На крыльях миражей

– Я тебе что – вещь! Кстати, нас сегодня в гости зовут. Пойдёшь?

– Разве что-то случилось? Ты ведь давно никуда меня с собой не приглашаешь.

– Я ведь тебя люблю, – то ли спросила, то ли сообщила Ирина, – сам виноват, что мы редко бываем вместе. Работаешь много. Слишком много. А мне хочется с мужем побыть, что в этом необычного?

– Ой, ли! Тогда никуда не идём. Предпочитаю интимный ужин при свечах. Романтическое свидание наедине с судьбой тебя устроит? Красное вино, нежный поцелуй с пикантным продолжением. Ты и я. Нам ведь никто не нужен?

– С тобой же со скуки помрёшь. Даже петь не умеешь. Там компания, движуха. Там весело. Потанцуем. Не нацеловался что ли? Как ребёнок малый себя ведёшь.

– Ладно, идём. А  Саша там будет?

– Какой, Саша?

– Неужели я что-то перепутал? Блондин с длинными волосами, который с гитарой. Ну, помнишь, ты с ним так увлечённо целовалась на кухне. И вид у вас был как у нашкодивших котов. А на следующий день ты под утро пришла.

– Вспомнил! Тебе показалось. Соринку у него из глаза достала, только и всего. И не под утро вернулась, а в три часа. Детское время. Девичник у нас был. Вот! Можешь у Вероники спросить.

– Понимаю. Вероника, бедовая разведёнка без царя в голове в качестве гаранта верности. Прикольно. С соринкой справилась? Тест на беременность не понадобится?

– Не твоё дело! За собой следи.

– Понятно, не моё. Так он будет?

– Конечно. Он же музыкант, душа компании.

– Помню-помню. Забавные композиции и масленый взгляд. Дай вспомню, – ты трогаешь себя, ты стонешь, ты плачешь, как будто и быть не может иначе, как будто душа расплавляется телом. Ты делаешь это уверенно, смело… я запомнил. Ведь он для тебя исполнял гимн беспринципной похоти? А заразиться испугался, презервативов целую коллекцию прикупил. Не нервничай. Они у него из кармана, тоже совершенно случайно, выпали. Я именно из-за этого и ушёл тогда. Переживал, глупый. Это ведь теперь не считается, правда? Подумаешь, делов-то: туда, сюда, обратно…

– Опять  хамишь? Доказать сумеешь?

– Чего так разволновалась? Раскраснелась, взъерошилась. Дело житейское. У нас ведь свободные отношения, правда? Ты иди, иди. Мне в гости расхотелось. Погулять схожу. Подышу лесом. Подумаю, нужен ли мне чемодан без ручки.

– Мне тоже расхотелось. А чё, давай, правда, посидим, вина выпьём. Или шампанского. Помнишь, как тогда…

– У меня с памятью проблемы. Хрень всякая в голову лезет. Отвык я от посиделок, от твоего участия, от щедрости эмоций, от нежности. Ты обычно где-то там, с друзьями, я, никому не нужный, здесь.

– Ты в тот день из командировки приехал. Ожерелье привёз из коричневого жемчуга, шарф кашемировый. И духи. Клима, кажется. Вкусные. Мы до утра наговориться не могли. Неужели это была я?

– Сама удивляешься? Конечно ты. Представляешь, Иришка, год назад мы были влюблены. По уши.  А что это значит? Только то, что до сердца любовь наша так и не дошла: руки, нос, уши и всё. Когда начинаешь думать, сопоставлять, оказывается, что незрелая любовь, та, что начинается и заканчивается голой физиологией – иллюзия, глюки. Мы ведь совсем не идеальные. Обычные обыватели, как миллионы прочих. Мираж рассеивается, остаётся ощущение, что тебя надули как последнего простака, подсунули фантик вместо сладкой конфетки. А ощущения той эйфории, проекция счастья неземного, в памяти прочно засела, требуют повторения, существенных доказательств. Любовь – наркотик. Это не преувеличение, так оно и есть на самом деле. Симфонию жизни исполняют гормоны. Организм привык получать своевременно дозу, не дают – начинается ломка.

– Не выдумывай. Хочешь сказать, что мы сами себе не хозяева?

– Почему? Люди взрослеют, набираются опыта, учатся справляться с любыми ситуациями. Перестают питаться иллюзиями.  Жизнь слишком коротка, чтобы преодолевать отчуждение, живя вдвоём. Одиночеством нужно наслаждаться. Одному. Только не очень долго. Если слишком увлекаешься, пропадает сладость блаженства. Оно превращается в несчастье, выдержать которое становится невыносимой пыткой. Когда начинаешь тосковать в браке, знай – любовь безвозвратно ушла. Она просто не выдержала испытания временем.

– В мой огород камешек? Ты тоже не идеальный. Мне Танька кое-что рассказала. Было у вас, ведь было! Ага, глаза прячешь.

– До любой информации, Иришка, дозреть нужно. Никогда не замечала, что перечитывая одну и ту же книгу, видишь не то же самое, совсем другое, хотя буквы одни и те же. А почему? Развиваешься, растёшь, становишься другим. Понимаешь, Иришка, нельзя строить дом на чужой земле. Даже если очень хочется. Это исключено. Отнимут. Или выгонят в лучшем случае. Строить всегда нужно своё, на своём поле, собственными руками. Что насчёт романтического ужина?

– Принято. Выдвигаю встречное предложение – что скажешь о романтическом завтраке? И вообще… ты меня любишь?

– Я тебя? Бесспорно. Не пора ли и тебе созреть, ягодка моя? Не хочу пугать, но я устал от твоей безграничной свободы. Определяйся, что для тебя важнее – я, дети, компания, Саша?

И не уйти, и не остаться

Он глубоко, с наслаждением вдохнул аромат разомлевшего ото сна Жанкиного тела, чувственно (так бы и… ) погладил душистые волосы, нежно дотронулся губами до ямочки у ключицы, отчего червячок желания беспокойно зашевелился, совсем некстати, и осторожно заставил перевернуться её на другой бок: иначе не уснуть.

Она тут же зашевелилась, вздрогнула, будто бы случайно задрала подол ночной рубашки, упёрлась в него оголённым задом и плавно выгнула спинку, давая понять, что ждала, что нечаянно уснула. Пришлось обнять, запустить руку в вырез рубашки, где покоились полусферы с удивительно нежной кожицей, где до невозможности тепло и уютно. Вадим не хотел или думал, что не хочет, но нечаянно нажал на заветную кнопочку, которая секунду подумала и начала наливаться восприимчивой спелостью.

Он почувствовал, как включилось в работу её трепетное сердечко, раскачивая воображение и желание, как оживали расслабленные мышцы, как соблазнительно вибрируют бёдра в предчувствии праздника. И вот уже её рука шмыгнула назад, вклинилась между ног. Ниже, ещё ниже.

– Жанна-Жанна, вставать через три часа, что ты творишь!

Девушка окончательно просыпалась. Дыхание её становилось горячим и шумным. Это было началом восхитительно аппетитной пикантной игры, но, увы, так не вовремя. Однако отступать было поздно. И некуда.

Вадим поглаживал, тискал, нажимал на что-то дико приятное, чувственно или глубоко проникал. Именно так и туда, как Жанна мечтала, как задумала. Видно у них было нечто вроде двухсторонней телепатической связи.

– Не двигайся! Останься там навсегда. О-о-о!

Жанна. Любил её Вадим или нет? Он не знал на этот вопрос ответа. Всё в отношениях и мыслях было неоднозначно, сложно. Она была некрасивая, угловатая, но удивительно энергичная, впечатлительная и живая. Если бы к Жанкиному телу и её неуёмному темпераменту приделать милую головку с симпатичным личиком, пожалуй, непременно влюбился бы. Да!

Она так смешно смущалась, когда раздевалась перед сном, когда Вадим категорически отказывался отвернуться, пока Жанна переоденется. Девушка так кокетливо краснела, так стремительно отворачивалась, когда он нагло подглядывал за ней, особенно в душе. Случись Вадиму нечаянно подсмотреть, как Жанна расчёсывает волосы, накладывает макияж – она надувала губки.

Когда любимый в шутку срывал с неё обнажённой одеяло, прикрывалась немедленно, обижалась, даже могла расплакаться, но вела себя кротко. Растерянность и беспомощное смущение нравились ему.

Вадим, чувствуя своё превосходство, грубо набрасывался на девушку, старался вызвать сопротивление, делал вид, что насилует. Она верещала, впадала в пугливый ступор. Этот страх, это противоестественное для взрослой женщины паническое смятение и растерянность приводили его в неописуемый восторг, вызывали столь сильное желание, что порой сложно было вынести до конца чувственное испытание.

Финал вероломной диверсии обычно был фантастическим: Жанна как минимум полчаса не могла прийти в себя после серии сладких судорог, а Вадим выдыхался настолько, что спустя несколько минут засыпал в любой позе.

С Жанной было уютно: покладистый характер, хозяйственность, доступность. Можно было не беспокоиться по поводу неприличных заболеваний: девушка была зациклена на чистоте – внешней и внутренней. Она была послушна и добродетельна, что не мешало становиться дьяволицей в минуты близости.

Если разобраться – именно о такой супруге мечтают почти все мужики, которые задумываются о создании семьи, о наследниках, о неминуемой старости, дабы воплотить в жизнь стереотипное представление о реализации идеальной судьбы.

Вадим часто думал о Жанне, заботился о ней по мере сил, но представить её женой не мог. Или не хотел. Впрочем, девушка никогда не намекала, что мечтает о фате и обручальном кольце. Она просто жила, просто дарила себя. У неё всё было просто. Кроме чувства собственного достоинства, которое было довольно просто уязвить, но невозможно уничтожить.

Однажды на устроенной дома без особенного повода вечеринке Вадим слегка перебрал, был не в меру возбуждён: танцевал со всеми подряд, норовил каждой женщине наговорить комплиментов, не всегда невинных, лез с непристойными предложениями, сальными шуточками, не стеснялся на глазах у всех обниматься, пускал в ход шаловливые руки.

В тот день в гостях была подруга Жанны – Ирина Трошина, девушка с кукольной внешностью: интересная, самостоятельная, решительная и почти свободная.

Почти, потому, что пришла с молодым человеком, который представился женихом. Жанну смущало поведение Вадима, но она даже виду не подала, что возмущена и раздосадована. Что она могла предъявить: ни жена, ни невеста – девочка, которую как бы из жалости пустили пожить. А интимные и хозяйственные услуги как бы предоставляет в обмен на жильё. Как-то так.

Когда гости разошлись, остались две пары – Вадим с Жанной и Ирина с Анатолием, который никак не мог уговорить подругу отправиться восвояси.

Причина упрямства невесты вскоре стала понятна. Вадим многим женщинам казался неплохой партией для счастливого брака: симпатичный, крепко скроенный, жизнерадостный, здоровый. К тому же грамотный, преуспевающий профессионал с неплохой перспективой карьерного роста.

В алкогольном возбуждении, тем более во время пикантного контактного танца с подругой, не имеющей мешающих красиво жить комплексов, Вадим мог дать как прозрачный намёк, так и достаточный повод для раздумий о будущем.

Женщина в состоянии перманентного выбора способна на непредвиденный, даже не вполне адекватный поступок. Ведь Ирина тоже была пьяна, а мечта о сказочном принце – притча во языцех для каждой девочки с нежных детсадовских лет.

Как бы там ни было, сладкая парочка тихо удалилась в спальню и закрылась. Вадим, пристрастившийся к агрессивному сценарию эротических поединков с Жанной, несколько переусердствовал: порвал в порыве страсти воздушный наряд и колготки шаловливой чаровницы, после чего небрежно бросил на кровать и рывком содрал с неё трусики, за что немедленно получил оплеуху и лёгкий, видимо промазала, удар коленом в пах.