Командировка в Индию

– Ты опозорил всю нашу семью, – сказала Рашми, немного успокоившись. – Это скоро будет известно всем.

Зазвонил телефон, и Вихан услышал голос отца Рашми. Потом вошел врач. Вихан взял ее за руку.

– Прости меня. Я к тебе буду приходить.

Когда он вышел на улицу, сразу подумал, что разговор с отцом неизбежен, отцу наверняка придется объясняться с семьей Рашми. Он уселся на парапет на набережной и позвонил отцу. Он говорил и с отцом, и с матерью, вспоминая то время, когда они с Рашми были совсем молоды и приезжали на каникулы из Лондона. Вихан тогда учился на инженера, и если бы он послушал отца и не пошел потом в военно-морское училище, может быть, все бы сложилось иначе.

Они тогда жили вместе с Рашми в доме его отца, но чаще всего в Мумбаи в квартире родителей Рашми, которая занимала целый этаж. Он тогда был еще почти мальчишка и как павлин распускал хвост, появляясь с женой на людях. Они совершали визиты к родственникам, создавая впечатление счастливой супружеской пары. Но насытившись семейной жизнью, Рашми спешила по своим делам, то она собиралась делать карьеру и уже видела себя на высоком посту, то, утомившись работой, искала удовольствий на разных закрытых мероприятиях, любила места, где собираются знакомые ей болливудские актеры, и Вихан ее часто сопровождал. Она считала себя европейской женщиной и могла позволить себе многое.

«А теперь случилась катастрофа, – думал Вихан, – Рашми лежит в госпитале, и ничего уже не исправить, разве что сохранить все случившееся в тайне. Наверняка родственники Рашми заплатили папарацци за то, чтобы те не разглашали ее имя».

Потом он позвонил матери Рашми, и они долго разговаривали. Ее мать и раньше считала, что у Рашми должен быть муж, который всегда будет рядом с ее дочерью, и она надеялась, что когда Вихан через год-полтора выйдет в отставку, они с Рашми поселяться в этом городе – и все наладится. Полная утопия, Рашми не собиралась уезжать из Европы, а Вихан ждал, что она там найдет себе подходящего мужа, иначе, если он первый потребует развода, она будет считать себя опозоренной.

Продолжать отношения с Лизой сейчас было просто невозможно, да и матери он обещал, прервать их на время и подумать. Хотя, что тут думать, чувства рождаются не от глубокомыслия, их дарят человеку боги – свидетели тысячелетиями накопленного человеческого родства, взаимоотношений, жертвенности и предательств.

Расставание

На следующий день Вихан договорился встретиться с Лизой после обеда около отеля. Когда Лиза спустилась вниз, одетая в темно-зеленое платье камиз с крупными розоватыми цветами и тонкие леггинсы, он уже поймал такси и ждал ее у входа. Он велел шоферу ехать в Джуху. Как и многие другие горожане, Вихан любил этот район новостроек, престижный, потому что здесь жили богатые люди и даже звезды Болливуда. Лизу же удивляло соседство современных отелей, променадов на европейский манер, небоскребов с затейливыми бассейнами, ресторанов и ресторанчиков всяких мастей с грязными улицами и нищими кварталами. Но зато, доехав на такси до Дадара можно было пересесть на тук-тук. Эти тук-туки или, как их еще называют, темпо, не допускались в южную, деловую, часть города, где жила Лиза. Передвигаться на темпо было прохладно, потому что фривиллер, то есть трехколесный крытый мотороллер, не имел дверей вовсе, но небезопасно, особенно если попадался водитель лихач или дикарь, который не сбавлял скорости на крутых поворотах (возможно из-за отсутствия тормозов). Заносило на повороте многих, переворачивались не каждый день, ну а разбивались не чаще раза в месяц. В общем, это был рисковый аттракцион, как и многие другие аттракционы в индийской жизни.

Иногда они бродили по широкому пляжу и смотрели, как садится солнце, а потом заходили куда-нибудь поесть. Вихану нравилась итальянская кухня, он называл себя эгетарианцем[15 - Eggetarian (англ.) – вегетарианец, который ест яйца.], хотя любил поесть и карри с курицей. Он не часто ходил в храм, собственно, как и большая часть знакомых Лизе индусов. Индуизм был для него не столько убеждением, сколько частью образования, как, например, физика с законами движения тел и частиц.

– Религия – это пунктирная линия, по которой должна выстраиваться причинно-следственная связь поступков, и случайное карри с курицей или бутылка пива не могут повлиять на убеждения человека, поступки и отношение к другим людям, – так он говорил.

Он привез Лизу в небольшой ресторанчик, и они заняли в патио столик с видом на море. Солнце постепенно погружалось в воду. Жара унималась, и на влажный, черный от грязи песок медленно накатывал прилив, принося с собой относительную прохладу. Лиза глядела на город, который надвигался на море небоскребами. Почти все эти дома были жилыми.

– Интересно, каково это жить на пятидесятом этаже? – рассуждала она вслух.

Но Вихан ее не слушал, он был необычайно серьезен, то внимательно рассматривал ее браслеты и кольца, то прятал глаза.

– Тебе так идет индийская одежда, Чандрани, здесь ты просто расцвела. Я помню, какая ты была на корабле в России – бледная и немного угловатая, – он говорил, слегка прищурив свои глаза с длинными ресницами, взгляд которых скользил мимо Лизы.

Потом он замолчал, и глаза потупились; длинными тонкими пальцами одной руки он отбивал ритм по столу, другой подпирал голову. Лиза заказала напитки и тоже притихла, предчувствуя неприятный разговор. Она думала о том, что известие об их связи, наконец, до всех дошло, может даже, с помощью Сагми, пекущегося о благополучии семейства Пателов. Наверняка ситуация была усугублена многочисленными родственниками, которые на своих посиделках все это обсуждали, разводили руками и выразительно, по-индийски, качали головой. И уж точно кто-нибудь из них вычислил по звездам, что и пожар на корабле произошел неслучайно, это было карой за связь с иностранкой. И теперь от ее возлюбленного мало что зависит, – решила Лиза.

– Я женат, – начал Вихан, – больше десяти лет. Мы дружили с детства, Рашми всегда была независимой и любопытной девчонкой, она даже играла в крикет. Когда пришло время получать образование, родители решили нас поженить и отправить учиться в Англию. Незамужняя девушка одна не может уехать за границу.

Лиза опустила глаза, она и так знала, что он женат. Выходит, стал еще женатее. Голос его казался холодным и отстраненным, в нем даже появились незнакомые нотки раздражения.

– Моя жена, – продолжал Вихан, – из богатой семьи, наша семья тоже знатная, но не такая богатая, хотя у нас всегда была земля, поэтому, когда мне еще и пяти не было, наши родители заключили договор о намерении поженить нас. Это серьезный договор, он дал возможность моему отцу и его брату брать большие кредиты и строить на земле. Мое образование стоило денег, и младший сын моего отца до сих пор не работает, учится то там, то сям, ищет себя. Его тоже надо содержать. В Индии принято подходить к браку практично, – он избегал глядеть Лизе в глаза. – Хотя мы не были все время вместе, в Англии учились в разных местах и жили порознь, только на праздники домой приезжали вместе.

– Ты любил ее? – с горечью произнесла Лиза.

– Я тогда не знал, что такое любовь. Мне просто было интересно, Рашми красивая женщина, и на нее все обращали внимание. У нас и сейчас хорошие отношения, но мы не часто видимся.

– А она тебя любит?

– Не знаю. Муж по индийской религии – это земной бог, и ни одна женщина не скажет, что она не любит своего мужа. Дело не в этом. Этот брак устраивает многих людей, и они не хотят ничего менять.

– Как у вас все запутано, – вздохнула Лиза, но Вихан перебил ее.

– Сейчас Рашми в больнице, и я обещал, что не буду с тобой встречаться, пока она не поправится. Ты не обижайся, я просто не хочу врать тебе. Все образуется.

Лиза улыбнулась, хотя в горле застрял ком, она была уверена, что с Рашми ничего серьезного, просто это способ привлечь к себе внимание. Так сказать протест, ведь терять всегда жалко, а тем более такого мужчину, как Вихан. А она, Лиза, чужая в этой стране, интересно, какое она место занимает в их иерархии. Его родня, наверное, перемыла ей все кости, когда Сагми (а кто ж еще) показал им фотографии с моряками. Она резко встала и случайно опрокинула стакан с коктейлем. Вязкая жидкость тонкой струйкой стекала со стола, и никто не подошел убрать разбитый стакан.

– Собственно, я собираюсь уезжать. Совсем скоро, – она нервно перебирала содержимое своей сумочки, искала сигареты, которые она иногда покуривала.

Хотелось убежать, испариться. Она ведь и раньше знала, что все может оборваться в любой момент, но заигралась, поверила в счастливый финал, как в болливудском кино, – обаяние Индии. Наконец она собралась с мыслями, и решила отплатить за унижение.

– Ты как буриданов осел между двумя копнами сена, – сказала она. – У вас это называется царевич Арджуна, обуреваем сомнениями на поле предстоящей битвы между родственными племенами: можно ли добыть победу, принеся в жертву кого-то из близких? Но в отличие от осла, который не смог сделать выбор и помер от голода, у Арджуны, как и положено на Востоке, был духовный учитель – возничий Кришна. И Арджуна осуществил свою миссию – выиграл битву. И твои родственники тебе подсказывают, в чем твоя миссия. Наверное, Арджуной быть лучше, чем Буридановым ослом.

Вихан глядел на Лизу с недоумением, ей показалось – просто обалдел.

– Чандрани, – он тоже встал и взял ее за руки, – послушай, мы будем вместе, просто надо подождать немного.

Она дернулась прочь и бросила ему на ходу:

– Знаю, река приведет к морю.

Но остановилась, она ведь уже не девочка, чтобы убегать в истерике. Они ушли молча. В такси Вихан сел на переднее сиденье и всю дорогу молчал. Когда вышли из машины, он сказал, что уходит в плавание на неделю-другую, что будет о ней думать, и когда вернется, они обязательно увидятся. Именно увидятся, а не встретятся – и в этом была большая неопределенность. Она отстранилась от него и, стараясь улыбаться, выговорила сквозь надвигающиеся слезы:

– Когда ты вернешься, я уже уеду. Не звони мне больше. Никогда.

Последнее слово она произнесла по слогам. Он был растерян, но не бросился ее обнимать и уговаривать, как будто она, Лиза, была в чем-то виновата.

Чемоданное настроение

В отеле у стойки регистрации стоял Андрей Томилин. Он словно почувствовал, когда вошла Лиза, и резко обернулся.

– А, вот и ты, – кивнул ей Томилин, – Роман сегодня затеял отвальную, он уезжает послезавтра. Уже почти все собрались.

Войдя, Лиза внезапно остановилась. Звуки фортепиано заполнили все огромное пространство холла, они отражались от стен и пронизывали насквозь. Она медленными шагами подошла к роялю, чтобы разглядеть пианиста. Худосочный тапер-китаец, играл импровизацию на тему: «Брызги шампанского». Он не стучал по клавишам, как Аджит, его длинные гибкие пальцы то пускались в виртуозные пассажи, переходящие в глиссандо, то почти застывали в поднятом положении, акцентируя паузы. Он играл профессионально и пронзительно, как играют на концерте на бис. «И вправду, – подумала Лиза, – жизнь иногда похожа на танго, пассажи на одном дыхании и вдруг пауза. Даже не пауза, а обрыв…» Хотелось упасть на диван рядом с ним и закрыть глаза, чтобы ритм настигающей тоски и внезапно вспыхивающей надежды прошел через ее вены.

Томилин все время ей что-то говорил. Он явно испытывал к Лизе симпатию, и это ее утомляло.

– Я тоже хочу уехать, – растерянно произнесла Лиза невпопад.

– Лиза, ну ты идешь? – подгонял ее Андрей.

Пианист доиграл последние такты, и Лиза медленно пошла к лифту.

– В тропиках, – рассуждала она, пока они поднимались, – устаешь быстрее, и вечером совсем не хочется, чтобы тебя тревожили, но в отеле ты постоянно у всех на виду.

Когда вошли в номер, Геныч, подпоясанный полотенцем и оттого похожий на настоящего повара, уже выложил на тарелке нарезку мяса зебу и копченую буйволятину и крошил салат. Кто-то резал арбуз, на блюде были разложены киви, манго и питахайя с белой в черную крапинку мякотью. Начальник смежного проекта Сан Саныч Селиванов, старый друг Ромы, открывал бутылку «Тичерс». Роман любил застолья, и всегда заранее к ним готовился. Он никогда не брал «рога», то есть второсортное виски «Роял Стаг». Вот и сейчас он позаботился даже о десерте – в холодильнике стоял торт из венского кафе.

Знакомых у Романа было много, некоторые просто ненадолго заглядывали, чтобы попрощаться, другие, приносили выпивку, усаживались, теснясь, на диване и на кровати. И поскольку Лиза была здесь единственной женщиной, приходилось со всеми раскланиваться, выдергивая из памяти их имена, и всем улыбаться. Наконец дверь закрылась, и остался круг старых друзей по командировкам. Сначала она собиралась быстро уйти, но незаметно расслабилась, прислушиваясь к неспешным разговорам мужчин. Вспоминали тех, кто в море, то есть на других проектах, а их было много, и не только в России. Потом стали обсуждать шопинг в Мумбаи и, наконец, добрались до индийской действительности, которая на каждом шагу поражала. О богатых в этом городе местные жители говорили с уважением, с присущей индийцам непосредственностью. Миллионеры меняли облик города, соревнуясь со всем миром в строительстве небоскребов. Чего только стоит частный дом миллиардера Мукеша Амбани на Атламаунд Роуд, высотой в сто семьдесят метров. Он находился в паре километров от отеля; с улицы дом не был огражден, и, проходя мимо, можно было созерцать старинные автомобили, которые стояли около пятиэтажного гаража и хозяйской заправки.

– Чем больше разница между богатыми и бедными, тем выгоднее, – философствовал Рома. – Не надо тратиться на внедрение новой техники, и даже рацпредложений не надо. Это не даст такого экономического эффекта, как копеечный труд муравейника нищих. Ведь, как ни крути, в Индии зарабатываются большие бабки.

– Да-да, – поддакивал Селиванов, начальник смежного проекта. – Вы видели, как они строят небоскребы? – Рабочие живут на этажах, которые они строят, тягают грузы на этаж при помощи блоков: и пруты для сварки, и цемент для заливки. А уж индийские строительные леса – это просто ужас.