Этот демон мой!

– Не хотел. И попробовал бы договориться, но, боюсь, такую возможность мы упустили, когда узнали, что дочь главного ловчего связана с демоном, – вздохнул Майкл. – Уверен, теперь твой отец не пойдет ни на какие переговоры.

Сесиль плохо знала папу с другой стороны. Понимала, что Альфред Андерфер дома и на работе – это два разных человека. Но главный ловчий по определению не может отличаться мягкостью натуры и склонностью к сантиментам. Поэтому причин не верить словам наставника у нее не имелось.

– В такой ситуации я бы посоветовал тебе думать прежде всего о себе. Демона тем или иным способом мы нейтрализуем, а вот тебе нужно жить дальше. В нашем мире. И, желательно, долго и счастливо, за пределами исправительной колонии.

Девушка ничего не ответила. Она это прекрасно понимала, столько думала надо всей ситуацией. Неужели нет другого выхода?

– Ты же знаешь, что я прав. Суд состоится завтра. Принимай все условия, которые предложат. Ты не спасешь его, постарайся позаботиться о себе, – попросил мужчина.

Сесиль снова промолчала. Легко сказать – позаботься о себе… Почему все не могут взглянуть шире? Ведь сами же говорят, что высший демон отличается от остальных. Почему не дадут ему шанс? И не только ему, а всем демонам в его лице.

– Скажите, а остальным демонам, про которых я рассказывала, что-нибудь будет?

– Меченого нет ни по одному из адресов, его уже вместе с Ашем объявили в розыск. А Белая Кобра… – Дарг взглянул на пометки в ежедневнике. – Я знаком с этой демонессой, ее еще никому не удавалось поймать за хвост, и сейчас доказательств мало для реального обвинения. Ужин в ресторане с высшим, как ты понимаешь, мы ей вменить не можем. Уверен, она вообще станет отрицать, что знала о его настоящем уровне. Или заявит, что он ее принуждал, угрожал, запугивал – не удивлюсь. Во всяком случае, эта выкрутится, не то что некоторые.

– Я не могу, – охотница умоляюще посмотрела на наставника. – Он, правда, хороший. И столько раз помогал мне…

– Сесиль, – Дарг подался вперед, понижая голос. – Не ты первая, не ты последняя, кто влюбился в призванного. Но, поверь, хорошо еще не кончилась ни одна такая история. Хочешь рискнуть и стать первой счастливицей? Дерзай. Прояви упорство, стисни зубы и молчи на заседании суда, может, твой демон и оценит. Но учти, о служении Протекторату ты можешь забыть. И, возможно, не только ты, – последнее было сказано совсем тихо с прямым намеком, почти угрозой.

– Я поняла.

У нее изначально не было выбора, как и шанса у их отношений. Выбрать демона и подставить семью? Или заставить своим поступком отказаться от нее, оборвать все связи, лишиться того, что действительно дорого?..

– Вот только слез не надо, – попросил мужчина. – Я сказал, как действовать и с кого брать пример. Остальное за тебя сделают. Не сомневаюсь, твой отец привлечет лучших защитников.

Сесиль кивнула, шмыгая носом и стараясь удержать слезы в глазах, получалось плохо, они копились и грозились вот-вот потечь по бледным щекам. Ловчий не выдержал и протянул платок, охотница не стала отказываться. Она уже попробовала быть независимой и самостоятельной, и вот к чему это привело.

21. Суд Протектората

Время в тюрьме тянулось мучительно медленно, и капли подтекающего крана только подчеркивали и растягивали происходящее, заставляя отсчитывать секунды между падениями. Занять себя было нечем: не отвлекали книги, которые Сесиль не могла нормально воспринимать, по пять раз начиная заново читать каждую страницу и все равно не улавливая смысл. Остались только мысли, которые особенно утомляли. Все время охотница пролежала на кушетке, но такой уставшей и раздавленной еще никогда себя не чувствовала. Снова и снова проигрывая разные ситуации, задавая вопрос “а что было бы, если…?” Если бы не встретились, не познакомились, не стали встречаться? Она бы, конечно, не оказалась в таком месте и в такой ситуации. Но почему-то от мысли, что в ее жизни могло не оказаться Аша, лучше не становилось. А от осознания, что в ее будущем, как ни крути, места для Аша нет, делалось совсем плохо.

Обед так и остался нетронутым, даже сладкое, которое положили на поднос: шоколад и печенье, не из самых дешевых, не привлекли. Уносивший поднос охранник неодобрительно посмотрел на заключенную, но промолчал. Зато когда принес ужин, настоятельно попросил съесть. Сесиль не отреагировала, все так же лежа на кушетке. Кажется, сил не было даже на то, чтобы встать. Про желание поесть и говорить нечего. Надо ответить, чтобы оставили еду или, наоборот, унесли, но и говорить тоже не хотелось. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось и ее оставили в покое.

Замок лязгнул, чем привлек внимание девушки: такого она не ожидала. Неужели папа пообещал всех уволить, если его дочь не будет есть? Вряд ли, да ему и не до этого. К тому же к тюрьме главный ловчий вряд ли имеет какое-то отношение, чтобы угрожать подобным. Здесь свои начальники.

– Поешьте, – охранник поставил поднос прямо на кушетку, – завтра вам понадобятся силы. И не только завтра.

– Спасибо, я не хочу, – отозвалась девушка, все-таки садясь. Лежать при мужчине было неудобно.

– Мисс Андерфер, я всегда восхищался вашим отцом, – начал охранник, чем привлек внимание охотницы.

Среднего роста и совершенно невзрачный: мышиного цвета волосы, серо-голубые глаза, кожа какого-то нездорового землистого оттенка, слегка перекошенный нос. Прямо сказать, не красавец. Да и возраст какой-то неопределенный, можно дать как сорок с поправкой на нездоровый образ жизни, так и все шестьдесят. На улице такого и не заметишь, а в одиночке тюрьмы охранник очень даже выделялся.

– Еще мальчишкой я читал про вашего деда и бабушку. Фрей и Агата, – на именах охранник улыбнулся: нет, шестидесяти ему, конечно, нет. Вряд ли он старше ее отца. – Они были кумирами, примером для нашего поколения. Я тогда мечтал стать охотником, но дара у меня нет, а против природы не попрешь. Правда от идеи служить Протекторату так и не отказался, и вот теперь я здесь, – мужчина невесело усмехнулся, оглядываясь. Да, работать в тюрьме Протектората для людей – совсем не то же самое, что ловить демонов, купаясь в лучах славы и почестях. – За тридцать лет я насмотрелся всякого, и поверьте, мисс, те, кто сдаются здесь, даже выйдя за стены тюрьмы, так и остаются ее заключенными. И наоборот, кто не сломается в камерах, уже не сломается ни от чего. Такая проверка. Человек познается в тюрьме, – снова улыбнулся от местной шутки охранник. – Я не знаю, что там у вас с тем демоном, которого все ищут, да это и не моего ума дело. Но чем бы все ни кончилось – не сдавайтесь. И поешьте.

Простые слова обычного и абсолютно незнакомого человека. Не охотник, не ловчий, он и служитель-то весьма условно: как можно быть служителем без дара? А вот она с даром, и толку? Значит, не дар решает все…

– Спасибо, – Сесиль улыбнулась и поставила поднос на колени. – Я все съем, обещаю.

– Вот и славно, – подмигнул мужчина. – Поставьте потом все к окошку, я заберу.

И вышел, не назвав ни имени, ни должности. Наверное, это тоже не очень важно, вряд ли они встретятся за пределами серых стен, но его слова… Ни заверения отца, ни разговор с Майклом Даргом не смогли дать одного, самого важного, – уверенности в себе. Слушайся старших – и будешь умничкой, им виднее, а ты оставайся хорошей девочкой и не доставляй лишних проблем – вот к чему сводилось все. Оба они: и отец, и наставник, предлагали сдаться. Но нашелся-таки один-единственный человек, попросивший об обратном. И он прав. Она не должна сдаваться. Не сейчас. Иначе этот проигрыш будет на всю жизнь.

А ужин действительно оказался вкусный.

Утро перед судом началось рано. Сначала Сесиль подняли и выполнили все процедуры, которые полагается выполнять сразу, но у нее запоздали: фотографирование, отпечатки пальцев, заполнение опросника. Все это было как в кино, столько раз виденное, а теперь происходившее наяву.

Уже вернувшись в камеру, девушка обнаружила обычную одежду, в которой ей полагалось явиться на заседание суда. Строгие брюки и рубашка, а к ним туфли на каблуке. Все куплено ею когда-то для экзаменов. Кто бы знал, что пригодится еще и в таких обстоятельствах?

Полностью одетая, охотница ходила по камере, растирая вспотевшие ладони. Сидеть было невозможно, рот постоянно наполнялся слюной, на завтрак она осилила только сладкий чай и одну-единственную печенюшку. В голове слегка шумело, и пришедшему конвою девушка обрадовалась, как родным. Было страшно, ужасно страшно. Но страх, замешанный на ожидании, это совсем не то, что страх действия. В камере стало совсем тесно, кажется, даже стены постепенно сужались. Интересно, можно ли это назвать первыми признаками клаустрофобии? В коридоре, пусть таком же сером и неприветливом, наконец, получилось сделать первый свободных вздох.

Она справится.

Переход из здания тюрьмы в здание суда по связующему коридору напоминал попадание из зимы в лето или, на крайний случай, из ночи в день. Ложишься спать в темноте, а просыпаешься в ярких лучах солнца. Темно-серый коридор сменился приятными желтыми стенами, высокими потолками с лепниной и хрустальными люстрами, картинами, статуями, живыми цветами в больших напольных кадках. Ненормальная роскошь после тюрьмы. Почти дворец. И это дворцовое убранство только подчеркивало положение заключенной. Но времени осмотреться у Сесиль не имелось. Они быстро шли по коридору прямиком к залу суда, где должно проходить слушание по сегодняшнему делу, очень громкому, связанному одновременно с высшим демоном и фамилией одних из влиятельнейших людей в Протекторате. Было бы странно, не вызови оно ажиотаж, так что представителей прессы и просто желающих поглазеть нашлось достаточно. Хорошо, что на слушание по такому важному делу посторонних не пустили, и двери захлопнулись, отсекая вспышки камер, стоило девушке переступить порог зала. Взгляд сразу выхватил родителей, бабушку с дедушкой, Лёньку, Флоранс, Майкла Дарга с его командой и Эрика. Последний, единственный из знакомых, не смотрел в ее сторону. Ну что ж, ожидаемо.

У скамьи подсудимых ее ждал адвокат, быстро представившийся мистером Сэндом. Маленький, кругленький, лысеющий, с большой кожаной папкой. Мистер Сэнд, несмотря на комплекцию, проворно подошел к девушке, спешно раскланялся и принялся вводить подопечную в курс дела. Будто она сама не знала, что дело ее весьма и весьма плохо. Впрочем, защитник, суетившийся за столом и тасовавший исписанные листы бумаги из папки, придерживался иного мнения.

– Положитесь на меня, – шепнул он охотнице. – У нас не было времени обсудить с вами линию поведения, поэтому просто соглашайтесь во всем со мной. С вашим отцом мы все согласовали.

Сесиль не ответила, повернулась к отцу, напряженно наблюдающему за ней. Рядом мама, бледная и взволнованная, Леонидас держит ее за руку и тоже волнуется, пусть и улыбается, когда ловит ее взгляд. Но появление судьи сместило все внимание на человека в мантии.

Судей Протектората всегда было немного, и они рассматривали исключительно дела, связанные с демонами. Высокий худощавый мужчина с хищным тонким лицом: вытянутый овал, узкий, заостренный подбородок, длинный нос с горбинкой, тоже острой, ломаной, брови прямым росчерком отделяли высокий лоб от темных глубоко посаженных глаз. На нем и мантия смотрелась странно, болталась, как на вешалке, только подчеркивая тонкие руки и длинные пальцы с узловатыми фалангами. Но в этих руках была огромная власть и сила. Они все с даром, все прошли обучение и долгий путь на самых разных поприщах, прежде чем набраться опыта и получить должность судьи. То, что опыт данного судьи был явно не боевой, сомнений не вызывало. Теоретик, скорее всего – призывающий. Сесиль не знала, почему сделала именно такой вывод, но была в нем уверена. Потом обязательно уточнит, ошиблась или нет. Если, конечно, попадет после домой, а не вернется в камеру.

– Слушание по делу Сесиль Андерфер, обвиняемой в пособничестве демону, объявляется открытым!

Громко проговорил судья и махнул молотом, как дерижер оркестру. В этом оркестре были четко расписанные роли, партии, читаемые по партитурам, которые музыканты знали в совершенстве. Первой скрипкой вышел обвинитель. Его даже немолодым не назовешь – старый и сухой мужчина, явно из тех, кто и в молодости не отличался легкостью нрава, а к старости и вовсе сделался невыносим. Морализатор и поборник старого порядка и порядка вообще, он одним взглядом дать понять охотнице, что просто так ее отсюда не выпустят.

Обвинитель поднялся со своего места и, расхаживая перед подиумом судьи, начал рассуждать о том, куда скатилось нынешнее поколение охотников. Что необходима публичная порка, иначе из одного нарушения вырастут многие. Не удастся избежать огласки – слишком громкое дело. На этом защитник выразил протест и потребовал, чтобы обвинитель переходил к делу, и судья его поддержал. Но поддержка судьи в данном вопросе мало что значила: все уже услышали, и многие, судя по лицам, на которые Сесиль боялась смотреть, согласились.

– Готова ли обвиняемая искупить свою вину и сотрудничать со следствием? – после жесткой речи первого говорившего задал вопрос судья.

Все обернулись в ожидании ответа, правда, мало кто предполагал, что он будет отрицательный. Правильно, какие у нее еще шансы спастись? Сесиль набрала в грудь побольше воздуха, чтобы не сказать, вытолкнуть из груди ответ.

– Ваша честь, – защитник вскочил, не позволив подзащитной ответить. – Вину мисс Андерфер еще предстоит доказать, пока что ей не с чем соглашаться или не соглашаться.

– Хорошо, – судья явно хотел бы поскорее закончить слушание. Наверняка, у него есть дела посущественнее, чем разбираться с глупой девчонкой, но с такой постановкой вопроса не поспоришь. – Я прошу пригласить свидетелей.

Свидетели были разные: и преподаватели Школы, которые с осуждением смотрели на вчерашнюю подопечную, но подтверждали, что Сесиль всегда находилась в числе лучших, дисциплину соблюдала, никаких склонностей к нарушениям не имела. Немногочисленные товарищи по Школе, подтвердившие слова преподавателей. Затем пригласили Фло.

Подруга постоянно кидала на Сесиль виноватые взгляды и ощутимо нервничала, поднимаясь на стойку для свидетелей. Кристалл правды активировался, стоило ей к нему прикоснуться.

– Вы знали об отношениях Сесиль Андерфер с демоном? – задал первый вопрос обвинитель.

– Да, – девушка прикусила губу.

– А о том, кем является демон, вам было известно? – зал замер: скажи Флоранс “да”, и Сесиль с защитником придется потесниться на своей скамье.

– Нет, я знала только о том, что он демон. Не человек.