Трон Знания. Книга 1

Когда Жердяй вывел Малику из лачуги, Адэр уткнулся лбом в согнутые колени и обхватил голову руками.

***

Малика всё поняла.

Скользнула взглядом по пенным облакам. Мун говорил, что даже у белого цвета есть оттенки, а небо бывает ярко-синим, бирюзовым, лазурным или серебристо-голубым.

Посмотрела на солнце, зависшее над горной вершиной, похожей на горлышко бутылки. Цвет солнца зависит от высоты над горизонтом. Интересно, какое оно сейчас?

Малика, как и любая незамужняя моруна, различала цвета, но видела мир сквозь мутную плёнку, которая странным образом делала краски тусклыми, будто разведёнными грязной водой, и при этом не искажала чёткость окружающей картины. Лишь познав плотскую близость с любимым и любящим мужчиной, моруна постигает всё разнообразие цвета и его великую силу.

Взгляд Малики перескакивал с костра на горы, с торчащего из расщелины кустика на шумную стайку пичуг. Она старалась сохранить в памяти все размытые краски без оттенков. Скоро она погрузится в серый мир, ибо принесёт себя в жертву. Только так она сможет отомстить бандитам.

Жердяй толкнул её:

– Пошла!

Малика вдохнула солёный воздух и направилась к крайней лачуге, возле которой её ждали обитатели лагеря.

Внутри хибары вдоль стен лежали горбатые тюфяки, валялись рваные одеяла и грязное тряпьё. На перевёрнутой бадье сидел седой ребёнок.

– Уйди, Вайс, – попросила Малика.

Мальчуган сполз на землю, втиснулся в угол и сжался в комок.

Хлопнула дверь. В лачуге сгустился и потемнел воздух. Малика повернулась к мужикам.

Молчат и прерывисто дышат. Глазеют слащаво, с вожделением. Жердяй облизнулся, покосился на пижона в кепке и алом платке на шее. Лысый голодранец сплюнул через губу. Хлыст толкнул локтем Осу. Оса кивнул человеку в брезентовом плаще и капюшоне, скрывающем лицо.

Пока похотливая братия, удерживаемая силой взгляда, переминалась с ноги на ногу, пыхтела и потерянно мялась – Малика считала. Шестеро… Один дежурит возле лачуги Адэра. Двое, сидя у расщелины, сторожат пленников. Один прячется на вершине утёса. Наверное, ещё двое засели где-то на подступах к лагерю. Итого двенадцать. Достаточно свести с ума четверых, чтобы они перегрызли остальным глотки.

С двумя будет покончено здесь же, в этой лачуге. Следующими будут сторож Адэра и надзиратели горемык. Затем испустят дух караульные. Тот, что дежурит на утёсе, вероятнее всего, бросится в бега. Ну и чёрт с ним… Потом четверо безумцев передерутся. В конечном счёте, останется один. Она сама убьёт последнего.

Адэр отправится на поиски машины, а она, ссылаясь на недомогание, останется в лагере, чтобы привести в исполнение свой смертный приговор. Только прыгнет не в море, а на камни. Она сама остановит своё сердце, ибо совсем скоро её чувства умрут, исчезнет смысл бытия.

Ей суждено пробыть в сером мире всего пару часов. Два часа из двадцати двух лет – вычет невелик. А значит, жизнь прошла не зря.

Оса похрустел пальцами, приблизился с показной бравадой. Растянув рот в ехидном оскале, так и замер, приоткрыв изреженный ряд жёлтых зубов.

– Не смотрите ей в глаза! – гаркнул человек в плаще. Подскочил к Осе и оттолкнул его в сторону. – Не смотри ей в глаза!

Слишком неожиданным и сильным был удар в лицо. Всхлипнув, Малика отлетела назад, затылком впечаталась в стену и сползла на пол. В ушах загудело.

«Твою мать…» – «Какого хрена…» – «Бурнус! Совсем сдурел?»

– Это моруна, – произнёс человек в плаще и опустился перед Маликой на корточки.

– Брось, – насмешливо проскрипел Оса. – Моруны все сдохли.

Бурнус скинул капюшон и открыл взору Малики смоляные волосы, правильное, с тонкими строгими линиями лицо и серые, как сталь, глаза. Перед ней сидел ветон – представитель древнего народа.

– Хотела обуть нас на обе ноги? Не выйдет, – процедил он сквозь зубы и бросил через плечо: – Такая, как она, свела моего прадеда в могилу.

– Хватит лясы точить, – возмутился прыщавый голодранец. – Хочешь быть первым – давай. Не задерживай очередь.

– Стадо идиотов, – прошептал Бурнус и поднялся. – Моруны превращают мужиков в рабов. Вы хотите стать её рабами?

Бандиты переглянулись.

– Сказки всё это, – отозвался Жердяй. – Не встаёт на девку, отвали.

– Моруну нельзя брать против её желания, – встрял в разговор пижон с платком на шее. – Слышали о проклятии? У того, кто её изнасилует, крыша едет.

– И ты отвали, – выпалил Жердяй.

– И отвалю, – огрызнулся пижон и вышел из лачуги.

– Я слышал, что у морун светлые волосы, – сказал прыщавый голодранец.

– А глаза? – спросил Бурнус.

– Ну, чёрные. И что? – Хлыст пожал тощими плечами. – У нас в «Горном» баба жила. Глазищи были как два угля. Мужики к ней через одного бегали. И ничего, никто не чокнулся.

– Мужики бегали, а она принимала, – упирался Бурнус. – В проклятии говорится о насильниках.

– Да разве ж баба лежит как стелька, коль не по желанию? – прогнусавил прыщавый.

– И то верно, – согласился Оса. – Девка ждёт, а мы яйца парим.

– Ага, ждёт, когда ты вдуешь, – усмехнулся Бурнус. – Если уж проклинать, то наверняка.

Хлыст навис над Маликой:

– Эй! Шалава! Рассуди нас с братками: ты моруна или нет?

Прыщавый почесал в паху:

– Так она тебе и скажет.

– Брехня всё это, – обозлился Жердяй. – Нет морун и баста! А если у вас кишка тонка, не мешайте. – За лодыжки оттащил Малику от стены. Навалился сверху. – Да что ж ты трясёшься? Неужто под мужиком не была?

Малика запрокинула голову. Мальчишка, глядя на неё, беззвучно шевелил губами.

– Вайс, отвернись.

Жердяй заёрзал, втискиваясь между её ног:

– Дурочка… расслабься.