Время подонков: хроника луганской перестройки

– Только одна просьба – не надо, чтобы моя фамилия, кроме этой бумажки, фигурировала в делах.

– Я о вашей просьбе напишу в сопроводительном письме.

Милюк поставил свою подпись и спросил следователя:

– А большой срок могут ему дать?

– Если докажут убийство, – то большой. Убитая, как можно понять, активный политический деятель. Возможен пожизненный срок. В любом случае, пятнадцать, а то и двадцать лет.

– А если будут смягчающие обстоятельства?

– За успешные преступления, не наказывают, – произнес следователь непонятную для обычного человека фразу и попрощался с Милюком.

Милюк раздумывал, что же делать дальше. На деле Матвеева можно продвинуться в карьерном росте, а это всегда деньги и не только заработная плата. Единственное, что его смущало – все ли он сможет сделать в рамках приличия. Чувство, максимально затрудняющее карьерный рост, является чувство собственного достоинства. Как-никак он знаком с Матвеевым уже больше двадцати лет. Вместе, будучи студентами, а потом, уже совместно работая, они решали много общих дел, иногда, и не совсем приятных, о которых даже не стоит вспоминать. Но теперь можно на его ошибке выдвинуться самому – только проявить гражданское мужество, правда, в национальном проявлении. В этом мире невозможно быть порядочным со всеми, решил Милюк и грех не воспользоваться ошибкой, даже своего близкого товарища, для своего благополучия. Жить хорошо – это естественное состояние человека, которое подминает под себя все нормы морали. И Милюк решил показать книгу тем «освидченным» людям Луганска, которых описал Матвеев в своей книге.

На следующий день он пошел в педагогический институт, чтобы встретиться с Кирисовой. Ее «просветительскую» деятельность на ниве незалежности державы, более полно описал Матвеев. Ольга была на работе, но пришлось подождать, пока шло занятие. Они знали друг друга давно, и поэтому она игриво поприветствовала его:

– Что тебя привело к нам?

Темпераментная и любвеобильная Оля, при виде представительного мужчины, часто говорило двусмысленно – и личное, и гражданское часто у нее были неотделимы. Вот и сейчас она жила с очередным мужем, прожженным националистом, который любил выпить, да и побить свою сожительницу. Но она стойко делила трудности семейной жизни, в ожидании нового мужа. Но возраст сказывался, и мужа становилось найти все труднее – все-таки уже сорок лет. Вот и сейчас, она давала непонятный, но призывной сигнал самки Милюку, – он красивый мужчина, и грех не показать ему свою доброжелательность. Но Милюк был настроен по-деловому и сразу ответил:

– Оля! Я к тебе пришел по очень серьезному делу. Ты знаешь, что Матвеев арестован в Киеве?

Кирисова была на месте трагедии и видела арест Матвеева, но говорить о том, что она видела – пока было рано.

– Слышала, что арестован, – дала она уклончивый ответ.

– Он совершил убийство, – Милюк облизнул губы, – какой-то женщины, которая пыталась вразумить его в осведомленном духе.

А вот этого Кирисова не знала. Она помнила, что женщину, которая была вместе с Матвеевым. Ее пронзил острым трезубцем парнишка из рядов украинской самообороны. До Кирисовой стало доходить – так в убийстве обвиняют Матвеева, а не мальчишку! Очень хорошо! Теперь этот враг незалежной Украины и ее лично, будет нейтрализован и, возможно, на долгое время. И она ответила, будто бы не видела, что тогда происходило тогда, на улице:

– От него этого можно было ожидать. Он на дух не терпит украинского.

– Не знаю, как на дух, но у него жена – украинка. Но я пришел по более серьезному делу. Вышла книга Матвеева, – он показал книгу Кирисовой, – там написано о тебе. Очень нехорошо написано. Читай. Там и про других твоих соратников написано.

Кирисова стала читать книгу, открытую на нужной странице.

– Прочитала… Ну и, гад, он.

– Это не все. Вот другое место, где говорится о тебе.

Кирисова прочитала и предложила:

– Дай мне почитать книгу?

– У меня один экземпляр. Я хотел сделать ксерокс с нее.

– Я сама сделаю, – перебила его Кирисова, – у меня дома есть факс и ксерокс.

– Откуда он у тебя? – удивился Милюк.

– Мне дали, как руководителю провода УНА-УНСО, в Луганске.

Эта аббревиатура означала Украинская национальная ассамблея – Украинская национальная самооборона, – националистические группы украинских фашистов. А провод – это руководство на разных уровнях.

– Когда я пришла на занятия в форме УНА-УНСО, то выпустили в городе листовку: смотрите – это фашисты. Там была фотография моего мужа, тоже в форме. Тогда Матвеев поиздевался надо мной – фашисткой называл. Но скоро эта форма станет обычной для Луганска, как сейчас для Львова, и скоро я ему припомню все то плохое, что он сделал мне.

Милюку были неприятны слова Кирисовой в адрес Матвеева – все-таки они друзья, но он промолчал.

– Давай книгу?

Милюк передал ей книжку и подчеркнул:

– Только до завтра. Договорились.

– Конечно. Завтра в это же время и здесь же. У меня будет лекция.

Они говорили по-русски и Милюк спросил:

– Ты занятия проводишь на украинской мове?

– Только на украинской! – гордо ответила Кирисова.

– А в нашем институте, пока все преподают на русском.

– Так у вас ректорша, великодержавная шовинистка. Мне пора на семинар. До завтра! – попрощалась она с Милюком.

Он вышел на улицу. Шел мелкий холодный дождик – теплые дни, видимо, закончились окончательно. Осень полностью взяла природу в свои руки. На душе тоже было пасмурно – правильно ли он делает, что предает своего товарища? Но одновременно другая мысль крутилась в мозгах – предать трудно только в первый раз, а потом на этом можно неплохо зарабатывать. А он хочет выгоды, материальной, – это главное. Эта мысль о заработке его успокаивала.

На следующий день, он пришел к Кирисовой. Она отдала ему книгу. Черные глаза ее задорно блестели – Ольга была готова к борьбе – борьбе за утверждение украинской идеи на исконно русской территории.

– Я прочитала, сделала три ксерокса. Уже дала почитать другому, кого упомянул Матвеев. Он возмущен. Еще вчера я сообщила в Киев о книге. Она издана в Днепропетровске. Служба безопасности должна изъять книгу. Установят, где она находится: в типографии или издательстве. Так что книга далеко не пойдет. Я еду в Киев, лично буду разбираться с теми, кто подготовил Матвеева к борьбе против Украины. Таких надо выжигать каленым железом из святой земли! – и черные глаза Кирисовой высекли искры огня – жестока, не попадись на ее пути. А какие фразы – девиз фаната! Фанатик готов умереть за то, чему никто не угрожает. Украинские фанатики превратили свою точку зрения в точку опоры. И неплохо зарабатывают на этой идее.

Разговор был короткий и Милюк вдруг почувствовал облегчение – он может оказаться в тени этой раскрутки, а впереди пойдет светиться Кирисова. Ей и факел в руки! Но, если она все раскрутит, то ему ничего может не достаться? Надо тоже срочно ехать в Киев, но действовать отдельно от нее.

Он шел по улице и увидел, идущего навстречу, Семерчука. Встреча была неожиданной. Милюк знал о романе Матвеева с его женой, поэтому надо было быть осторожным в разговоре с Семерчуком. После рукопожатия и дежурных вопросов, – как жизнь, Милюк решил сообщить об аресте Матвеева. Такое напоминание было бы радостью для Семерчука, хотя замешано на ненависти.

– Ты знаешь новость? – спросил Милюк.

– Новостей много, – уклончиво ответил Семерчук, – а, ты, какую для меня приготовил?

– Новость такого рода… – замялся Милюк, но решился сказать, – Матвеев арестован за убийство женщины.

Семерчук действительно был поражен этим известием, что вначале не мог ничего сказать. В его голове пронеслось: «Но Лена – жива. Жаль, что не ее он убил». И он, заикаясь, уточнил:

– А какую женщину?

– Толком неизвестно. Это произошло в Киеве, во время выступления молодежи против правительства. Здесь мало, что известно. У меня командировка в Киев с завтрашнего дня – соврал он насчет командировки, – поеду, может что-то узнаю.