Темная материя

Посол решил не ограничиваться одним увольнением дежурной и заменой ее на практиканта. Он прекрасно понимал, что если бы хоть один человек в посольстве откликнулся на ее зов и помог ей справиться с распоясавшейся совгражданкой, то инцидент был бы погашен в зародыше.

Но как достучаться до людей? Почему они все такие злые? Почему так радуются, когда у других в работе случаются накладки? Почему не помогают друг другу в критических ситуациях, а злорадно потирают руки и с лихорадочным блеском в глазах ждут, когда собрату вставят фитиль? Как объяснить этим уродам, что мы все в одной лодке?

Посол собрал на совещание верхушку руководства посольства и промыл мозги сначала им. Он велел каждому из присутствующих подготовить выступление об ответственном отношении к своим обязанностям на собрании, тема которого формулировалась так «О правилах поведения за рубежом». Было решено, что выступит сначала советник по безопасности и объяснит всем еще раз, как это опасно оставлять на территории посольства посетителя без присмотра. Потом выступит председатель профсоюза и напомнит всем о дисциплине труда. Потом выступят главы самостоятельных совзагранучреждений, таких как: Агентство печати «Новости» и Советский культурный центр. У них большой опыт работы с местным населением, они могут рассказать много поучительных историй. Сказано – сделано.

Уже на следующий день во второй половине дня всех работающих членов советской колонии согнали на собрание. Если вчера еще все про себя подсмеивались и потирали руки, предвкушая скандальный финал трудовой деятельности дежурной, то сегодня все шли на собрание понурыми. Каждый знал за собой не один грешок и внутренне опасался, как бы этот грешок ему не припомнили публично.

Народ занял места в партере, а аксакалы уселись в президиуме напротив. Председателем этого собрания был советник по безопасности. Очки его холодно поблескивали, делая его взгляд похожим на взгляд удава. Он не суетился. Он дождался, когда народ сам осознает степень своей вины и притихнет в зале. Наконец наступила долгожданная тишина. Советник встал и тихим доверительным голосом начал свой монолог.

– Товарищи! Вы все прекрасно знаете, что мы здесь живем в капиталистическом окружении и в идеологической блокаде. В мире существуют структуры, которым наш строй и наши идеалы чужды. И они не пожалеют сил на борьбу с нами. И если до сих пор мы не переживали каких-либо прямых нападок, то это не значит, что мы должны успокоиться и вести себя беспечно. Даже если в стране нашего пребывания нет явных враждебных сил, угрожающих нашей безопасности, эти силы могут в любой момент появиться из вне. Приведу пример, чтобы вам было яснее. Допустим, где-нибудь в Австрии был задержан террорист, а его друзьям удалось уйти от рук правосудия. Допустим, что им удалось бежать в Африку. Здесь они берут в заложники представителя страны, имеющей вес на международной арене, и требуют отпустить их соратника. Вопрос. Кого они возьмут в заложники? Ответ. Они возьмут в заложники того, кто менее бдителен, кто не соблюдает правила безопасности, кто ходит по городу в одиночку, того, у кого ворота вечно нараспашку, того, кому наплевать, ходят ли по его территории чужие люди. Думаю, не стоит напоминать, что все выше перечисленные мною условия у нас присутствуют. Этому надо положить конец. Это в ваших же интересах, вернуться из командировки целыми и невредимыми. В ваших же интересах не подвергать опасности целый коллектив. Поэтому отныне и впредь руководство будет требовать неукоснительно соблюдать правила безопасности. В частности: держать все ворота на замке. Не выпускать из поля зрения ни одного посетителя. Буквально передавать их с рук на руки человеку, к которому он пришел. Ни в коем случае не разрешать им бродить по территории посольства бесконтрольно. И не отмахиваться от просьб дежурного проводить или последить за посетителем. Вы все прекрасно знаете, что дежурный не имеет возможности покидать свой пост.

В зале разнеслось какое-то бурчание, вяло подтверждающее справедливость сказанного. Следующим выступал председатель месткома. Председателем месткома его выбрали (читай «назначили») на месте, а на самом деле он тоже был офицером безопасности. Поскольку он был по рангу ниже советника, то значит, и ближе к народу. Вот поэтому речь его была не столь менторской как у советника, а более эмоциональная. Он не поучал недоумков, а страстно их призывал к благоразумию.

– Товарищи! Ну, сколько можно вести себя как школьники? Когда, наконец, станем взрослыми? Ведь жизнь ваша зависит от того, как вы себя будете вести, а вам лишь бы повеселиться. Ведь до чего доходит дело, инструкции готовы нарушать, лишь бы схохмить. Взять хотя бы последний случай, когда сторожа ночного, Салама, привязали к стулу. Да он нарушил инструкцию и заснул, но кто его привязал? Дежурный! Это значит, что дежурный ночью покинул пост, вышел из здания на территорию посольства, нашел этого спящего сторожа, привязал его веревкой, а посольство в это время оставалось открытым настежь. Туда мог зайти кто угодно и сделать там что угодно. Так кого надо увольнять местного сторожа или безответственного дежурного? И ведь такие случаи у нас если не каждый день, то уж раз в неделю обязательно. Если мы будем всех увольнять за подобные выходки, то у нас каждый месяц будет полная смена коллектива. Товарищи, давайте начнем уже серьезно относиться к своим обязанностям и к тому, что происходит на территории посольства. Мы не можем предусмотреть все возможные ситуации и на каждый случай составить инструкцию. Но ведь на работу сюда отбирали самых сознательных, самых передовых, так докажите нам всем, что вы действительно таковыми являетесь, а не попали сюда случайно по какому-то недоразумению или недосмотру той организации, которая вас рекомендовала. В крайнем случае, можно будет докопаться до самых корней: кто рекомендовал, почему, за какие такие заслуги. Думаю, тут вскроется много интересных подробностей. У меня все.

Перспектива того, что начальство может докопаться до самых истоков их выезда за рубеж никого не устраивала. Большинство приехало сюда по протекции родственников и знакомых. Многие за солидную взятку. Передовиков труда, премированных за ударный труд на производстве командировкой за границу, тут можно было не искать. У каждого в этом плане рыльце было в пуху. Поэтому зал потупил взор и обиженно засопел. Было видно, что ему наступили на больную мозоль.

Далее по плану должен был выступать атташе по культуре, Артур Эдуардович Охрипов, поскольку он был главой солидной советской организации за рубежом, директором Культурного центра. Но Артур Эдуардович был хитрым лисом и в самый последний момент у него возникли очень сложные обстоятельства, не позволившие ему вырваться на это важное с воспитательной точки зрения посольское мероприятие. Нет, не такой он был человек наш Артур Эдуардович, чтобы взять и не прийти на собрание. Причину своего отсутствия он объяснил лично Чрезвычайному и Полномочному, и тот с ним согласился.

Из ораторов со стороны остался один выступающий: заведующий бюро Агентства печати «Новости», Антон Дьяченко. Об этом докладчике надо несколько слов сказать отдельно. Вид он имел не солидный. Если надеть на него широкополую голубую шляпу с бубенчиками, то это был бы в точности Страшила Мудрый из книжек плагиатора Волкова. (В книжках настоящего автора этого персонажа, Франка Баума, Страшила изображается несколько иначе, менее симпатично.) Широко расставленные несколько удивленные глаза, беспорядочно торчащие в разные стороны волосы, очень сильно напоминающие солому, и какая-то очень поношеная бесформенная одежда – вот основные черты Антона Ивановича. Если быть до конца честным, то внешний вид Антона Дьяченко мало чем отличался от внешнего вида завхоза, но по натуре это были совершеннейшие антиподы: завхоз – занудный брюзга и скопидом, а Антон Иванович – кум королю, душа любой компании и свой в доску человек. Из сказанного можно сделать вывод о том, что и отношение людей к ним было диаметрально противоположным. Завхоза презирали, а Антона Ивановича боготворили.

Антон Иванович на собрание опоздал, хотя ехать ему от своего дома до посольства было максимум пятнадцать минут. Ну, такой уж он был человек, не мог он как все, обязательно ему надо было выделиться. И надо сказать, что ему это удалось. На фоне гладко выбритого, наодеколоненного и одетого в галстуки президиума он в своих тапках на босу ногу, в рубашке навыпуск и с трехдневной щетиной на лице выглядел совершенно инородным телом. Однако не дать ему выступить было нельзя. Это продемонстрировало бы народу, что наверху нет единства, а это непорядок. Да и к тому же, кто из руководящего состава теснее его был связан с местным населением? Да никто. Вот его и попросили поддержать руководство в деле воспитания народных масс.

Из предыдущих выступлений Антон Иванович слышал только конец речи председателя месткома и понял, что речь надо вести об особенностях отношений с местным персоналом. У него в бюро работало человек десять местных работников, поэтому опыт общения с представителями африканской цивилизации у него был огромный. По своей натуре Антон Иванович был человек веселый и жизнерадостный. Войдя в зал, он увидел кругом мрачные лица, насупленные брови, отрешенные взгляды, и решил с ходу исправить ситуацию. Он не занял отведенное для него место в президиуме, а вышел на площадку перед аудиторией и начал свой цирк шапито.

– Я хочу поддержать предыдущего оратора в том, что отношения с местными выстраивать очень трудно. Ведь они совершенно все воспринимают не так как мы. Ну, вот например, говорю я стюарду: «Квеси, поставь чайник». Казалось бы, что может быть понятнее? Но не все так просто. Наш Квеси идет на кухню, но через некоторое время возвращается и спрашивает: «Сэр, а куда его поставить?» Я ему спокойно разъясняю: «Квеси, поставь чайник на плиту, пожалуйста». Квеси опять удаляется на кухню, гремит там посудой, потом возвращается и спрашивает: «А огонь включить?» Я опять очень спокойно ему втолковываю: «Конечно, Квеси, ведь мы хотим горячего чая». Квеси уходит, опять долго гремит посудой, потом возвращается и спрашивает: «Сэр, а воды в чайник налить?» Тут я уже не выдерживаю, иду на кухню сам и поэтапно растолковываю Квеси, как надо ставить чайник, чтобы потом можно было сделать чай. Выясняется, что Квеси не хуже меня знает, как делать чай, просто исходная команда для него непривычна. Поэтому тут во все тонкости надо вникать и очень глубоко, иначе можно попасть в очень двусмысленную ситуацию.

Зал слушал рассказ Антона Ивановича и на глазах оживал. Только что это было сборище подавленных, провинившихся пакостников, а сейчас уже взору стороннего наблюдателя представлялись лица людей, осознающих свое бесспорное превосходство над многими. Зато президиум заметно помрачнел. Они так старались, чтобы вызвать у собравшихся чувство вины, а этот шут гороховый своими хиханьками да хаханьками за пять минут все их старания пустил коту под хвост.

Антон Иванович тем временем продолжал гнуть свою линию дальше.

– Им даже вопросы надо задавать очень осторожно, потому что для них главное не желание дать человеку верную информацию. Нет, совсем не это их волнует. Они хотят дать вам такой ответ, какой вы хотите услышать. Вот, например, еду я по дороге и спрашиваю у местных: «Куда ведет эта дорога?» Никто не знает, только плечами пожимают. А если я спрошу: «Эта дорога ведет в Кумаси?» В ответ всегда услышу: «Да, сэр! В Кумаси!» Хотя на самом деле это редко бывает так. Просто они не хотят меня разочаровывать. «Раз тебе хочется, чтобы это была дорога на Кумаси, пожалуйста, мастер, пусть оно так и будет. Нам не жалко!» Жена моя у няньки спрашивает: «Ребенок ел?» Та ей в ответ: «Да, мадам, ел» Она в холодильник посмотрит, а там все нетронуто. «Что же он ел-то?» – спрашивает. А оказывается, он с ними вместе орешки жареные ел.

Народ совсем оживился. Люди стали переговариваться между собой и вспоминать какие-то особенно курьезные моменты своего общения с местными. А Антон Иванович тем временем продолжал.

– Но, вообще-то, нам здесь повезло. Здесь народ незлобливый, не то, что в Нигерии, например. В Нигерии там все сплошные расисты наоборот. Они белым людям спуску не дают, за пустяк убить могут. А наши что? Им бы пива выпить да поплясать. Я вот одного парня видел, так он под звуки работающего движка танцевал. Движок работает, а он танцует. Как хорошо! Лишь бы самому не работать.

На этой фразе президиум не выдержал. Председатель собрания понял, что еще немного, и собрание перейдет совсем в другое русло. Все начнут обсуждать не безобразное поведение нашего техсостава, а природную леность местного населения. Советник по безопасности буквально на слове прервал Антона Ивановича, поблагодарив его за содержательный рассказ. Хищно глянул в зал, блеснул очками и еще раз призвал всех задуматься над своим поведением и в дальнейшем всегда в первую очередь думать об общем деле безопасности, а уже потом о своих личных нуждах и потребностях.

Народ с собрания расходился нехотя. Большинство людей толпилось вокруг Антона Ивановича, поскольку он продолжал еще что-то там рассказывать. Со всех сторон слышались возгласы: «А вот еще был случай…» Так хорошо спланированное и так удачно начатое собрание было сорвано окончательно. Советник по безопасности про себя недоумевал, как этот скоморох вообще смог выбраться на руководящую должность. О провале собрания послу стало известно уже через пятнадцать минут после его завершения. Поведение Антона Ивановича Дьяченко разбиралось на летучке у посла следующим утром. Ему поставили на вид.

Африканец такой же рабочий,

Но брататься спешим мы не очень.

Так он черен и дик,

Что над ним каждый миг

Мы, живот надрывая, хохочем.

Глава 15. Черен, да не ворон.

В мире много придурков и психов,

Но не буйных, а скромных и тихих.

Их главнейшее свойство –

Тяга к русским посольствам.

Там ребята оттянутся лихо.

Не все коту масленица, будет и великий пост. Так и у Ивана: закончился период расслабленной неги, когда он мог жить на вилле и читать книжки, сидя в шезлонге у кромки бассейна. Начались трудовые будни. Теперь через день он сидел в помещенье без кондиционера и регулировал передвижение граждан по территории посольства. Только с его помощью можно было войти в калитку на территорию посольства и выйти из нее. От него зависело, кого пускать на территорию, принадлежащую Советскому Союзу. Но самое интересное заключалось в том, что ему была видна только верхняя часть лица человека, который намеревался в посольство войти. А согласно инструкции он должен был сначала убедиться по внешнему виду, что входящий не имеет злых намерений, и только тогда нажимать кнопку, открывающую электрический замок калитки. И это у людей нормального роста он мог разглядеть только нос, глаза и лоб с прической, а у коротышек можно было разглядеть только какой-нибудь хохолок на шевелюре. Как же тут определишь, добрые намерения у посетителя или не очень?

Иван уже понял, что приключения разного рода в посольстве случаются практически через два дня на третий, то есть идут таким плотным гужом, что надежды избежать их просто нет никакой. А ему вдруг очень сильно захотелось прожить остаток отведенного ему на практику времени спокойно, без встрясок и без приключений. Тем более, что на том благодатном месте, где он теперь имел счастье работать, попасть можно было в очень скверную историю.

Сидел он в предбаннике перед входом в главное здание посольства. Нажатием одной кнопки он впускал людей сначала к себе в предбанник, а потом уже нажатием другой кнопки открывал им дверь в святая святых. Сам же он никуда выйти не мог, потому что для открытия любой двери нужно было два человека: один жмет кнопку, а другой толкает дверь. Так что дежурный сидел как птичка в клетке: его ото всюду видно, а спрятаться ему негде, и из клетки улететь возможности нет никакой.

Допустим, что некие террористы вдруг решили захватить посольство или просто пострелять там людей. Каковы их действия? Самые элементарные. Они подходят к калитке, показывают дежурному верхнюю часть самого приятного лица из своей компании, и дежурный распахивает перед ними калитку настежь, потому как из-за двухметровой стены он не знает, сколько человек стоит за калиткой. Далее террористы врываются на территорию посольства и сразу же наставляют автоматы на дежурного, требуя впустить их внутрь. У дежурного есть два варианта поведения. Первый: молча впустить их в здание посольства, что даст ему слабую надежду остаться живым. И второй: отказаться впускать террористов и быть расстрелянным в упор из нескольких автоматов, поскольку спрятаться ему там совершенно негде.

У истории с нападением мог бы быть и другой сценарий, менее кровавый и совсем уже простой. Когда местная подстанция отключала свет, а делала она это с завидной регулярностью, всякий раз, как кому-нибудь из ее сотрудников хотелось выпить. Так вот в такие счастливые моменты открывать двери можно было только вручную. А как еще можно открыть электрический замок при отсутствии электроэнергии? Поскольку дежурный не имел права покидать пост во время дежурства, то входную калитку и вход из предбанника в здание посольства просто держали открытыми нараспашку. И это знали все. Все, кто хоть раз бывал в Советском посольстве.

Нет, все не так безнадежно. В посольстве был аварийный движок. И его запускали всякий раз, как только город отключал свет. Но для того, чтобы запустить движок, надо было позвать специально обученного человека. Он должен был надеть штаны и тапочки, дошаркать до сарайчика, в котором движок стоял, и завести его. Получалось это обычно не с первой попытки, а с третьей, а то и с пятой. Так что весь процесс переключения электроснабжения с городского на аварийное занимал минимум двадцать минут. А за двадцать минут можно сделать многое. Поэтому, если террористы могли в уме сложить два и два, то они просто вырубили бы в районе электричество, затем прогулочным шагом зашли бы на территорию посольства, а дальше уже можно было захватывать посла в заложники или читать секреты в референтуре, кому как больше понравится.

Но ничего этого, к радости Ивана, не произошло. Эти два варианта захвата посольства были через чур прогнозируемы, а в посольстве, большей частью, случались события экстраординарные, которые ни в сказке сказать, ни пером описать. Банальности там были не в почете.

Когда калитка была открыта, в посольство заглядывала торговка, сидевшая напротив посольства, или кто-нибудь из ее многочисленного выводка. Эти ребята просили журналы. У Ивана под боком была целая кипа пропагандистской литературы, и он давал детишкам журнальчики, думая, что тех интересуют цветные картинки о замечательной жизни советских людей. Ребята относили журнальчики маме, а та ловко крутила из них кулечки, в которые расфасовывала жареный арахис.

Говорят, в соседней стране представитель Межкниги пошел гораздо дальше. Чтобы избавиться от залежей пропагандистской литературы, он стал поставлять труды столпов нашей партии в армию, где бумагу использовали на самокрутки. Но он делал вид, что не знает, по какому назначению используют его товар. Московские партийные бонзы уж было решили, что данная страна скоро мирным путем перестроится на коммунистические рельсы. Поскольку интерес к литературе был небывалый. Если бы они выпускали эти труды на бумаге похуже, то спрос был бы еще больше. Ведь тогда бумагу из этих книг можно было бы использовать в качестве туалетной. А глянцевая атласная бумага, на которой печатались наши агитки, для этих целей подходила плохо. Армейское начальство африканской страны могло не беспокоиться, что их солдаты хоть что-нибудь да вычитают из этих трудов и проникнутся идеями коммунизма. Большинство солдат было просто неграмотными.

Очень часто к Ивану наведывались сумасшедшие. При чем по внешнему виду нельзя было определить, что в сознании у них непорядок. Они всегда были очень опрятно одеты, иногда даже изысканно, но, когда начинали излагать причину своего визита, становилось ясно, что под кудрявой прической мечутся большие тараканы.

Однажды пришел в посольство благообразный старичок, убеленный сединами, и стал просить политического убежища. Иван, как положено, сообщил о его визите тем сотрудникам, которые в принципе могли интересоваться политическим перебежчиком. Те же, как только узнали имя визитера, велели гнать его в три шеи. Легко сказать! К вам пришел приличный джентльмен и просит помочь, а вы ему, ни с того, ни с сего, сперва хук в харю, а потом и взашей. Иван сперва сделал вид, что никого из начальства на месте нет, а потом попросил старичка изложить суть дела ему лично. Старичок заметно оживился и стал рассказывать о своих детях, которые постоянно за ним следят и только и ждут удобного момента, чтобы прикончить.

– Вот и сейчас, – подвел он черту, – мы тут с вами мирно беседуем, а они, наверняка, прячутся за забором, и как только я выйду из калитки, они набросятся на меня и прикончат.

– Ну, на это они не решатся, – попытался успокоить его Иван, – у нас тут кругом камеры наблюдения, связанные с полицией. При малейшей попытке агрессии полицейские реагируют молниеносно.

Про камеры слежения, связанные с полицейским участком, Иван где-то читал. Возможно, такие штуки уже существовали где-нибудь в Европе или в Америке, но не в богом забытой Африке. Но старичок-то был сумасшедший, ему можно было любую лапшу на уши вешать. Увидев в глазах посетителя блеск надежды, Иван решил идти дальше. Он опять же где-то читал, что если психу посоветовать что-нибудь уж совсем сюрреалистическое, то они хватаются за это средство как утопающий за соломинку. И Иван решил оттянуться на старике по полной.

– А вообще-то, – начал он почти шепотом, – есть от агрессивных детей одно верное средство. Просто надо ежедневно выпивать одно сырое яйцо натощак, и тогда никто и никогда вас не тронет. Вот попробуйте! И вы увидите, что я был прав.

Старик озадаченно почесал в затылке, не нашел, что ответить и побрел к выходу. Иван был счастлив. Ему удалось сплавить психа без шума и пыли, одной только силой убеждения. Это была победа интеллекта и русской смекалки.

Приходили и маньяки другого типа. Один благообразный юноша, одетый во все розовое, с видом заговорщика сообщил Ивану, что он имеет контакт с представителями инопланетных цивилизаций. По его словам, инопланетяне выходили с ним на связь регулярно, и каждый раз давали свои рекомендации по переустройству земного мира. На вопрос Ивана на каком языке проходило общение, контактер ответил, что общались они на языке пиктограмм. В доказательство правдивости своих утверждений, он закатал штанину и вытащил из-за носка тетрадочку. Эта тетрадочка была вся изрисована какими-то человечками, которые то держались за руки и улыбались, то агрессивно нападали друг на друга, то строили какой-нибудь дом. Это и было пиктографическое послание инопланетян представителям земной цивилизации. Правда расшифровать его мог только наш контактер, а за расшифровку он хотел получить энную сумму в американских долларах.

Услышав про американские доллары, Иван насупился и сказал, что у нас в посольстве только рубли, другой валюты мы не держим, и это даже как-то обидно нам, что с нас хотят получить чуждую нам валюту. Контактер напрягся, понял, что допустил промах и очень быстро ретировался. А Иван опять радовался как ребенок. Ведь это ж надо обдурить психа! Такое не каждому по плечу.