Рыжая Кошка. Роман

– Красивое имя, – подбодрил я и, видя её небольшое замешательство, продолжил:

– У вас в Ташкенте есть родственники?

Немного помолчав, словно решая, ответить прямо, или что-то сымпровизировать, девушка всё же ответила правдиво:

– Нет, никого нет.

– К кому же вы едете?

– Ни к кому.

– Храбрая вы, однако, Наташа.

И её прорвало. Она начала рассказывать о том, что после окончания школы не поступила в институт, что мать замучила нравоучениями и придирками, что отец всё больше и больше отдаляется от семьи, оставив её наедине с её проблемами.

Внимательно слушал девчонку, не перебивая, думая тем временем, что взваливаю на себя, быть может, непосильную ношу, ведь, как говориться: мы в ответе за тех, кого приручаем. В Ташкенте мы будем к вечеру. Куда же я повезу свою попутчицу? На вокзал? Ей там не место: там совсем неподходящая компания для молоденькой, красивой девушки. Да боюсь, она там простынет: вон как съёжилась и дрожит.

– Наташа, – предложил ей, – накиньте куртку – вы мёрзнете.

– Нет-нет, – скороговоркой запротестовала та, – не надо!

– Надо! – настоял я, передавая куртку.

Девушка с благодарностью набросила её на плечи и обхватила колени руками. В таком одеянии, как у неё, было не мудрено замёрзнуть: коротенькая юбочка, едва прикрывающая колени, лёгкая блузка с короткими рукавами не способны защитить от утренней прохлады.

По-видимому, девчонка очень спешила, поэтому и выскочила из дома, в чём была.

– Как же она будет жить в Ташкенте без ничего? – удивился я про себя. А вслух спросил:

– Разрешите полюбопытствовать, Наташа, каковы ваши планы?

– Планы? – голос девушки донёсся словно издалека.

– Ну да, планы, – повторил я. – Ведь прежде, чем встать на обочину дороги, где я вас увидал час назад, Вы, вероятно, думали о том, что будете делать дальше…. Почему решили ехать именно в Ташкент?

Девушка призналась чистосердечно:

– Я была так сердита, так взвинчена, что не думала, куда и зачем еду. Единственной моей целью было желание вырваться из-под тяжёлой власти мамы и отупляющего равнодушия отца…. А сейчас…. Я думаю, что мне нужно будет устроиться куда-нибудь на работу, чтобы ни от кого не зависеть. Потом будет видно.

– Ну, на работу в Ташкенте устроиться не проблема, хотя для этого сначала нужно прописаться.

Пассажирка смолкла, а я продолжил рассуждать:

– Прописаться можно у Карима, моего старинного друга. Дом у него большой – пропишут без проблем. А потом я устрою вас в наш Политехнический. После года работы в нём легче будет поступить на вечерний факультет.

Остаток дороги мы с Наташей уже разговаривали, как хорошие, давние друзья. Я был весел, раскован, шутил, рассказывал весёлые истории, удивляясь самому себе: давно меня не посещало такое настроение, словно вернулось старое доброе время институтской молодости.

Каждая удачная шутка находила живой отклик у моей попутчицы. Смеялась она от всей души: смех её, светлый и звонкий, радостной стрункой откликался в моём сердце. Я забыл о своих тревогах, о том, что буквально 4—5 часов назад у меня было удручающее состояние, что утром, после скандала с женой, мне не хотелось жить. Сейчас я был почти счастлив.

Около восьми часов вечера мы въезжали в Ташкент. Нас встретил поток машин, снующих в разных направлениях, и пешеходов, спешащих перебежать улицу в совсем не подходящем месте, особый запах родного города.

Сворачивая с Куйбышевского шоссе, я сказал спутнице:

– Сейчас поедем к моему другу детства Кариму. Он живёт с сестрёнкой Дильбархон. Места у них много. Надеюсь, вам будет там удобно.

* * *

Вот и улица Джаркурганская, где живёт мой друг, где когда-то жил и я. Вот и знакомый дом, который встречает нас тёмными окнами-глазами. Долго нажимал на кнопку звонка, звук которого казался слишком громким, зудящим на одной ноте, словно огромный шмель. Наконец, когда моё терпение начало иссякать, послышались нетвёрдые шаги, загорелся свет, и хриплый мужской голос поинтересовался:

– Кого это несёт, на ночь глядя?

Невольно удивился незнакомому голосу, а главное тону, с которым был произнесён вопрос. Но отвечать нужно, иначе не откроют:

– Это я, Сабир Усманов.

– Какой ещё Сабир? – недовольно отозвался мужчина за дверью.

– Сабир Усманов – друг Карима Атабаева, – уточнил я.

Из-за двери донеслись звуки, по которым я понял, что неизвестный мне мужчина, чертыхаясь и кряхтя, начал открывать дверь. Но вот она, наконец, открылась, и перед нами предстал сам Карим – заспанный, со спутанными волосами. Его недоумённый взгляд остановился сначала на Наташе, потом перешёл на меня.

– Это ты, Сабирка? А я тебя не узнал…. Богатым будешь…

Атабаев замолк на несколько секунд, видимо, ещё не совсем отойдя ото сна, затем продолжил:

– Заходите. Ну что стали на пороге?

Я пропустил вперёд Наташу, которая боязливо переступила порог дома, хозяин которого оказался настолько негостеприимен и сердит.

Из дальней комнаты показалось знакомое женское лицо. Тепло приветствовал молодую женщину:

– Здравствуй, Дильбархон! Рад тебя видеть.

Сестрёнка Карима узнала меня и вышла навстречу. На её лице появилась приветливая улыбка:

– Здравствуйте, Сабир-ака! Как поживаете? Давно вы не были у нас. Проходите, пожалуйста! Проходите!

Пока мы усаживались на диванчике в чистеньком уютном зале, и разговаривали с Каримом, Дильбар успела разослать дастархан. Все наши попытки отказаться от угощения, ссылаясь на позднее время, ни к чему не привели: закон гостеприимства должен соблюдаться несмотря ни на время, ни на обстоятельства. Карим настоятельно просит откушать и выпить хоть по пиале душистого индийского чая.

Зашёл разговор о моих родителях. Карим посетовал, что давно не видел их, жалуясь на то, что совершенно замотался на работе. Я невольно перехватил укоризненно-недоверчивый взгляд Дильбархон, и понял, что вовсе не чрезмерная работа сделала моего друга таким сумрачным, обрюзгшим и всклокоченным.

После ужина Дильбар увела Наташу в гостевую комнату, а я решил, что именно сейчас настало время поговорить с Каримом:

– Друг, – попросил его, – у тебя не найдётся место для этой девушки?

– В каком смысле?

Видимо, я не совсем точно выразил свою мысль, поэтому Карим не понял меня сразу.