На крыльях миражей

– Зараза, – вслух произнёс мужчина, имея, однако в виду совсем не насекомое. Ему тоже стоило бы произвести тщательную санитарную обработку после того, что пару часов назад натворил.

Жена, Верочка, вечером заступила на суточное дежурство в клинике, дети остались ночевать у её родителей. Можно было заняться чем угодно, благо интересных занятий накопилось множество.

Проводив на работу жену, Григорий налил в стакан тонкого стекла коньячку на два пальца, чтобы окунуться в атмосферу свободы, любовно разложил на столе инструменты. Недавно ему удалось приобрести на барахолке изумительные старинные часы с крышкой в изящно гравированном серебряном корпусе. Нужно заставить их ходить.

На самом интересном месте любимое занятие было прервано звонком в дверь.

– Какого лешего, я никого не жду!

На пороге стояла соседка сверху в халатике, больше похожем на пеньюар, – Григорий Афанасьевич, голубчик, – невинно улыбаясь, обратилась дама, – Верочка дома?

– На смене.

– Какая жалость. Хотела поболтать с ней о нашем, о женском. Ваша супруга так тонко чувствует. Поговоришь с ней, и снова жить хочется.

– Ничем не могу помочь. Приходите завтра.

– Мне показалось или вы пили коньяк?

– Самую малость. Сосредоточиться помогает.

– Мне бы тоже не мешало привести мысли в порядок. Угостите?

– Я бы не хотел…

– Понимаю! Как я вас понимаю. Такая бесцеремонность. Я бы тоже насторожилась. Знаете, мне так лихо, хочется хоть с кем-нибудь поделиться сентиментальным настроением, выплеснуть боль наружу. Да! У вас прекрасная семья. А Верочка, Верочка просто ангел. Поговорите со мной.

– Гм-м… ладно, мне не жалко коньяка, а уши относительно свободны.

– Обещаю не злоупотреблять. Представьте себя священником. Ой, а что это вы такое интересное делаете?

– Ради бога, не прикасайтесь. Это раритет. Неловкого дыхания достаточно, чтобы испортить механизм. Проходите на кухню. Как к вам обращаться?

– Катенька. Но давайте на “ты”.

– Катенькой я зову племянницу, которой пять лет.

– Тогда Екатерина Алекссевна, но так не люблю я. Пусть будет Катюша или Катя. Наливай полную, не стесняйся. Буду с тобой откровенна.

Женщина села вполоборота к хозяину, закинула ногу на ногу, игриво оголив коленки, чем вызвала невольный отклик чего-то глубоко интимного, неподконтрольного сознанию.

– Странно, – подумал Григорий, – женщина как женщина, ничего особенного. Да, у неё довольно приятный, вкрадчивый голос, маленькие аккуратные ногти, высокая грудь, необычная причёска, тёплый взгляд, но в целом заурядная, невыразительная личность.

У гостьи при беглой оценке со стороны лицо было абсолютно неправильным: раскосые глаза, слишком тонкие скулы, малюсенький ротик, заметная непропорциональность черт, но когда она немного задержала на хозяине взгляд, облик дополнился насыщенным чем-то магическим, привлекательным. К тому же запах! Да, он казался очень знакомым. Откуда-то издалека, возможно из детства, всплывали воспоминания. Когда мама готовила бисквит… да, что-то связанное с ароматом сладкой выпечки с ванилью и чем-то ещё. Ожидание чуда, мамина улыбка, её волшебные руки, уютное тепло родного дома, предвкушение праздника.

Наверно это алкоголь. Он так возбуждающе действует на фантазию. Причём здесь мама, да и ей, этой женщине, здесь не место.

– Если можно, покороче, самую суть – попытался отогнать необычную впечатлительность Григорий.

– Вы куда-то торопитесь?

– Вовсе нет, но время. Его катастрофически не хватает.

– А я напротив, так растянула пространство, что не знаю как его сжать. Я же одна живу. Пять лет одиночества. Не представляете как это больно.

Из глаз гостьи выкатились трогательные слезинки.

– Умойтесь. Не надо вот этого. Вы такая красивая. Какое одиночество, когда от избыточного общения негде укрыться? Побыть одному – это благо.

– Кому как. Человеку для ощущения полноты жизни обязательно нужен другой человек. Который поймёт. К которому можно прислониться. А я, я разговариваю со стиральной машиной, с пылесосом, с микроволновкой.

Екатерина говорила и смотрела так, что её хотелось пожалеть.

– Давайте ещё по стопочке, Катенька. Гоните от себя шальные мысли. Разве вам не о чем вспомнить? Жизнь полна удивительных впечатлений.

– Есть! Конечно, есть. Знаете, плоские черви, у которых ампутирована голова, отращивают новый мозг со всеми старыми воспоминаниями. А у меня голова на месте, а в ней такое – лучше не лезть, и не вспоминать!

– Съездите отдохнуть, займитесь творчеством, заведите любовника.

– Пробовала – не помогает. А замуж никто не берёт.

– Почему?

– Вот и я говорю – почему? Почему в меня влюбляются или извращенцы, или малолетки, хотя мне комфортнее с ровесниками, с мужчинами слегка постарше?

– К знакам судьбы нужно относиться внимательно. Случайности совсем не случайны. Возможно, подсознание лучше знает, чего вам нужно. На старых пнях, между прочим, замечательно приживаются молодые опёнки. Это так, к слову пришлось, что касается молодых и ранних.

– Оценила неоднозначный юмор. Намекаешь, сосед, что любовь ровесников не ищет? Неприемлемо. Я женщина серьёзная, с принципами. Моя беда в том, что не умею вовремя расставаться. Чувствую – что-то не так, но надеюсь, надеюсь, жду, а любовь за это время успевает превратиться в ненависть или в пшик. Ну, нет, нет у меня прекрасных романтических воспоминаний! Был один положительный мужчина, задержался возле меня почти на два года. До сих пор выдавливаю его образ из себя, как не вовремя и не к месту вскочивший прыщик. Сначала пыталась ампутировать с отвращением и брезгливостью (застала с лучшей подругой в своей постели), потом выскребала с сожалением и скорбью, потому, что память воспаляла воображение. А всё одно помню, даже виню себя порой.

– Клин клином вышибают. Хочешь сказать, что пять лет не было случая найти повод, чтобы забыть предателя?

– Был. Да я, если честно, нашла человека, который может сделать меня счастливой. Люблю скучать по нему: самозабвенно, старательно, вдумчиво. Влюбилась как полоумная. Вот уже три года страдаю. Ничего не могу с собой поделать.

– Если он твоя судьба, твоя муза – почему до сих пор не с тобой?

– У него замечательная жена, двое милых детишек. А я, я для него пустое место, безмолвный звук, пустота, бездна.

– Ты меня совсем запутала. Влюбляться в бездну, по крайней мере, неразумно.

– Сердцу не прикажешь.

Диалог медленно перерос в полемику. Они пили и дискутировали, закусывали и спорили. Катя пыталась чего-то непонятное озвучить, то и дело пускала слезу, прислонялась душистым телом. Григорий успокаивал, сжимая в ладонях её нежные руки. Она роняла слезу ему на грудь.

Первый поцелуй был как бы нелепой случайностью, второй оказался желанным и вкусным. То, что Катенька безответно любит столько времени именно его, выяснилось в постели.

Любовь – проявление сугубо выборочного восприятия. И даже если излишняя впечатлительность замешана на ошибочном суждении – кого это волнует в самом начале, когда кровь закипает от избытка желания?

– Ты меня любишь, – томно спросила Катенька, когда их синхронно накрыла судорожная волна наслаждения.