Инсинуации

Эта шевелюра постоянно сводила женскую часть курса с ума. То и дело вспыхивали обсуждения «небрежной укладки», а Элис чувствовала, как накатывает тошнота. Интересно, если обрить Риверса налысо, закончатся ли потоки дифирамб, или курицы переключатся на удивительную и прекрасную форму его черепа? И плевать, что у самих тряслись колени, стоило им оказаться меньше чем в трех футах от вожделенного профессора. Не иначе инстинкт самосохранения захлебнулся во всплеске гормонов. А Элис, хоть и не пускала слюну, не ловила профессора в коридорах, не вздыхала, рассматривая украдкой, без сомнений, достойную внимания внешность, была опасно близка к тому, чтобы построить собственный пьедестал Джеральда Риверса. И наверняка профессор уже отмахал целый пролет вверх на драйве одной лишь своей харизмы. Ну, и мозгов, конечно. Но те были вне конкуренции, оставив далеко позади всех блестящих преподавателей одного из самых престижных университетов мира. Это было тревожно, немного печально и, конечно, не обошлось без легкого чувства гордости – её купила не культивируемая красота и специфическое обаяние, а кристальный блеск ума.

– Поговаривают, что все девчонки тащатся с него, – Тед пожал плечами, следя за происходящим. Они стояли у самой стены небольшой аудитории, ожидая, пока рассосется стихийное преклонение перед возлюбленным божеством.

– Умение болтать – ещё не признак интеллекта, – вспомнилась ей фраза из фильма. Тед фыркнул, оценив подколку. А затем засунул руки в карманы потрепанных джинсов, переваливаясь с пятки на носок.

– Рожа рожей, конечно, не мне судить, но спец он потрясный, – и пояснил, заметив заинтересованный взгляд Элис. – Спрашивал у отца, он же у меня в Фиделити[14 - «Fidelity Investments» – американская холдинговая компания, оказывающая финансовые услуги. Одна из крупнейших компаний по управлению активами в мире. Их штаб-квартира находится в Бостоне] работает. Тот рассказал много чего интересного и не очень. В целом всё свелось к тому, что Риверс в свое время оперативно подсуетился и понаписал классных интеллектуальных программ для электронных торгов. На чём и озолотился аки Крез. Тогда же за ним начали бегать оборонщики, а может и раньше, пока тот ещё в игровом клубе бомжевал. Что-то не помню…

– В смысле «бомжевал»? – Элис удивленно уставилась на однокурсника. Образ немытого гика, ночующего в сомнительных компьютерных подвалах, настолько не вязался с сегодняшним обликом профессора, что это никак не укладывалось в голове.

– В прямом, – заржал Тед, но тут же убавил громкость, заметив обращенный на него взгляд профессора. – Так и жил в клубе, пока его Коэн под крылышко не взял. Откуда и почему – не спрашивай, понятия не имею. Ладно, пора двигать. Дуры уже уходят. Да пребудет с тобой Сила, Элис Чейн.

Он махнул рукой в духе киношного героя.

– Да пошёл ты, – беззлобно огрызнулась она, задумчиво поднимая сумку и также направляясь к выходу.

Этот разговор произошел на второй неделе занятий, после чего Элис пообещала себе поискать в интернете досье на преподавателя, но из-за загруженности всё так и осталось в отдаленных планах. Риверс же ни на секунду не забывал о её существовании. Он отчитывал материал и обязательно заводил столь любимые им споры, вызывая Элис на ответный диалог. В общем, больше никто и не решался ему противоречить, а свойственное ей недававшее промолчать упрямство, кажется, забавляло профессора. Слушая очередную развернутую аргументацию, Риверс едва заметно ухмылялся и задумчиво вертел в своих странных длинных пальцах очередной маркер, не давая возможности сосредоточиться на его предмете, а не на нём как предмете. Но в «Вальхалле» больше не появлялся, и единственное сообщение так и висело непрочитанным в телефоне Элис. Новых, слава всем святым, не поступало, так что она могла осторожно и облегченно вздохнуть. Лекции и семинары по всем предметам стали гораздо насыщеннее, материал усложнился, а небольшие проверочные по пройденному материалу устраивались всё чаще. Студенты медленно впадали в учебный сомнамбулизм, забывая про сон, еду и базовые потребности организма. И с каждым днем у Элис оставалось все меньше времени думать о глупостях. Чего только стоил случай на прошлом занятии, когда Риверс выдал студентам листки чистой бумаги и сказал:

– Базовое умение писать код ещё не делает вас хорошими программистами. В условиях тотальной спешки очень важно не терять голову и уметь подходить критически к каждой строчке, выходящей из-под ваших пальцев. А потому вот каждому задача и полчаса на ее реализацию. Выбирайте любой язык, любую удобную вам среду, но дайте мне решение. Зачем это нужно – узнаете на следующей лекции, когда я проверю ваши работы.

Ни одного лишнего слова или подробного объяснения, кто не понял – знает, где выход. Нехорошо усмехнувшись, от чего все в аудитории ощутимо вздрогнули, профессор положил последнее задание перед Элис и вернулся за свой стол, демонстративно открывая ноутбук и мгновенно сосредоточившись на своих делах. Святые небеса, самолеты летают медленнее, чем Риверс пишет код!

Переведя взгляд с немыслимой скоростью летавших над клавиатурой пальцев на условие задачи, она непонимающе захлопала глазами. Нет, до неё дошло, что нужно сделать. Но… писать программу прямо так, на листе бумаги? У них даже не было возможности что-то проверить или отладить. Срань! Один только синтаксис придётся перепроверять по три раза! Это безумие…

Видимо, однокурсников мучили похожие мысли, потому что в воздух поднялась рука кудрявого Джереми. Парень кашлянул, привлекая внимание профессора. Спустя очень долгую минуту Риверс отвлёкся от экрана, поднял голову и посмотрел на студентов.

– У вас вопрос, мистер Ли?

– Да, сэр.

– Ну так задавайте, или предлагаете поиграть в шарады?

– Простите. Мы будем писать прямо так?..

– Так – это как? Мистер Ли, у вас есть ручка, бумага, задание и голова. Что ещё вам нужно для работы? – раздражение в голосе профессора звучало лязгом затачиваемой гильотины. Джереми стушевался и склонился над своим листком.

Элис мысленно покачала головой. Что-что, а терпением Джеральд Риверс не отличался. Какое там… Чья-то мыслительная медлительность, в особенности если дело касалось вполне очевидных вещей, будила внутри него человеческий Везувий. Профессор был не просто порывистым, а совершенным образцом холерика. И Элис не сомневалась, что в приступе азарта или же гнева он мог пойти на любое безумство. В обычной жизни эта черта тщательно пряталась за маской успешного гения и благородного сноба, одевалась в безупречные костюмы и отгораживалась идеальными манерами. Но от неё не укрылись ни сдерживаемые твердой рукой кипящие эмоции, ни горящие глаза, когда профессор рассказывал им о возможностях искусственного интеллекта, быстро черкая на доске опорные точки кода. Его вдохновение кипящим зельем плескалось через край.

Она ещё раз взглянула на условие задачи и задумалась. Если действовать в лоб, то можно провозиться до второго пришествия, однако… И тут её словно в жидкий азот толкнули. О, святая корова! Озаренная догадкой, она подняла голову, к своему удивлению, встретившись с насмешливо прищуренным взглядом профессора, и внезапно ослепительно улыбнулась. Левая бровь Риверса в шутливом недоумении поползла вверх, но Элис уже склонилась над чистым листом, покрывая его крупным округлым почерком. Придется повозиться, придумывая элегантное решение, но это того стоит. Вызов принят, и чтоб вам пусто было, Господин Главный Ублюдок!

Всё гениальное должно быть просто. Элис машинально терла лоб, хватая за все конечности появившуюся идею. Если нет возможности проверить работоспособность своего кода – делай такой вариант, в котором просто негде будет ошибиться. Она писала и зачеркивала лишние циклы, раз за разом изыскивая всё новые способы сократить и элегантно обходя громоздкие конструкции. Меньше строчек – меньше проблем. Всё, что было нужно – подумать чуть больше и чуть дальше привычного программирования «как в голову придёт», хоть мозги уже трещали от напряжения.

Без сомнений, урок молодые программисты получили нужный и важный, впрочем, далеко не все его поняли. И потому в эту пятницу весь курс без исключения пытался испуганно превратиться в пыль под ногами профессора, пока он в пух и прах разносил их работы.

– Плохо, очень плохо. Вы даже не попытались расшевелить извилины, – от голоса Риверса тянуло трескучим морозом. Он медленно вышагивал перед доской, заложив руки за спину, и между его нахмуренных бровей залегли две сердитые морщинки. – Бог с ними с ошибками, но выдавать на два листа код, на который жалко и половины – недостойно. Любой работодатель захочет от вас красивого и изысканного решения, которое зачастую нужно ему ещё вчера. А вместо этого вы принесете ему это?! Вы – избалованные, перехваленные дети, которые слишком полагаются на других, предпочитая не включать собственную голову. Думаете, установили пару программ и дело в шляпе? Просмотрели с десяток форумов и без зазрения совести стащили чужие наработки? Вам самим не стыдно?

Он схватил пачку работ, потряс ими в воздухе и в сердцах швырнул обратно на стол. Элис видела, как вжались в кресла однокурсники, и вздохнула. Нечасто в университете они удостаивались таких выговоров от преподавателей, и тем обиднее было осознавать, как прав Риверс. Профессор бушевал ещё какое-то время, делая прилюдный разбор особо «впечатляющих» работ. Запас отборного яда исчерпался лишь спустя мучительные полчаса, когда Риверс перешёл к новому материалу, показывая на собственных примерах варианты упрощения.

После лекции Элис одной из первых выудила из рассыпавшейся стопки свою работу и выбежала в коридор, где её догнал вездесущий Тед.

– Вот ведь скотина, – в сердцах воскликнул он, пристраиваясь ей в шаг. В сегодняшнем линчевании Джефферсу досталось больше всех, а Риверс превзошёл сам себя, находя всё новые способы изящных и завуалированных оскорблений. – Чейн, ну скажи мне, что девчонки в нём находят?

Видимо, тема никак не оставляла парня. Элис задумчиво почесала нос, останавливаясь и прислоняясь к стене. Говорить на ходу было проблематично – легкие не справлялись с одновременной нагрузкой, вызывая одышку и мучительный, надсадный кашель.

– Ну… Одухотворённое, благородное лицо с примесью легкой порочности, горящие ледяным пламенем глаза и густые пряди блестящих волос, – хрипловато откликнулась она.

– Что? – оторопело пробормотал парень, глядя на неё как на умалишённую. Но заметив насмешливый взгляд, заржал. – Охренеть, ну и бред. А на тебя, значит, все эти одухотворенные волосы и горящая порочность не действуют? Или ты у нас по девочкам?

– Иди к черту, – она устало улыбнулась.

Как можно объяснить молодому парню, что именно восхищало её в Риверсе? Это не передать обычными словами, не прочувствовать столь малым и ограниченным опытом Джефферса. Даже чуть ли не виснувшая на профессоре Аннет вряд ли смогла бы объяснить, почему их тянет к нему, словно зачарованных. Увы, чтобы показать остальным блестящее нутро их весьма неординарного преподавателя, надо было очистить бесчисленные слои внешней броской шелухи, но Элис не чувствовала в себе ни сил, ни желания. Хотелось лечь и спать-спать-спать, а не стоять здесь, обсуждая опасные для душевного спокойствия вещи.

– Эх, знать бы на чём его хакнуть, вот было бы круто. Но у него даже кабинета здесь нет. Пришёл, отчитал, наорал, свалил… Козёл. – мстительно протянул Тед, прислоняясь плечом к стене рядом с Элис. Похоже, Риверс изрядно потоптался на самомнении немного заносчивого парня.

– Я знаю, какая у него тачка, – машинально откликнулась она, не задумываясь о том, что говорит. Глаза однокурсника восторженно округлились.

– О, да, детка! И что же это?

– Мерседес от AMG, черная серия. Знаешь, которая с крыльями чайки вместо дверей, – Элис карикатурно помахала руками.

– Охренеть зверюга, – Тед присвистнул.

– Если тебе это поможет – пользуйся моим знанием на здоровье, – великодушно кивнула она.

– Малышка, я у тебя в долгу, – парень отвесил шутливый поклон и, по всей видимости, уже полный безумных идей полетел дальше по коридору.

Элис лишь покачала головой и запоздало понадеялась, что никто не узнает о её непосредственном участии в следующей проказе. Под «никто», разумеется, подразумевался Риверс. Она закатила глаза, уже не сомневаясь, что пожалеет о своем несдержанном языке и, наконец, обратила внимание на стену напротив. Там, вместо стенда с расписанием, во всю высоту и половину ширины красовался плакат, изображавший потемневшую от времени каменную кладку. Поверх нарисованных булыжников шла надпись красными буквами с «кровавыми» подтеками: «Тайна варп-двигателей[15 - Вымышленная технология, используемая в сериале «Стартрек». Согласно гипотезе, позволяет космическим кораблям перемещаться со скоростью выше скорости света, и преодолевать межпланетные расстояния за короткое время] раскрыта! Враги Стартрека, трепещите!»

– Это что? – Элис махнула рукой в жесте Спока[16 - Жест с разведенными в сторону средним и безымянным пальцем. «Автор» жеста – герой сериала «Стартрек» – Спок] остановившемуся рядом с ней Ли и кивнула на очередной хак от студентов.

– А, да вчера в общежитиях фанаты Звёздного Пути опять что-то делили с адептами Звездных Войн. Вроде даже подрались, – его глаза пробежались по надписи, а лицо скептически наморщилось. – До сих пор не могу понять, в чем там разница. Все же про звёзды…

– Святотатством занимаешься ты, юный падаван. Сильный пофигизм в тебе ощущаю я.[17 - Инверсия слов была присуща и являлась характерной и узнаваемой чертой речи магистра Йоды и «Звездных Войн»]

– О, Боже, Элис! И ты туда же.

С этими словами Ли развернулся и направился в сторону лифтов, качая головой. Наверняка он в очередной раз разочаровался в своих слишком легкомысленных однокурсниках. Такой уж он был, классический ботаник из детских комиксов – прыщавый, в очках и будущий сорокалетний девственник. Элис фыркнула и, наконец, отлепилась от стены, медленно направляясь в сторону выхода.

Уже в фойе кампуса, с яблоком в руках она уселась на очередной (в этот раз деревянный) экспонат. Элис затруднялась сказать, чем именно это было, но похожие друг на друга странные композиции заполонили главный холл. Достав свою работу, она просмотрела зеленеющие неоновыми пятнами заметки. Ничего особенного: пара синтаксических неточностей, местами профессору не понравились слишком мудреные комбинации модулей, которые, разумеется, можно было написать проще и изящнее. А потом она уставилась на небрежно нацарапанную «А-». Ну надо же… кто бы мог подумать, что Риверс так расщедрится, особенно после сегодняшнего разноса. Элис хмыкнула и собиралась сложить работу в сумку, как взгляд уловил видневшиеся в самом низу страницы строчки. Чернила были синими, и едва заметно отличались от её собственных. Скорее, в глаза бросался контрастно-мелкий, слишком убористый почерк, которым сделали приписку. Она снова развернула листок и вчиталась в текст, задыхаясь от гнева: «Первый шаг всегда делает медиум и пробует разные способы, чтобы достичь ответа. Возможно, стоит чаще устраивать такой вариант доски Уиджа? Тогда есть шанс, что вы точно прочтете мои сообщения. Как сейчас. Мисс Чейн». Несколько мгновений Элис оторопело пялилась на провокационные строки, после чего громко зарычала от бессилия, и, смяв ни в чем неповинный кусок бумаги, отправила его прицельным броском в соседнюю урну. Перед глазами так и стоял вовсю потешающийся мудак. Ещё никогда Элис не была так близка к тому чувству, что обычно называют ненавистью. Она не понимала, почему Риверс выбрал её в свои жертвы, за какие грехи или заслуги. В ней нет ничего: ни красоты, ни изящества, ни нежности, однако, последние сомнения в его намерениях только что развеялись. Но она непременно докопается до сути. И вот тогда с чистой совестью возненавидит.

Разъярённая Элис зло впилась зубами в яблоко и уже было поднялась со своего импровизированного сиденья, как в груди прострелило болью. С шипением выдохнув, она сложилась пополам, прижимая руку там, где неровно билось сердце. Пальцы дрогнули, и с глухим стуком на пол полетел зеленый фрукт, закатившись под один из экспонатов. Элис судорожно хватала ртом враз ставший колючим воздух, а другой рукой шарила на дне сумки в поисках заветного флакона. Чёрт бы побрал её вечный бардак! В потерявшие чувствительность пальцы попадалось что угодно, кроме столь необходимого нитроспрея. Она лихорадочно перебирала горы мусора и старых чеков, когда на самом дне баула, в ладонь толкнулся прохладный пластик флакона. Этикетка с него давно стерлась, но от этого он не потерял ни грана своей лечебной магии.

С третьей попытки Элис смогла впрыснуть нужное количество лекарства под язык. Отвратительный вкус вызвал рвотный позыв, который с большим трудом удалось сдержать, от дикого жжения во рту из глаз брызнули слезы. Но через несколько секунд она почувствовала, что может снова дышать без опасения порвать сердце в клочья, и облегченно смежила веки. Слабость с головокружением привычно навалились ровно через полторы минуты, пока она давилась мерзкой слюной. Оставалось лишь молиться и до онемения стискивать гладкое дерево, чтобы прямо сейчас не грохнуться на пол.

Минуты тянулись медленно, но всё же стрелки часов двигались, лекарство действовало, а к Элис возвращалась способность управлять собственным телом. Ещё не до конца отойдя от накатившей мышечной атонии, она попыталась запихнуть спрей обратно в сумку, но неловко дернулась, и пузырек полетел на пол вслед за яблоком. Сил не было даже на мысленные чертыханья. С каким-то усталым любопытством она смотрела, как маленький красный предатель откатывался всё дальше, пока не уткнулся в мужскую ладонь. С её напрочь отсутствующим везением можно было даже не сомневаться, что за почти шарнирными пальцами, которые ловко подхватили своевольный пластик, последовал рукав пиджака, а затем и  сам профессор Риверс собственной персоной. Он подошёл к ней, протягивая злосчастный флакон.

– У вас всё хорошо, мисс Чейн? – спросил он, чуть прищурившись глядя на неё сверху вниз. Элис мысленно усмехнулась: с покрытой испариной бледной физиономией и расширенными от лекарства зрачками, она выглядела как угодно, но не хорошо. Однако это не его ума дело.

– Да, всё в порядке. Спасибо, – кивнула она, забирая нитроспрей и невольно касаясь его руки своей.