Время подонков: хроника луганской перестройки

Его жизнью и состоянием надо было дорожить. Он – финансовая опора их совместной жизни.

Милюк на следующий день, точно в двенадцать часов, был у Слизнюка в кабинете. Тот встретил его с довольной улыбкой:

– Знаете? Только вы вчера ушли мне позвонил вице-премьер по гуманитарной политике по поводу этой книги. – Он взял книгу Матвеева и протянул Милюку, и тот увидел, что на столе у Слизнюка лежит точно такая же книга. Милюк удивленно поглядел на книгу, а потом на Слизнюка. Тот, перехватив его взгляд, пояснил: – пришлось ехать к министру. Оказывается, служба безопасности узнала об этих книгах раньше и их все изъяла у издательства в Днепропетровске. Министр сказал, что активно в эту работу включились луганские патриоты, узнав об этой книге. Научный руководитель Матвеева уже получил от министра нагоняй и больше ни одна диссертация его аспиранта у нас не пройдет. Так что, спасибо вам и всем, кто вовремя среагировал на эту книгу. Министр назвал ее пасквилем на нашу историю.

Милюк вздохнул свободнее – это работа Кирисовой. Он остался в стороне и, слава богу, что не высветился. Пока все идет хорошо.

– Вот и у вас есть книга, – как можно спокойнее произнес Милюк и перешел к конкретному делу. – Наш регион особый, много проживает людей, много институтов, а значит, ученых и нам бы надо открыть совет по защите…

Слизнюк сразу же все понял – за услугу, оказанную им Милюком, надо того поощрить, тем более, он не просит материального поощрения, а просто открыть совет, и он ответил:

– Мы сами думаем об открытии такого совета в Луганске. Но там не было кандидатуры на пост председателя. Все профессора придерживаются просоветской истории. Но в вас видна фигура председателя. В ближайшее время мы решим этот вопрос.

У Милюка повлажнели глаза от нахлынувшей благодарности к собеседнику, и он только ответил:

– Я постараюсь подобрать членов совета – настоящих патриотов.

– Хорошо. Но вчера, к вечеру, после моего посещения министра, ко мне пришел следователь службы безопасности. За это дело взялась не милиция, а безопасность. Эта книга подрывает основы нашего национального сознания и государства. А добавьте убийство. Как видите – все очень серьезно. Следователь хотел бы поговорить с вами, выяснить какие-то черты характера Матвеева, его поведение… – Слизнюк говорил обтекаемо, стараясь не смотреть в глаза Милюку и он заподозрил, что от него хотят что-то серьезное.

– Я не против встречи со следователем.

Милюк решил, что он ответит на вопросы следователя, а лишнее знакомство не помешает в дальнейшем.

– Вот номер его рабочего телефона. Позвоните и договоритесь о встрече.

Он дал листок с номером телефона. Они попрощались, пожав друг другу руки, и Слизнюк произнес на прощание:

– Пока направьте все силы на формирование состава совета и, чем быстрее сформируете, тем быстрее мы его утвердим.

Милюк вышел в приподнятом настроении – быть председателем совета по защите диссертаций – это денежное место. Правда, такие деньги называют грязными, но грязные деньги пачкают не руки, а совесть, а деньги – лучшее снотворное для совести. Он с телефона-автомата позвонил следователю, и договорились встретиться завтра, с утра.

Милюк пришел на Владимирскую, к бывшему зданию КГБ, которое теперь занимала служба безопасности. Проклятое всеми слово «комитет» заменили на слово «служба», а функции этого здания остались прежними – ловить врагов государства. Но о КГБ демократы вспоминали всегда, а что сейчас есть аналогичная служба – о ней просто не вспоминали. Милюк со служебного телефона позвонил следователю и тот вскоре вышел, и они уединились в отдельной, служебной комнатке для посетителей.

Следователь расспрашивал о Матвееве. Милюк, в целом, дал ему хорошую оценку, только отметил, что он любит выпить и ненавидит галицийский национализм. Видимо, следователь не ожидал что-то новое узнать о Матвееве. И тогда он сказал то, что уже слышал Милюк от Семерчука: есть данные, что не Матвеев убил девушку, а кто-то другой. Следователь не стал уточнять, кто это другой, но у Милюка, как и несколько дней назад заныло под ложечкой, и выделилась обильная слюна – может, все же зря он встрял в это дело? Нужно ему место председателя в совете?

– А точно известно, что не он женщину убил?

– Милиция стала считать, что не он. И Матвеев отрицает убийство и называет подростка из УНА-УНСО. Но три дня назад дело передали нам и дали его книгу, направленную против Украины. Теперь надо его изолировать от украинского общества. Нам надо, чтобы он признался в убийстве женщины. Нужен хороший знакомый, который бы ему объяснил, что за умышленное убийство он получит на полную катушку, а если признается, что убил нечаянно, то мы ему напишем непредумышленное убийство. А это срок до десяти лет. А так может получить пожизненный срок.

Милюк молчал, выжидая, когда следователь снова начнет говорить, и тот попросил его:

– Вы работаете с ним на одной кафедре, вместе учились…. Не могли бы вы поговорить с ним по-дружески и попросить признаться в непредумышленном убийстве?

Милюк отрицательно закачал головой, а следователь повторил:

– Вы его давно знаете, вместе работаете… Он бы мог вас послушать.

– Поэтому не могу, что я с ним вместе работаю и его знаю со студенческих лет.

На лице следователя ясно проступило разочарование.

– Мне кажется, он бы прислушался к голосу близкого товарища.

И тут в голову Милюка пришла мысль, – а не перенаправить ли это дело Семерчуку. И он произнес:

– Поймите правильно, если бы я сейчас с ним встретился, то стал бы его врагом. У нас было много общего в жизни, – как честный человек, добавил Милюк, – я не хочу с ним встречаться. Но в Киеве живет еще один товарищ, который учился вместе с нами в институте. Он хорошо знает Матвеева.

Милюк не стал рассказывать, что Семерчук развелся с женой из-за того, что она вступила в любовную связь с Матвеевым. Следователь, узнав об этом, может отказаться от услуг Семерчука. Но тот ухватился за это предложение. Следователь записал адрес и телефон Семерчука с визитной карточки, которую тот дал Милюку. Они расстались, но следователь предупредил на прощание, что сказанное им составляет государственную тайну, поэтому Милюк должен молчать об этом разговоре. Всем, упоминаемым в книге лицам, Милюк показал книгу, и на следующий день уехал в Луганск. На работе его попросил Краснецов отдать книгу и Милюк ответил:

– У меня книги нет. Я ее сжег, чтобы не было ни у тебя, ни у меня проблем с правоохранительными органами.

– Зря сжег, – по голосу было слышно, что Краснецов не поверил в это объяснение, – тебе звонила Лена Семерчук. Позвони ей.

– Сама позвонит, – ответил Милюк.

А Лена после звонка пьяного Семерчука не могла поверить, что Николай убил человека и сейчас сидит в тюрьме. На другой день, после звонка бывшего мужа, она позвонила на кафедру, где работал Матвеев и к телефону подошел Краснецов.

– Слава! Скажи мне – правда, что арестован Николай? – умоляла она его ответить, надеясь в душе, что такое жестокое известие – ложь.

Но Краснецов ничего толком не мог ответить – все повторял, что это слухи, но подтвердил, что Матвеев арестован и попросил перезвонить Милюку, как только тот приедет из Киева. Спустя несколько дней, Лена дозвонилась до Милюка:

– Витя! Объясни, что там случилось? Николай не мог убить никого, тем более женщину.

Но Милюк, знавший о происшествии с Матвеевым больше других, ничего конкретно не ответил Лене. Подтвердил, что сидит Николай в тюрьме и пока идет следствие. И Лена спросила:

– А много ему могут дать?

– Кто знает. Если умышленное убийство, то много, если непредумышленное – поменьше… Сейчас в Киеве его жена, может она больше узнает. – Это был его последний совет упавшей духом женщине.

Милюк никому не говорил, что женщину убил не Матвеев. Он помнил, что ему на прощание сказал следователь – не разглашать секреты их разговора. Он понимал, что молчать в его интересах.

Лена глубоко, до глубины души, переживала то, что произошло с Николаем. И почему-то считала себя виноватой в прошедших событиях. Она чувствовала, что оказалась в пустоте жизни. И из этой пустоты она не сможет сама выбраться – нет точки опоры. И через неделю она позвонила жене Матвеева на их домашний телефон, считая, что та должна приехать из Киева. Трубку взяла жена Николая, и Лена робким голосом спросила:

– Это Света у телефона?

– Да, – послышался грустный голос жены Матвеева, что у Лены сжалось сердце. – А это кто говорит?

Лена заколебалась, как ответить?

– Я – Лена, знакомая Николая.

– А, Лена! – послышался удивленный голос жены Матвеева, – а я думаю, позвоните вы мне или нет?

– Вы меня знаете?

– Мы ж вами встречались иногда на улице, когда я была вместе с мужем. И я знаю, что Коля с вами встречается.

– Он вам рассказал?