Учительница нежная моя

Она пожала плечами.

– Почему бы нет?

Зюзин пожевал губами.

– Выглядит так, будто вы от кого-то бежали, – медленно изрек он, закрывая трудовую книжку.

Откинувшись на скрипнувшем стуле, он сложил короткие ручки на надутом пузе. С интересом заскользил по ней взглядом. "Барышня хоть и не первой свежести, но хороша".

Впрочем, эта мысль пронеслась в шаровидной голове подполковника скорее по инерции. Никаких амуров он уже давно не крутил, стар стал да ленив. К тому же смертно боялся супруги своей Антонины.

"Что ж, пускай работает. Право на труд гарантировано советской конституцией", – подумал он и протянул Ирине листок бумаги.

– Пишите заявление и оформляйтесь.

Ее обдало теплым счастьем. "Скоро она поселится в части! Она будет жить там же, где и Ярослав. Будет вдыхать тот же запах, ходить по тем же дорожкам. И время от времени сможет видеть его".

Она отогнала слишком смелые мысли, боясь спугнуть удачу.

Ирине было легко. Она неслась, словно в детстве, по улице Жесвинска, вдыхая холодный сырой воздух. Ей было тепло, даже жарко. Она размотала шарф на шее, волосы развевались. Два мужика посторонились и засмотрелись ей вслед.

Вот оно, счастье!..

– Папа, я здесь задержусь!

– Насколько?

– Не знаю.

– Ты с ума сошла! Что ты там будешь делать, в этом… как его… Свинежске?

– В Жесвинске я буду работать.

– Кем?

– Уборщицей в части.

– У меня нет слов. Ирочка, опомнись. Я тебя прошу… Ох, была бы жива мама… Это же ужасно.

– Ничего ужасного. 85 рублей плюс паек. Плюс возможность бесплатно столоваться. Кстати, на территории части есть книжный, там уйма дефицитной литературы. Соловьев, Ницше, Даниил Андреев. Я просто глазам не поверила.

– Но как же твое педагогическое призвание? Коту под хвост?

– Мое призвание здесь. И у него есть имя.

– Это тот самый боец?

– Да.

– Кажется, я слишком тебе баловал.

– Папа!..

Промелькнул Новый год. Ярослав провел его в наряде. Стоял на тумбочке, прислушиваясь к казарменной какофонии, льющейся из ленинской комнаты. Там были накрыты столы, туда перенесли телевизор. Оттуда слышался возбужденный гомон, доносились всплески музыки.

Через порог перевалил и грузно плюхнулся в сенях, задышал, захрипел 1990-й год. Словно вестник смертельной болезни.

Ярослав об этом не думал. В его собственной жизни стряслось нечто такое, что затмило собой все.

Подошел Игорь, сунул ему парочку конфет с праздничного стола. Шепнул, что чуть позже кусок торта вынесет.

Но не вынес. То ли забыл, то ли всё съели прожорливые бойцы…

Ирина Леонидовна отметила Новый год в одиночестве. В комнате при армейском магазине четыре на три метра. За маленьким столиком выпила немного шампанского, чокнувшись ровно в 12 ночи с квадратным будильником. После чего раскрыла дневник. Тот самый, который мяла своими пакостными руками Коняева.

Она не вела его давно. Разгладила страницы, взяла ручку. Коснулась бумаги и почувствовала, как ее уносит, словно течением. Она не пыталась сопротивляться. Как в далеком детстве на Десне ее подхватило и унесло далеко-далеко. Это было так приятно и восхитительно, даже несмотря на испуганные крики мамы и всплеск позади – это отец слетел с песчаного откоса и бросился за ней в воду…

В ее обязанности вменялось убирать все гражданские помещения на территории воинской части. Продуктовый, книжный и хозтоварный магазины, а также домик швеи.

Ирина Леонидовна работала на совесть. Чуть свет вставала и мыла полы, вытирала пыль. Вечером после закрытия магазинов совершала повторный обход с тряпками.

С непривычки она умаивалась, спина к концу дня побаливала. Но мысль о том, что Ярослав где-то рядом, отвлекала от рутины.

Несколько раз, таща ведро с водой, она сворачивала к плацу. Здесь круглые сутки шла подготовка к 23 февраля – топтанье колонн, гавканье сержантов, окрики офицеров.

Она как бы случайно замирала на краю плаца, делая вид, что утомилась. Утирая лоб, вглядывалась в силуэты бойцов. Пару раз ей казалось, что в строю, среди одинаковых шинелей и шапок, она видит родной профиль.

В один из вечеров в продуктовый магазин заглянул майор Караваев. После рабочего дня он никогда не спешил домой, где его ждали толстая жена и двое мерзавцев-подростков, длинноволосый рокер и лысая байкерша. Майор обычно прогуливался по воинской части хозяйской походкой, проверял, все ли в порядке. Втайне Караваев ненавидел командира полка Сысоева и мечтал однажды вскрыть какой-нибудь фатальный недостаток, который поможет сковырнуть Сысоева с его должности. И тогда, глядишь, он, Караваев, получит еще одну звезду и взлетит из обычного штабного офицера в замы командира части. А там и до главной должности рукой подать.

Когда он скрипнул дверью в магазин, Ирина домывала пол. Тщательно выкручивала ворсистую тряпку, грязная вода стекала в эмалированое ведро с литерами в/ч 32752. На Ирине был короткий форменный халат, доставшийся ей от приземистой предшественницы. Когда Ирина нагибалась, полы этого халата взмывали почти до попы.

Караваев вперил в ее ноги жадные глаза. Его брыла под щеками затрепетали.

Ирина Леонидовна обернулась. На ее лице блуждала улыбка – отсвет мечтаний о Ярославе. Караваев истолковал этот взгляд по-своему. Его губы плотоядно выпятились.

–Добрый день, уважаемая, – пробасил он. – Я вас раньше не видел. Вы новенькая?

– Да, – кивнула Ирина, набрасывая тряпку на крестовину швабры.

– Вы замечательно убираете.

– Спасибо.

Она плавно заработала шваброй, не без изящества отставив бедро.

Караваев залюбовался. "Кто она такая? Откуда?"

– Разрешите… То есть, гм, позвольте попросить вас убрать еще одно помещение. В виде исключения и в обмен на поощрение, – пробубнил он.