Моя тюрчанка

Ширин с нежностью глядела на меня.

– Мат?.. – вскинулся я. – Нет, не может быть!..

Но мне пришлось убедиться: черные конь и слон бьют моего короля, которому некуда отступить. Почесав в затылке, я признал:

– Да. Я и правда пролетел, как швед под Полтавой.

– Ну что?.. – спросила моя девочка. – Наигрались на сегодня?.. Наверное, мне пора идти готовить обед?..

– Еще партию, – как сквозь зубы бросил я.

Я, на самом деле, порядком устал от шахмат. Но и не желал оставаться побежденным. Мне надо один раз обыграть Ширин, чтобы счет стал два-два. Я верил, что в силах одолеть мою милую: я ведь выиграл вторую из сегодняшних партий. А в третьей провалился только потому, что зазевался, понадеялся на удачу, бездарно слил несколько своих фигур и выпустил из рук инициативу. Но ладно, ладно. Мне нужно просто собрать себя в кулак и быть предельно внимательным. Тогда золотой кубок за победу в четвертой партии достанется мне. Я потешу свое эго хотя бы тем, что если я играю и не лучше – то, по крайней мере, не хуже моей девочки.

– Партию – так партию, – легко согласилась Ширин. – Только после игры ты меня отпустишь: нужно позаботиться и об обеде. Но, конечно, прежде чем я пойду на кухню, ты получишь свой приз…

«Какой приз? Интересно…», – подумал я. А вслух сказал:

– Играем!..

– Чур я на сей раз белыми, – подсуетилась моя девочка, уже расставляя фигуры.

Партия началась. И, как ни старался я продумывать собственные ходы и угадывать замыслы Ширин, события на шахматной доске развивались вразрез с моими ожиданиями. Мои слон и конь, которыми я пытался пробиться к белому королю, только мешали друг другу. В то время, как фигуры моей прекрасной соперницы прямо-таки летали по полю битвы, как колесница царя демонов Раваны. Уже где-то на десятой минуте игры моя девочка поставила мне шах конем, а следующим ходом взяла слоном мою левофланговую ладью. Это притом, что милая вновь играла без видимого сосредоточения. То напевала тюркскую песенку, то шутила (сама же заливаясь своим чистым смехом), то рассказывала что-то.

Постепенно на «поле боя» сделалось просторно. Каждый из нас лишился половины фигур и еще большего числа пешек. Мои-то пешки почти все «поснимал» белый ферзь, который и сейчас, казалось, грозно «смотрел» в самое сердце моего боевого порядка. У меня уцелели конь, слоны и королева, а у моей звездочки – королева, слоны и ладья. По пешкам преимущество было на стороне Ширин.

И вдруг у меня как шоры с глаз упали. Соколиным оком я засек: белые фигуры с ферзем во главе вырвались вперед, а король затерялся позади, без всякой защиты. Это мой шанс!.. Ферзем и слоном обойти сгрудившиеся на моей половине доски фигуры милой и начать охоту на белого короля!.. Каждым ходом я буду ставить моей девочке шах. Я заставлю ее короля метаться по доске, как обезумевшего от страха оленя по поляне, со всех сторон обложенной охотниками.

Я начал потихоньку осуществлять свой достойный Александра или Чингисхана маневр, заранее предвкушая желанную победу. А Ширин как будто не в шахматы со мной играла, а в поддавки. Она даже не попыталась задержать аккуратно просочившегося на территорию белых черного слона, а проделывала какие-то странные манипуляции со своими пешками и ладьей. Хмыкнув и пожав плечами, я стал подтягивать и ферзя.

Еще два хода, и я поставлю белому королю шах ферзем. А дальше – мои ферзь и слон будут преследовать короля Ширин, пока не загонят в угол и не закончат дела матом. Итак, передвигаю на две клетки ферзя…

Моя девочка, даже не покосившись на мою самую мощную фигуру, шагнула ладьей и звонким голоском объявила:

– Шах.

Удивленный, я разом выпрямился – как кукла-марионетка, которую дернули за ниточку. Что?.. Шах?.. Мне?.. Да как такое могло стрястись?..

Точно продрав глаза, я увидел: мой король стоит на одной вертикали с белой ладьей, никем не защищенный. И не может двинуться ни вправо, ни влево, так как клетки по обе стороны заняты белыми и черными фигурами вперемежку. Все, что я мог сделать – это вторым своим слоном загородить короля от ладьи Ширин. Реакция милой была молниеносной: примчавшимся по диагональной линии ферзем, моя звездочка «срубила» слона и, как бы нехотя, обронила:

– Мат, дорогой. Тебе мат.

Мат?!.. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности до потолка.

– А как же… а… – пробормотал я, протягивая руку к своему королю.

Но приходилось признать: мат, чистейшей воды мат. Белый ферзь держит черного короля на мушке, стоя к «махарадже» вплотную. «Съесть» ферзя моей девочки король не может: того сзади прикрывает ладья. И «сбежать» королю тоже не удастся: пути отхода заблокированы моими же фигурами. Да, приятель: это шах и мат.

– Хорошо поиграли, – вымученно улыбнулся я, собирая шахматы с доски. – Больше пока не хочется.

Моя милая обставила меня в трех партиях из четырех. Победа, одержанная мною во второй партии, выглядела случайностью. Ширин, должно быть, позволила себе чуток расслабиться. Впрочем, и в остальных партиях моя девочка не была особо напряжена. Мне можно было, пожалуй, гордиться, что хотя бы в одной партии я одолел такую умелую шахматистку, как моя звездочка. Но я куда больше был разочарован своим провалом.

– Ну не беда, – сказала чутко уловившая мое настроение Ширин, положив руку мне на грудь. – Иди-ка отнеси сок и стаканы на кухню, а я подготовлю твой утешительный приз. Обратно сразу не входи, пока я не позову.

Я быстро смотался на кухню. А подойдя к дверям спальни – постучался:

– Родная, можно?..

Я уже догадался, что за приз преподнесет мне моя девочка и глотал слюну в предвкушении. Ноздри у меня раздувались.

– Погоди, погоди минутку, – раздался из-за двери голос милой. – А вот теперь – входи.

Я шагнул в спальню.

Ширин сидела на середине кровати обнаженная. Ее распущенные волосы, струясь черным потоком, падали на грудь, которую совершенно закрывали. Тем сильнее во мне вспыхнуло желание добраться до заветных маленьких плодиков с нежно-красными шишечками сосков. Полуоткрытые – по-детски немного пухлые – губы, блестящие агатовые глаза выражали страстный призыв влюбленной лани.

У меня сильнее загремело сердце. Кровь быстрее потекла по венам. Дыхание участилось. На ходу вылезая из футболки, я двинулся к кровати. Индийский поэт сказал бы, что мой взгляд вился вокруг Ширин, как две пчелы над душистым цветком.

Само собой: я не впервые видел мою девочку голой. Пятый месяц мы были мужем и женой по обычаю гандхарвов. И не сосчитать, сколько раз мы, отбросив прочь одежду и мещанский стыд, предавались жаркой любви. Но сейчас я смотрел на любимую точно новыми глазами. Она была прекрасна, как никогда. Раздевшись, я взобрался на кровать и обвил рукой талию милой. Казалось: языки огня моей страсти вздымаются до небес и лижут облака.

Я положил Ширин на спину и принялся покрывать милую горячими поцелуями, от макушки до пять. Сильнее всего меня манили похожие на жасминовые бутоны груди любимой, которые я мял и целовал, мял и целовал в каком-то исступлении. На правой груди Ширин осталось напоминающее свежий ожог пятно засоса.

Мы с возлюбленной слились воедино… Она сплетала руки у меня на шее, льнула ко мне котенком. Но, в конце концов, не выдержала моего напора. Застонав и закрыв глаза, Ширин выгнулась дугой, а затем беспомощно обмякла в моих объятиях. Шумно вздохнув, я отпустил милую. Улегся рядом с моей девочкой на чуть съехавшем покрывале.

Какое-то время мы лежали молча – слушая, как бешено стучат наши сердца. Потом заговорили. Ни о чем конкретном. Мы просто награждали друг друга нежными прозвищами и клялись в любви. Наверное, это было похоже на воркование голубков. Мы обменялись еще несколькими репликами о задуманных нами походах в зоопарк и палеонтологический музей – о том, как нам там будет интересно.

Куда мы более или менее отдохнули, Ширин села передо мной, подобрав под себя ноги. Она смотрела на меня томным взглядом – слегка поблескивающим, как после пары бокалов отменного красного вина. Волосы на сей раз были откинуты назад и не прикрывали грудь, которая еле заметно поднималась и опускалась от вдохов и выдохов моей девочки.

Я почувствовал себя молодым красавцем оленем с ветвистыми рогами, до которого долетел сладкий призыв готовой к спариванию самки. Точно волны электричества пробежали по моему телу. Я сел напротив милой и окинул ее восхищенным взглядом. Господи, до чего же она была хороша!.. Мы жили вместе, деля постель, вот уже пятый месяц. И все равно: при одном только «прикосновении глазами» к раздетой Ширин у меня сносило крышу. Шумно дыша, я любовался моей звездочкой. А она взяла мою руку и положила себе на грудь, как бы приглашая от восторженных взглядов перейти к решительным действиям.

Я придвинулся ближе к моей девочке. Немножко грубо взял ее за подбородок – и запрокинул голову милой. Лепестки губ Ширин разомкнулись, а глаза закатились. Я сначала поцеловал любимую в трепещущие веки – в левый глаз, в правый. А затем, как опаленный пустынным солнцем дервиш к живительному источнику, приник к нежным губам моей красавицы…

Разве что тигром не ревя от страсти, я повалил милую на покрывало. Моя сметливая любовница, изгибаясь по-кошачьи, пристроила ноги у меня вокруг пояса. Мы снова соединились… Я дошел до такого блаженства, что казалось: душа моя выскользнула из тесного скафандра потной плоти и взлетела под потолок, чтобы оттуда бросить нескромный взгляд на переплетенные тела парня и девушки.

Мы распластались на покрывале. Я повернул к Ширин голову:

– Родная…

Милая ответила не сразу. Она все еще трепетала и не открывала глаз. Я взял тонкую ручку моей девочки: пульс у красавицы зашкаливал.

– Мне… мне хорошо… – с трудом прошептала любимая.

Гладя густые атласно-черные волосы моей звездочки, я с улыбкой подумал: а ведь мы квиты. Ширин трижды одолела меня в игре в шахматы. Умница. Но в одной партии я все же победил. А теперь взял над милой верх в двух подряд жарких любовных сражениях. Так что счет у нас сравнялся: три-три. Это я еще не вспомнил про утреннее соитие.

Но есть, конечно, нюанс. (Тут я улыбнулся еще более блаженно). Моя победа в постели – это одновременно и победа «проигравшей» Ширин. Потому что сама женская сущность милой требует: покорись, покорись своему мужчине. Девушке доставляет удовольствие ощущать себя хрупкой и слабой в объятиях пылающего страстью джигита.

Моя звездочка пришла в себя. Она опустила руку с кровати – нашарила на полу сотовый телефон, глянула время на дисплее и спохватилась:

– Ай, сколько уже натикало!.. А я все еще не накормила тебя обедом. Ты, дорогой, еще полежи, если хочешь – а я бегу стряпать.