас разделяла лишь еще одна штора вместо входной двери.

Знаете, проснувшись в чулане в состоянии алкогольного отравления, не было необходимости долго гадать о месте, в котором я очутился. Но все-таки по наивности душевной или каким-то другим соображениям, мне очень хотелось верить в собственное заблуждение. Очень хотелось… До тех самых пор, пока не вдохнул полной грудью царящий в этом месте смрад. Вывод однозначен: место злачное. Но вот на сколько, это мне еще предстоит выяснить. Какая-то часть меня, видимо та, которая прекрасно осознавала, где мы находимся, надрывно простонала, не желая приоткрывать завесу этой своей постыдной тайны.

– Но, дорогой Артур, – произнес я вслух, – у меня нет, ни желания, ни времени потакать твоим слабостям, – и, не позволяя себе останавливаться на этом даже на секунду, резко отдернул штору в сторону и сделал шаг в царящий за ней полумрак.

Глава 25

Как бы эффектно не выглядело мое появление со стороны, внимание к себе я привлечь не смог. Никто из присутствующих (а их было много) в зале даже усом не повел, стоило мне только показаться в дверном проеме. Не то, чтобы я рассчитывал на иной исход… Но я так драматично отдернул ту штору… Что ж очевидно у каждого тут были дела по важнее.

Как и предполагал, я оказался в месте, напоминающем собой что-то среднее между одним из тех опиумных притонов, что выросли, как грибы после дождя, стоило только Британии сунуться в Индию и типичным лондонским борделем средней руки.

Само по себе не большое помещение было поделено на части ширмами, выполненными в китайском стиле (судя по рисункам журавлей и пионов на них) и заставлено невысокими столами. Лавок или стульев не было. Их роль выполняли знатно истрепавшиеся подушки с огромным количеством разных по размеру пятен, происхождение которых известно одному лишь Богу.

Мне нужно хорошенько все обдумать, придумать какой-нибудь план действия, понять, что мне делать дальше и как вести себя. Но сначала необходимо выбраться от сюда.

Осмотревшись по сторонам, я смог заметить еще один проем, который возможно вел наружу. Попытка не пытка.

Все же, сейчас все иначе. Мои ощущения… Они другие. Прошлый раз я чувствовал себя чужаком в мире воспоминаний персонажа и следил за действиями других лиц, как следят за актерами или марионетками в театре. Я не ощущал жажду или духоту, не изливался потом, не чувствовал запахов и песок, этот мерзкий песок, который буквально везде, не забивал мне рот и нос. В тот раз мне было легко, словно я гулял не по пустыне, а по тенистому саду, наполненному освежающей прохладой. В тот раз я не чувствовал себя настолько… настолько… живым.

– Малыш, – высокий женский голос прервал мои размышления, и я заметил возле себя примерно моего роста девушку.

Шатенка с большими карими глазами, чем-то похожая не Бэмби[21 - Олененок Бэмби – герой классического полнометражного анимационного фильма, снятого студией «Walt Disney Productions» по мотивам книги австрийского писателя и журналиста Феликса Зальтена «Бэмби».], стояла передо мной в пестром шелковом халате и определенно точно обращалась ко мне. Заметив, что ей удалось привлечь мое внимание, расплывшись в улыбке, она прильнула ко мне, обвив меня своими руками, словно путами, и весьма бесцеремонно впилась своим пухлыми губами в мои, яростно работая при этом языком. Скажу честно, от подобного хода развития событий я растерялся. Стоял, как истукан, не зная, что мне делать. Меня буквально парализовало. Почувствовав, что задыхаюсь, я нащупал плечи девушки и оттянул ее от себя, тяжело при этом дыша и жадно хватая воздух ртом. Кто она такая, черт возьми?

Видимо, у меня не получилось скрыть свою растерянность и та в полной мере отразилась на моем лице, что только позабавило девушку. Она стояла вплотную ко мне, и вызывающе буравила меня своими темными глазами, которые казалось стали еще темнее, нагло ухмыляясь. Я чувствовал тепло, что испускало ее влажное от духоты тело, и запах карамели, исходящий от ее распущенных волос. Было ли что-то в воздухе в тот момент или дело в выпитом накануне алкоголе и жаре, но в ее объятиях моя голова окончательно поплыла, ее, словно заволокло мороком и желанием. Желанием обладать незнакомкой. Ощущения были, как будто кто-то взял управление телом на себя. Щелкнул выключателем и предоставил мне лишь права зрителя. Мое замешательство сменилось чужим возбуждением, и я ответил на ее поцелуй! Пока уже я орудовал своим языком, мои руки легли ей на талию и медленно начали спускаться ниже, пока не остановились на упругих ягодицах, за которые не преминули ухватиться. Девушка пискнула и громко засмеялась, отстраняясь от меня.

– Рада видеть тебя снова в строю, милый, – самодовольно подмигнув мне, она поднесла свой большой палец правой руки к моему рту и больно стерла следы своей помады.